Джурица Лабович - Грозные годы
— И чтобы низшие чины обеспечивали его смазливыми девчонками! — бросил Гельм.
— Да, да, — снова кивнул Литерс. — Он здесь наслаждается жизнью, пьет первоклассные вина, забавляется с девочками, а наши на Восточном фронте...
Они помолчали. В это время Глейз фон Хорстенау решил было подойти к ним, но поскольку все трое делали вид, будто не замечают его, он понял, что они не хотят, чтобы им мешали, и вернулся к Резенеру и Турнеру, чтобы продолжить начатый им разговор о Литерсе.
— По мнению Литерса, господа, — подытожил Хорстенау, — мы с вами являемся лишь горсткой генералов-склеротиков, от которых вермахт никак не может избавиться. Единственная наша цель, считает он, — это выслужиться перед фюрером, Кейтелем и Гиммлером...
А в это время Гельм продолжал:
— Кайзербергам, несмотря на всю их глупость, ошибки прощаются, так как у них перед фамилией стоит «фон». Если же, например, ошибемся мы, поверив неточной информации, то именно кайзерберги первыми обрушатся на нас, хотя сами они полные невежды, не способные ни к какому делу...
— Он что, инвалид войны? — спросил Литерс.
— Всего лишь жертва дорожной катастрофы под Зальцбургом в 1939 году.
— Что же все-таки сделал! Кайзерберг в Белграде для ликвидации коммунистического подполья? — спросил Литерс.
— Вероятно, вы хотели спросить, каким образом он борется с коммунистами отсюда, с Авалы? — ехидно усмехнулся Гельм.
— Кроме расправ над мирным населением, он не предпринимал ничего, — ответил подполковник Майер. — С вашего разрешения, это просто замшелый бурбон из окружения генерала Хорстенау.
— Он выполнял, правда, кое-какие указания генерала Бёме, — добавил Гельм, укоризненно взглянув на Майера.
Разделившись на отдельные группки, участники «экскурсии» наперебой старались оговорить отсутствующих и даже присутствующих коллег, соревнуясь в обвинениях и упреках по поводу неэффективности предпринимаемых ими действий для подавления коммунистического движения.
Когда все стали спускаться обратно к отелю, к группе Литерса присоединился Бензлер, который в отличие от всех остальных имел свои собственные взгляды на положение в Белграде и во всех занятых немецкими войсками областях Югославии.
— Я не помешаю? — спросил он.
— Нисколько! — ответил Литерс.
— Мне показалось, что вы обсуждали нечто животрепещущее? — поинтересовался Бензлер, с любопытством оглядывая их.
Литерс промолчал, потом резко повернулся к Бензлеру и спросил:
— Каково ваше мнение, господин Бензлер, о деятельности КПЮ? Ну хотя бы в общих чертах...
Зная, как хитер и проницателен Литерс, а также будучи осведомлен о его дружеских отношениях с Кейтелем, Бензлер попробовал уйти от прямого ответа.
— Как вам известно, господин генерал, я здесь занимаюсь иными проблемами. Прошу простить, но на этот вопрос вам лучше всего могли бы ответить эти господа, — указал он на Майера и Гельма.
— И все же я хотел бы услышать и ваше мнение! — сказал Литерс, давая понять, что он уже беседовал с Манером и Гельмом. — Вы ведь, конечно, в курсе событий.
— Разумеется, коммунисты действуют организованно... Внизу, в отеле, у меня есть воззвание Центрального Комитета КПЮ в связи с нашим нападением на Советскую Россию. Оно произошло, как известно, 22 июня, а уже на следующий день они сумели напечатать и распространить листовки по всему Белграду и по многим другим городам...
— Вы мне этого не показывали! — повернулся Литерс к подполковнику Майеру.
— У нас есть много таких листовок, — сказал тот.
— В них содержатся призывы ко всем югославским народам включиться в борьбу против нас вместе с Советским Союзом, — пояснил Бензлер.
— Итак, перед нами стоят две задачи: подавить восстание и после этого осуществлять жесткий контроль за положением в стране, — подвел черту Литерс. — Что же касается оценок умственных способностей населения, его отсталости и лености, то эти оценки не имеют ровно никакого значения для осуществления наших неотложных задач.
Генералы подходили к отелю, не обращая внимания на вытягивавшихся перед ними через каждые пять-шесть шагов солдат охраны.
— Эта территория, господин генерал, по которой протекают Сава, Драва, Тиса и Морава, имеет большое стратегическое и экономическое значение. Здесь издавна проходили важнейшие торговые пути, связывавшие Европу со странами Юга и Юго-Востока. История Белграда и прилегающих к нему районов показывает, сколь важно для третьего рейха владеть им. Находясь в наших руках, Белград служит надежной защитой рейха от азиатских и славянских народов, в руках же этих народов он представлял бы большую опасность для нас, — сказал Бензлер.
— Совершенно верно! — воскликнул Литерс.
— Благодарю вас, господин генерал! В этом плане я и подготовил доклад для нашего совещания, — продолжал Бензлер.
— По-моему, ваши рассуждения логичны и выводы верны, — подчеркнул Литерс.
— Еще раз благодарю вас, господин генерал! Мне особенно приятно было услышать это именно от вас, так как генерал Бадер пытался высмеять мою концепцию. Она, видимо, не совпадала с его оценками...
Оба умолкли. Литерс едва удерживался от того, чтобы не высказать свое мнение и о генерале Бадере.
Вместо того чтобы пройти в отель, они решили сделать еще один круг по шоссе. На опушке леса, подходившего к самой дороге, Литерс остановился, задумчиво глядя на собравшийся в лесу у самой земли туман, медленно сползавший вниз по склону. Ему вдруг показалось, что он чувствует дыхание леса. Деревья в лесу были высокие, с мощными стволами. Иногда с ветвей срывались снежные комья и, шурша, падали вниз. Только это и нарушало тишину.
— Несмотря на логичность подобных суждений, пока еще наши усилия и решительные меры не увенчались успехом, — нарушил молчание Майер.
— Это так, — согласился, тряхнув головой, Литерс. — После поражения Советской России, когда прозвучат наши победные марши над могилой большевизма, мы не пустим на этот праздник кайзербергов, которые в трудное время отсиживались в своих норах! — несколько театрально произнес он.
— Будьте уверены, господин генерал, что дети и внуки наших врагов проклянут своих отцов и дедов за непокорность. Мероприятия генерала Бёме, хотя господин Турнер тайком и пытался их дискредитировать, необходимо проводить в жизнь и в дальнейшем... — сказал Гельм.
— А может быть, даже расширить их! — вырвалось у Литерса.
Майер покачал головой и спросил:
— А что, если эта бригада в Рудо была сформирована именно как ответ на наши акции возмездия?
Литерс остановился и испытующе посмотрел на подполковника. Тот, однако, невозмутимо продолжал:
— Вероятно, и генерал Недич ожидал от нас другого. У меня в памяти еще свежи его слова, сказанные им на приеме у генерала Дункельмана. Тогда он заявил, что надеется в кратчайшие сроки, проведя необходимые реформы и создав сербскую армию, своими силами обеспечить порядок и спокойствие в стране и таким образом дать возможность нашим войскам заниматься своими непосредственными задачами.
— Однако дело приняло другой оборот! — заметил генерал Литерс.
— Я не знаю, с какими впечатлениями вы уедете из Югославии, господин генерал, — сказал Гельм. — Но в том, что сейчас все наше внимание должно быть сконцентрировано на этой партизанской бригаде, я уверен...
— Бригада должна быть как можно скорее уничтожена! — прервал его Литерс — До последнего человека!..
— Сначала ее нужно найти! — усмехнулся Майер. — Я не удивлюсь, если завтра мы получим сообщение о том, что она уже на Космае, — добавил он.
Не скрывая хитрой усмешки, генерал Литерс нетерпеливо произнес:
— Местонахождение бригады мне будет известно не позже чем завтра!
— Логично было бы ожидать быстрого ее продвижения и неожиданного появления в самых различных местах, — заметил Майер.
— Господа, всякое живое существо, передвигаясь по земле, неизбежно оставляет следы...
— Бригада должна быть беспощадно и немедленно уничтожена! — поддержал Литерса Гельм.
— Эта честь выпадет генералу Бадеру. Мы, господин Гельм, разумеется, будем согласовывать наши действия, — сказал Майер.
— Успех и слава воодушевляют человека, заставляют его мобилизовать все свои силы, — размеренно произнес Литерс. — Однако в любом случае надо уметь оценивать свои возможности. Сейчас, например, я не уверен, что Бадер, чья звезда уже меркнет, найдет в себе достаточно сил, чтобы выполнить эту ответственную задачу...
Вскоре туман окончательно рассеялся, а темные тучи опустились еще ниже. Пошел дождь, и это вынудило генералов вернуться в отель.
В тот день совещание так и не было продолжено. Но в ресторане до позднего вечера не смолкали крики и хохот подгулявших генералов. Единственным человеком, который не веселился, был фон Кайзерберг...
