Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Кронин Арчибальд Джозеф

– Только не оставляй меня, Дэвид. Пусть ничто не встанет между нами. И тогда ничего не случится… вот увидишь… увидишь.

Глава 7

Тем временем Най возвращался в Хедлстон. Ехал он медленно, так как надо было обдумать некоторые поправки к намеченному ранее плану, а теплый ветерок, овевавший его, способствовал ясности мысли. Встреча с Корой, ее волнение и горе нимало не заботили его. Он давно усвоил себе, что такое бизнес, и мог хоть каждый день, без малейшего зазрения совести, совершать подлости.

Путешествие заняло у него около часа, и к половине двенадцатого он уже вернул машину в гараж и прибыл в гостиницу «Красный лев». Смита он нашел в пустой гостиной. Против обыкновения, тот не сидел в своем излюбленном уголке, а расхаживал взад и вперед у окна. Най был очень доволен собой и тем, как складываются дела, но не в его привычке было выказывать свои чувства. Он только сказал:

– Все в порядке. Дело обстоит именно так, как я говорил. Она – та самая особа.

– Да… да… – произнес Смит, глядя куда-то мимо Ная, словно думал о чем-то другом.

– Что случилось? Я говорю тебе, что Кора – та самая птица, которая нам нужна.

– Я знаю. Она звонила мне по телефону пять минут назад.

Най сел и уставился на него. Какого черта она это сделала?! Смит был взволнован и явно выбит из колеи: он ни минуты не мог стоять спокойно и все ходил по комнате, засунув большие руки в карманы брюк.

– Она сказала мужу, что ей надо пойти в лавку, а сама помчалась к автомату. Она была так расстроена, что я с трудом понимал, о чем она говорит. Должно быть, ты очень круто обошелся с ней.

– Что ты, Смит, – возразил Леонард, – я был нежен, как ягненок.

– Грязная это затея. – Смит покачал головой, точно гончая, отряхивающаяся от воды. – Омерзительная, гнусная! Я тебе прямо заявляю: я не желаю иметь к этому никакого отношения.

– Ты с ума сошел! – воскликнул Най. – Да они же теперь у нас в руках.

– Нет, не хочу. Я честный человек. Во всяком случае, всегда был порядочным… старался быть.

– Не впадай в мелодраму. Можно подумать, что ты снова стал лицеистом. Мы ведь только предлагаем quid pro quo [952]. Мы же не собираемся оказывать давление на Пейджа. Пусть сам выбирает. Нам-то чего о нем беспокоиться?

– Я говорю тебе, что не желаю принимать в этом участия.

Леонард никогда еще не видел Смита таким взволнованным: он уже несколько недель предчувствовал, что нервы Смита скоро сдадут, – и вот они сдали. Он подумал: «Когда такой слизняк, как Смит, распускается, это за целую милю видно». Но ничего, он справится с ним.

– Хорошо, – сказал он. – Она просила тебя оставить ее в покое. Разыграем из себя двух милых иисусиков и выполним ее просьбу, да поможет нам Бог, аминь.

– Не поминай имя Господне всуе! – прикрикнул на него Смит. – Я этого не позволю. Ты… ты неверующий пес, Най.

– Мы сложим наши чемоданчики, – нарочито смиренно продолжал Леонард, не обращая на него внимания, – и отправимся к Сомервиллу. Я подам в отставку. А тебя выгонят… вышвырнут за шиворот, так что ты шлепнешься на свой толстый зад… и уже больше не встанешь. После такого провала – после того, как ты просадил здесь столько денег, – тебе никогда в жизни не видать другой работы. А уж раз я говорю никогда, значит действительно никогда. На Флит-стрит про тебя никто и слушать не захочет. Ты будешь человек конченый.

Смит перестал расхаживать по комнате и присел на краешек стула. Согнувшись и покусывая ноготь большого пальца, он старался не смотреть на Ная. Запонка, придерживающая сзади воротничок, отстегнулась, и он вздыбился на шее. Не обращая на это внимания, Смит наконец сказал:

– Грили никогда не согласится на такое. Он человек строгих правил. Он любит, чтобы все было по закону.

– Но ведь и мы будем действовать по закону… ни на шаг от него не отступим. Кстати, Грили сейчас в отпуске – копается в каких-то развалинах. Он всегда в это время ездит в Италию. Его замещает Чалонер, а того можно убедить в чем угодно. Когда Грили вернется, все уже будет сделано. И он только обрадуется.

– Но, Леонард, – возразил Смит, – даже если мы поступим… так, как ты предлагаешь… и уговорим Пейджа продать газету, откуда мы возьмем деньги, чтобы заплатить ему? Сомервиллу действительно сейчас туго приходится… Мигхилл изрядно выпотрошил его за последнее время. После того как я, то есть, я хочу сказать, мы истратили здесь столько денег, он просто не в состоянии дать нам еще. Да никогда и не станет этого делать.

– Какой же ты младенец, Гарольд! – Най холодно, но миролюбиво улыбнулся. – Неужели ты не понимаешь, что о продаже сейчас не может быть и речи? И не только по той причине, о которой ты говоришь. Если мы станем владельцами «Северного света», весь город снова ополчится на нас. Нет, нет и нет! Мы предложим ему по доброй воле слиться с нами на паритетных началах. Мы покончим с нашими разногласиями, каждая газета внесет в дело свое доброе имя и свои производственные мощности – не забудь, что типография все еще в наших руках, – а затем Пейдж уйдет в отставку, и мы будем ежегодно выплачивать ему соответствующий процент от чистой прибыли. Таким образом, нам не придется вкладывать в это дело ни копейки.

Потрясенный такой изобретательностью своего коллеги, бывший страховой агент Смит молча уставился на Ная, и его глаза заблестели.

– М-да… это, пожалуй, будет вполне честно… и в то же время выгодно. Мы на равных основаниях сделаем скидку на амортизацию, затем подсчитаем, какой процент причитается Пейджу по состоянию на сегодняшний день. А тут, глядишь, построят атомный завод, тираж поднимется… Нет, нет, – вдруг опомнился он, – я не могу на это пойти.

Последовало молчание. Не пытаясь нарушить его, Най закурил сигарету, затем через некоторое время задумчиво произнес:

– А я считал тебя честолюбивым, Гарольд… я думал, ты хочешь создать себе положение на облюбованном тобой поприще. – Смит ничего не сказал, лишь судорожно вздохнул несколько раз, а Най рассудительно продолжил: – Разве нет у тебя личных соображений для того, чтобы стремиться к успеху… Вспомни о своей жене, например?..

– Да, да… Минни. Не стану скрывать. Я бы многое сделал, чтобы вернуть ее. Но это… – Он продолжал кусать ноготь, хотя обгрыз его уже чуть не до мяса. – Все равно мне это не по нутру.

Най понял, что Смит начинает сдаваться. И решил поднажать:

– Послушай, надо же смотреть на вещи трезво. Ведь все вокруг готовы глотку друг другу перегрызть. Мигхилл охотится за Сомервиллом. Джохем – за Мигхиллом. А Вернон отдал бы полжизни за то, чтобы пырнуть ножом и того и другого. Вопрос стоит так: убить или быть убитым. Ты ни в чем не можешь упрекнуть себя. Ты предлагал Пейджу куда больше того, что стоит его паршивая газетенка. Ему следовало согласиться. Но нет, он решил бороться с нами. И здорово отколошматил нас. А сейчас, когда я дарю тебе возможность прижать его к стенке, ты сидишь и пускаешь слюни, как больная корова. Надо же быть мужчиной. Я тебе прямо заявляю: если ты упустишь этот шанс, потом будешь жалеть о нем всю жизнь.

Смит отвел глаза, затем снова посмотрел на Ная, облизнул губы, помедлил и сказал:

– Эта история меня совсем доконала, Лео. Надо выпить. Как думаешь, мне это не повредит?

– Конечно нет, наоборот, принесет пользу.

Небрежно потянувшись к звонку в стене, Най нажал кнопку. Официант принес две двойные порции виски. Смит взял стакан, сначала отхлебнул, затем одним глотком осушил его до дна. «Словно только что пересек Сахару», – подумал Най.

– Давно надо было выпить. – Смит вздохнул. – А то в последнее время я просто не в себе. И теперь еще это… Я совсем запутался.

– Выпей еще.

– Потом… а впрочем, если ты так настаиваешь…

Най велел официанту принести еще такую же порцию. Тот принес.

– Понимаешь, Лео, – уже сдаваясь, принялся рассуждать Смит, – вся беда в том, что в глубине души я, в общем, человек верующий. Пока жил в Австралии, я все время преподавал в воскресной школе. Моя бедная мама воспитывала меня в большой строгости. В детстве я был очень благонравным ребенком. Мне еще одиннадцати лет не было, а я уже знал наизусть всю Тринадцатую главу Первого послания к коринфянам. Но сейчас, поразмыслив как следует, я смотрю на это несколько по-иному. Только не надо очень их прижимать. Будем действовать возможно тактичнее. Пейджу в самом деле пора на покой, ведь он такой больной человек.