Валерий Цапков - Шоколадная медаль
… Приветственно посигналив знакомым мальчишкам, машина заняла свое привычное место. После происшествия с бензовозом Олегова поставили было на самый плохой пост-пыльный перекресток у штаба 40-й армии, но в тот же день аноним сообщил по телефону коменданту города, что новый начальник поста в индусском квартале продает бензин и патроны. Комендант с помощниками примчались и своими глазами увидели, как водитель через обрезок шланга наполняет ведро мальчишке. Старший машины, капитан, недавно прибывший из Союза, растерянно лепетал:
— Какие патроны? Пацан бензина попросил, я ж не за деньги…
В ответ комендант вывернул карманы у водителя и обнаружил полторы сотни афошек. Со следующего наряда Олегов снова стал заступать на пятый пост.
С похмелья жара была совершенно невыносима. Минут пять Олегов посидел в кабине, глазея по сторонам и разглядывая фотокарточку, которую успел ему сунуть перед выездом Серега, начальник клуба. На фотокарточке Олегов величественно опирался на президентский глобус.
— Что-то я заработался, — сказал он озабоченно, выходя из машины. Индус-Миша приветственно махнул рукой, приглашая зайти, при этом он выразительно щелкнул себя по шее. У индуса этот недвусмысленный русский жест смотрелся уморительно. Олегов улыбнулся ему в ответ и осмотрел перекресток. Для отсутствия на посту могла быть только одна уважительная причина — арест и отправка на сборный пункт какой-либо военной машины. Не прошло и минуты, как перед Олеговым без всякой команды притормозила санитарная машина.
— Начальник, в колонну идем, дай затариться! — попросил его, вытирая пот, круглолицый майор-медик.
— Три минуты, не больше, а то начальство меня вместе с вами почикает. И только у Миши…
…Отстал от длинной колонны «Урал» , оттуда с такой же просьбой вылезли два старлея. Остановка на маршруте считалась нарушением, это могло стать основанием для ареста старшего машины, опасаясь этого, Олегова не обходил никто.
— Три минуты, к Ивану или Сергею…
…Рыночные отношения должны быть регулируемыми, философски рассуждал Олегов, строго соблюдая социальную справедливость на вверенном ему посту, обеспечивая конкурентам равные возможности. Они были за это не в обиде на Олегова, вознаграждая его в конце дня за неподкупность…
Избавил Олегова от этого пекла «Урал» без номерных знаков и путевого листа.
— Я от колонны отстал, из Баграма я, — оправдывался прапорщик с летными эмблемами.
— В комендатуре разберутся, садитесь в свою машину и следуйте за мной, — был непреклонен Олегов.
Задержанный «Урал» , а за ним «ГАЗ-66 «Олегова тронулись по направлению к крепости Бала-Хиссар, где размещались Кабульская гауптвахта и площадка сбора задержанных машин.
Ездил ли, ходил ли, Олегов никогда не оглядывался, высматривая, нет ли преследователя. Его никогда и никто не преследовал. До сегодняшнего дня и до этой минуты.
Сдав задержанную машину на площадку под расписку, Олегов отвез в комендатуру прапорщика и документы на машину.
— Молодец, стараешься, — похвалил Олегова помощник коменданта.
— Попадешь в Баграм — не жалуйся, — прошипел что-то вроде угрозы на прощание задержанный прапорщик.
Гордо проигнорировав и похвалу и угрозы, беспечно что- то напевая, Олегов вышел из здания комендатуры и пошел к автостоянке.
— Подождите минуточку, — услыхал он голос за спиной. Олегов обернулся и увидел невысокого, с острыми скулами мужчину, одетого в серую униформу, в которой ходили старшие офицеры из аппарата военных советников. Здесь, вблизи Советского района, где жило большинство из них, Олегов видел их часто.
— Слушаю вас, — вежливо отозвался Олегов.
— Это не вы потеряли? — тот протянул Олегову руку с какими-то бумагами.
Олегов как-то читал, что Александр Македонский брал к себе в армию тех, кто легко краснеет в кризисный момент. У Олегова же такие моменты сопровождались холодной испариной и бурчанием в желудке. Македонский меня к себе не взял бы, мрачно размышлял он, вспоминая потом подобные мгновения слабости.
Именно эти чувства испытывал Олегов глядя на три фотоснимка, на одном стоял он у стены, на другом Асад, один из многочисленных родственников Миши, на третьем-крадущийся к бензовозу Асад.
— Кто вы? Что вы мне суете?! Я ничего не знаю!
— Не надо кричать, я не из КГБ, — четко ответил мужчина. Только сейчас Олегов обратил внимание на его безукоризненно правильные интонации.
— Кто вы и что вы хотите от меня? — зло спросил Олегов. Он вдруг отчетливо вспомнил, как в военном училище они в роте соорудили длинную доску с перегородками и накрыли ее стеклом, устроив ипподром для тараканов. Необученные тараканы не хотели соревноваться в беге, так их тут же давили сапогом на кафельном полу туалета. Выживали лишь те, кто дисциплинированно бежал вперед к далекому окошку.
— Я американец. Вы можете помочь нам, а мы — вам.
— Что за бред вы несете?! Вы или идиот, или особист, или подсадная утка. Я ничего не знаю. На этой фотографии я, при чем здесь остальное?
— Есть и кинопленка, — усмехнулся незнакомец.
Вот как, оказывается, вербуют таких лопухов, как я, подумал Олегов и твердо ответил:
— Это ничего не меняет.
Незнакомец пожал плечами.
— Вы ведь через день на пост ездите? Значит, послезавтра снова там будете?
— Ну…
— Когда проедете площадь Пуштунистана, и будете проезжать мимо Кабульского центрального банка, на обочине увидите красный «Фиат» . Если вы согласны, проезжая мимо его, высуньте руку из окна, мы вас найдем. А если нет — не обижайтесь.
— Я на вас буду жаловаться! Раз особисты, значит все можно?! — почти истерично, но не очень громко, хотя на автостоянке никого не было, выкрикнул Олегов, выхватил из рук незнакомца фотографии и бегом бросился к своей машине.
— Гони!
— Куда?
— На пост. Нет, подожди. Куда делся этот мужик?
— В сером?
— Да.
— Да в «Волге» укатил. Вон там стояла, — водитель кивнул в сторону круглого сортира за комендатурой, на котором были нарисованы две стрелки с надписями на английском «леди» и «джентльмен» .
Сердце у Олегова колотилось, в ушах слегка звенело.
— Поехали.
Кто он, мучительно соображал Олегов. Наш или их? Более близкое знакомство ни с одними, ни с другими Олегова не устраивало. Серж втравил меня в это дело, решил он, он пусть и расхлебывает. Кстати, а как этого индуса зовут по-настоящему? Он все знает про меня, даже домашний адрес…
ГЛАВА17
Маленькая песчинка может остановить сложнейший часовой механизм. Ладно, если это просто будильник, но есть механизмы и посерьезнее. Каждый, кто хоть раз укладывал сам себе парашют, помнит то ожесточение, с которым трясут парашютный прибор, последний раз проверяя его на отсутствие песка внутри, прежде чем поставить на уже уложенный парашют. Случайная песчинка может помешать часовому механизму отсчитать три секунды и раскрыть купол основного парашюта.
Такой песчинкой ощущал себя Олегов, нервно стучавший кулаком по столу в подсобке магазина перед отчужденно-равнодушным индусом.
Он и был песчинкой, грозившей слаженной работе целой системы скупки и продажи, ориентированной на граждан СССР.
Наиболее доходной статьей была торговля водкой, огненная вода текла в Кабул в ящиках из-под боеприпасов, уходила «налево» из госторговли, которая обеспечивала спиртным начальство и советских военных советников по более низким ценам. В конце концов, готовилась прямо в Кабуле. Эта золотая жила индусского бизнеса казалась неисчерпаемой, ей угрожали лишь две вещи: уход русских домой и безумные замыслы одного из заместителей господина Хекматияра доставить в Кабул партию отравленной «Русской» . На руках у торговцев образовывалась огромная масса чеков Внешпосылторга, которые частично отмывались через подставных лиц в подсобках военторгов. Основная же масса летела в чемоданах с двойным дном в Союз, чтобы подкормив по пути афганских студентов, продавщиц «Березок» и московских «кидал» и «ломщиков» , вернуться в Афганистан в виде утюгов и электрочайников, лекарств и градусников. К слову сказать, советский ртутный градусник стоил в Кабуле, как джинсы, и не потому, что он был лучше, чем японский с присоской, который приклеивался на лоб и сразу изменением цвета показывал температуру больного. Все дело было в том, что из нашего нетрудно сделать очень неплохой ртутный замыкатель для мины замедленного действия…
… Что делают с песчинкой в часах? Вытряхивают…
— Покажи фото.
Олегов сунул руку во внутренний карман, вытащил фотографии и бросил их на стол. Серж взял их, стал рассматривать, искоса поглядывая на Олегова, который курил глубокими затяжками, сидя на каком-то ящике и привалившись спиной к соломенной циновке на стене.
