Виктор Преображенский - Особенности национальной гарнизонной службы
Иными словами, пили в нашем гарнизоне все: командиры и начальники всех степеней, младшие офицеры и прапорщики, а также сержанты и солдаты. Причем не только старых, но и нового призыва — обстоятельство абсолютно немыслимое в Вооруженных силах, где «духу», «зеленке», «слону», «молодому», «сопле» пить не положено. По сроку службы. По многовековой традиции. По определению, в конце концов!
Грозящая разрушением основополагающих основ мироздания проблема всеобщей доступности спиртного всему без исключения личному составу гарнизона была главной головной болью командиров. Над ее решением безуспешно ломали головы лучшие армейские умы — как местные, так и «вышестоящие». К выяснению странных обстоятельств регулярно подключались военные дознаватели, штатные работники особого отдела и прокуратуры, а также неисчерпаемые резервы нештатных, но весьма эффективных в иных случаях осведомителей, доносчиков и стукачей. И все без толку: народ пил и продолжает пить, несмотря ни на что.
Не то, чтобы употребление алкоголя личным составом серьезно влияло на уровень боеготовности и боеспособности гарнизона. Пили у нас в меру, исключительно во внеслужебное время и после отбоя, но то, что даже лишаемые денежного довольствия солдаты не переставали странным образом иметь доступ к недешевому в общем-то средству снятия стрессов, было настолько мистическим и вопиюще неприличным, что вызывало у отцов-командиров неутихающее стремление разобраться в происходящем. Неутихающее и безуспешное.
Таинственная практика дилетантского, но вполне действенного совершенствования стрессоустойчивости личного состава нашего гарнизона путем систематического употребления алкоголя продолжалось бы еще долго, если бы не Его Величество Случай.
В один не самый, пожалуй, прекрасный вечер некий военнослужащий срочной службы из состава танкового полка был задержан прямым военным начальником по пути из парка в расположение. По какой-то причине офицер недостаточно воодушевленно воспринял заявление солдата, заявившего, что он ходил в парк исключительно для изучения материальной базы вверенной ему боевой техники.
— Так ведь отбой уже! — сказал офицер, пытливо вглядываясь в открытое лицо готовящегося в отличники боевой и политической подготовки военнослужащего.
— Так ведь вождение скоро! — со слезами в голосе ответствовал солдат и скромно кивнул в сторону щита наглядной агитации, предлагавшего со ссылкой на вождя мирового пролетариата В. И. Ленина «Учиться военному делу настоящим образом!»
— Понятно… — протянул растроганный начальник и быстро отвел взгляд от гимнастерки подчиненного, на которой, прямо под комсомольским значком, четко просматривались объемные очертания пол-литровой бутылки. — Идите спать, товарищ рядовой. Не стоит так перетруждаться!
— Да я…
— Спокойной ночи, солдат!
— Спокойной ночи…
Счастливый солдат молниеносно испарился в ночной мгле, а заподозривший неладное офицер занял скрытый наблюдательный пост возле узкого прохода между охраняемым парком бронетанковой техники и стеной, ограждающей воинскую часть от примыкающего к ней гражданского промышленного объекта.
Офицеру не пришлось долго ждать. Буквально через четверть часа от казармы в узкую щель нырнула какая-то тень, оказавшаяся еще одним солдатом.
Солдат не стал изучать материальную часть танка. Он достал из внутреннего кармана гимнастерки пол-литровую бутылку и начал наполнять ее из-под крана в стене.
— Дай-ка и мне напиться! — сказал офицер, выступая из темноты.
От неожиданности солдат выронил бутылку, которая упала на гравиевую тропинку и разбилась, распространяя вокруг крепкий, устойчивый и сытный запах крепкого алкоголя.
«Да ведь там, за стеной — ликероводочный завод!» — пришло к офицеру озарение.
Протянув руку, он медленно открутил кажущийся обычным водопроводным кран и склонился над ним, чтобы проверить свою догадку. И убедился в том, что не ошибся: из крана на гравий тек чистый спирт.
Один солдат, рассказывают, сварил кашу из топора. Другой, говорят, достал волшебное огниво. А наши армейские умельцы, сам видел, не просто верно оценили дислокацию родной части, но сумели скрытно найти подходы к находящемуся за ее пределами охраняемому объекту, соединив находящуюся там емкость, в которой хранился спирт, с краном на территории танкового парка! Пользуясь наивной уверенностью дирекции ликеро-водочного завода в том, что уж со стороны охраняемого танкового парка соседней воинской части их продукции ничего не грозит, ушлые солдаты продумали и реализовали простой до гениальности план. В течение нескольких ночей, по всем правилам фортификационного искусства они проделали в стене лаз, пробрались к цистерне, в которой хранился спирт, каким-то образом приспособили к ее задней стенке тонкую металлическую трубку и, умело скрыв следы своего присутствия, вывели трубопровод за территорию завода. Придать «спиртопроводу» вид обыкновенного водопроводного крана, понятно, было делом элементарным, и в часть потекла тоненькая, но бесперебойная струйка «огненной жидкости», которая, будучи разбавленной водой, давала личному составу потребное количество халявной водки. И надо подчеркнуть, никак не отражалась на производственных показателях соседнего предприятия, дирекция которого, очевидно, и сама активно прикладывала руку к сверхнормативному испарению спирта в условиях жаркого высокогорья.
Лица горной национальности
Проблема комплектования Вооруженных сил не возникла в последние годы. В эпоху присной памяти Советского Союза она стояла если и не так остро, то так же регулярно — от одного призыва до другого. Правда, надо сказать, от призыва в те времена «косили» преимущественно лишь представители отдельных этносов, а также жители крупных городов, имевшие шансы на вполне благополучное устройство своей самостоятельной жизни. Все же остальные категории призывного континента армии и флота шли в военкоматы если не с великой охотой, то, по крайней мере, с вполне определенными целями.
Для сельчан армия была чуть ли не единственным способом вырваться из неуклонно вымирающих деревень, получить какую-нибудь специальность и устроиться после службы в городе. Для выходцев из неблагополучных и многодетных семей, семей с одним родителем призыв означал возможность нормально питаться, получить образование и неплохо устроиться.
Кто-то сознательно шел в армию, чтобы, отслужив, попасть на работу в милицию или получить преимущество при поступлении в вуз. Кто-то призывался, чтобы получить соответствующую отметку в личном деле и реализовать право на «безлимитное» вступление в партию — фактор, необходимый для успешной карьеры в любой сфере деятельности. Но большинство все-таки шли в армию по зову совести и сердца. Потому что не мыслили себе иного пути взросления, превращения в настоящего мужчину и становления в качестве полноценного гражданина собственной страны.
Учитывая очевидные различия мотивов, приведших молодых людей в армию, а также многонациональный характер страны и армии, специалисты в области социологии, психологии и педагогики разрабатывали целые методики организации воспитательной работы с личным составом. Уверен, что не будь нынешние чиновники столь беспросветно инертными, подобные методики были бы вполне применимы и в период парада суверенитетов бывших союзных республик, и в нынешних условиях объективного роста сепаратистких и националистических тенденций, зачастую выдаваемых обывателю под видом патриотизма ли, терроризма или какого иного «изма»…
Своими глазами читал разработанные толковыми инструкторами политорганов разных уровней «методички», в которых под грифом «Для служебного пользования» излагались основополагающие принципы организации индивидуальной работы с представителями различных национальностей, религиозных конфессий и социальных групп. Как сейчас помню, что армейские специалисты не рекомендовали заставлять солдат из числа мусульман и иудеев употреблять в пищу сало, без нужды материть кавказцев и испытывать долготерпение русских. В тех подразделениях и частях, где подобные «методички» использовались командирами и офицерами-воспитателями, дисциплина была несравненно выше, а уровень боевой подготовки совершенствовался на деле, а не в бумажных отчетах.
— Понимаешь, — горячо рассказывал мне инструктор политотдела армии, азербайджанец по национальности, с которым мы незаметно сдружились уже в первые месяцы моей службы в гарнизоне, — нельзя наказывать жителя глухого среднеазиатского аула за то, что он отказывается есть свинину! Ислам — не просто религия, а образ жизни, и пытаться за один день переделать выросшего на стойких культово-бытовых традициях человека значит раз и навсегда лишиться его уважения. А ведь пройдет совсем немного времени, и солдат-мусульманин начнет за милую душу лопать сало: повышенные физические нагрузки, пример окружающих и голод решат проблему без эксцессов!
