Владимир Рыбин - Непобежденные
IX
Ночью генерал Петров наконец добрался до своего штаба, постоянно кочующего последнее время, расположившегося на этот раз в небольшой степной деревушке.
— Кто есть в штабе? — спросил он первого, кого увидел, начальника отдела разведки майора Ковтуна.
— Недавно приехали полковник Крылов и начальник политотдела Бочаров.
— Где они?
— Отдыхают, товарищ генерал. Разрешите разбудить?
— Пусть спят. — Петров оглядел высокие стеллажи у стены, покосившиеся весы на полке. Хотел спросить, что это за помещение, но не спросил, сам догадался: магазин, товары из которого, как видно, только что розданы населению.
— Товарищ генерал, они просили разбудить, когда вы приедете.
— Не надо будить. Садитесь сами… — Он помолчал. — Садитесь писать приказ об отходе армии.
Он развернул карту, расстелил ее на широком, как стол, прилавке, быстрыми движениями стал чертить по ней красным карандашом, чаще, чем обычно, подергивая головой.
— Подойдите, — сказал, не поднимая глаз, повел рукой по вычерченным линиям. — Понятно? Вопросы будут?
— Если я правильно понял, планируется отход армии к Севастополю? — спросил Ковтун.
— Правильно поняли. Вносите все в приказ, а я немного отдохну. Через два часа разбудите. — Он повел плечами, потягиваясь, потрогал очки, еще раз глянул на карту и быстро вышел.
Ковтун склонился над картой, принялся изучать ее. Красные стрелы, начерченные командармом, указывали пути отхода дивизий. Своих и недавно подчиненных Приморской армии и некоторых других, о которых Ковтун ничего не знал. Потом он позвал машинистку, спавшую за перегородкой, стал диктовать ей приказ.
В штабе было тихо и сонно, только из-за стены доносился монотонный голос радиста, упорно вызывавшего кого-то. Под окнами слышались чавкающие шаги часового.
Проект приказа получился короткий и энергичный, и Ковтун с удовольствием дважды перечитал его. А может, он потому получился таким, этот приказ, что решение командарма наконец-то проясняло задачу, все расставляя по своим местам.
Ковтун слышал, как подъехала машина, как кто-то тяжело поднимался на крыльцо. Оглянулся, когда хлопнула дверь. Это был генерал-майор Шишенин. Его появление обрадовало Ковтуна: весь вчерашний день он оставался старшим во всем штабе и намучился, не зная, что отвечать на настойчивые требования командиров дивизий и отдельных частей. Теперь в штабе собрались все старшие начальники, и это освобождало его от тяжелой обязанности принимать на себя ответственные решения.
Шишенин молча взял из рук Ковтуна листок с текстом приказа, принялся читать.
— Ваше собственное творчество? — спросил с удивлением.
Ковтун показал карту.
— Это распоряжение командарма.
— Ну и ну, — проворчал Шишенин. — Идите, занимайтесь разведкой, не впутывайтесь в дела оперативников.
— Но мне велено подготовить приказ…
— Идите, с командармом я поговорю сам…
Петров проснулся ровно через два часа, словно в нем сработал будильник.
— Хорошо, что вы приехали, — сказал, увидев Шишенина. — Нужно поговорить.
— Да и мне нужно. Я тут прочитал любопытный проект приказа.
— Что же — согласны? — перебил его командарм.
— Сами решили или это согласовано со штабом войск Крыма?
— Пока сам. Но я уверен, что командующий утвердит.
— Не знаю, не знаю…
— И вы и я должны знать. Решать надо немедленно. Иначе падение главной базы флота будет предрешено.
— Такие дела… не решаются самостоятельно.
— А я не самостоятельно. Я советуюсь с вами — начальником штаба войск Крыма.
— Но я только что вступил в должность…
— А вы что скажете? — резко повернулся Петров к двери, в которую входили полковник Крылов и член Военного совета армии Кузнецов.
Он протянул им листок с проектом приказа и стоял перед ними, подергивая головой, ждал, когда прочтут.
— Я думаю — это правильно, — сказал Кузнецов.
— А вы?
— И я так же думаю, — кивнул Крылов.
— Мы не можем ждать, ют в чем дело. Со штабом войск Крыма, конечно, постараемся связаться, но бездействовать в ожидании не можем.
Петров резко повернулся и вышел на крыльцо. Вставал рассвет, хмурый, как и вчера. Только дождь поутих да усилившийся ветер шумел листвой, сушил дороги.
— Переводите штаб в Сарабуз, — сказал вышедшему следом полковнику Крылову…
Головные машины штабной колонны, не разгружавшиеся в этой деревушке, уже через четверть часа выехали в степь. И остановились: неподалеку по дороге, на полной скорости, с юга на север, шел немецкий танк. Откуда он взялся, куда направлялся — ничего было не понять. Некоторые машины начали уже разворачиваться, чтобы укрыться за окраинными домами, но танк промчался, не останавливаясь, и исчез. Он не сделал ни одного выстрела по машинам, но само его появление в нашем тылу заставило ускорить движение.
С севера ветер доносил артиллерийскую канонаду, то затихающую, то усиливающуюся.
Колонна проскочила пустынный, изрытый бомбами аэродром с остовами разбитых самолетов и выехала на окраину Сарабуза. Это был крупный поселок, важный дорожный узел, но и здесь решено было не разгружаться полностью до получения распоряжений из штаба войск Крыма.
Командарм, обогнавший колонну на своей «эмке», уже сидел в облюбованном для штаба глинобитном доме, торопливо писал письмо. Вчетверо сложив бумагу, он вызвал майора Ковтуна.
— Немедленно отправляйтесь в Симферополь, — сказал, заклеивая конверт. — Разыщите генерал-лейтенанта Павла Ивановича Батова и вручите это письмо ему лично. О письме, пока оно не будет вручено Батову, никто не должен знать.
Когда Ковтун уехал, командарм попросил зайти полковника Крылова.
— Мы не можем ждать, — сказал резко, словно продолжал недавний разговор. — Поэтому, Николай Иванович, тотчас же разошлите порученцев во все наши и приданные нам соединения. Командиров и комиссаров прошу прибыть сегодня к семнадцати ноль-ноль в Экибаш, в штаб девяносто пятой дивизии…
«Все, жребий брошен», — подумал Петров, оставшись один. И едва он расслабился, как снова поползли мысли о том, несбывшемся.
«Как понять десантобоязнь?… — Он махнул рукой. — Потомки разберутся и каждому воздадут должное… — Но от навязчивых раздумий было не отмахнуться. — Крит, конечно, — урок, но и первые месяцы нашей войны — тоже урок. А они показали, что немцы рассчитывают на массированное применение техники и войск. Ну выбросили бы воздушный десант в Крыму. Что бы он значил без танков, без артиллерии? Окружить и уничтожить такой десант было бы не так уж трудно. А о вероятности больших морских десантов при нашем господстве на море и говорить не приходится… Почему же десантобоязнь заворожила? Ведь Крым все-таки не остров Крит и мы не англичане…»
Петров сделал усилие, чтобы стряхнуть с себя это наваждение ненужных раздумий, и вышел во двор к толчее штабных автомашин, спрятанных под деревьями, увешанных ветками для маскировки. За машинами расстилалась бурая осенняя степь, над ней низко висели тяжелые, набухшие дождем тучи…
Майор Ковтун приехал только к полудню.
— Видели Батова? — нетерпеливо спросил командарм, когда Ковтун подошел с докладом.
— Так точно, видел.
— Ответ есть?
— Батов велел доложить вам, что ответ будет дан позднее.
— Когда позднее?
— Этого он не сказал.
— А что сказал? — с раздражением, будто во всем виноват Ковтун, спросил командарм.
— Он говорил об отходе на Карасубазар. Не мне говорил, но я слышал.
— Так… ясно, — выразительно сказал Петров. — Можете идти.
Он еще постоял, нервно подергивая головой, и решительно направился к своей машине.
— В девяносто пятую, — коротко бросил адъютанту. Тяжело опустился на сиденье и снова погрузился в свои непростые думы.
На улицах маленького степного поселка Экибаш не видно было ни женщин, ни детей и вообще никого в гражданской одежде: накануне все жители эвакуировались из прифронтовой полосы. За окраиной змеились окопы боевого охранения, виднелась зарывшаяся в землю по самые стволы противотанковая батарея. Возле домов похаживали караульные.
Петров принял рапорты прибывших ранее командиров, прошел мимо часовых в небольшой дом с верандочкой. В окно он видел, как к дому подкатила еще одна зеленая «эмка», из нее вышел невысокий полковник, сильно прихрамывая, направился к крыльцу.
— Полковник Ласкин, командир сто семьдесят второй стрелковой дивизии! — доложился он, войдя в комнату.
— Садитесь, — показал Петров на стул, стоявший возле маленького столика, и посмотрел на ярко начищенные сапоги полковника, успевшие, однако, покрыться в дороге пыльной вуалью. — Вы что, ранены?
— Контузило, товарищ генерал.
Командарм, как показалось Ласкину, кивнул утвердительно и тут же строго потребовал:
