Георгий Савицкий - Штрафник-«охотник». Асы против асов
Но майор Люфтваффе уже давно привык к подобным разочарованиям. Он просто выполнял свою работу — и она уже не казалась ему такой романтичной, как в самом начале. Теперь и он был уже другим — никакого рыцарства и благородства к противнику. Только победа любой ценой. Это было подло, но по-другому не сражаться, нет, но выживать во враждебном небе было просто немыслимо!
Zum Teufel! — К черту все! Герман Вольф после короткого инструктажа со своей группой пилотов забрался в кабину, включил подкачку топлива и переставил положение магнето в положение «einsclacten» — «включено».
— Von Schrauben! — От винта!
«Der schwarze Man» — техник самолета проворно отскочил от истребителя и выдернул из-под пневматиков шасси тормозные колодки.
Чихнув, окутался дымом мотор «Даймлер-Бенц» DB 605A-1. Верх капота двигателя у «Фридриха IV» был более сглаженным, чем у «Густава». Да и маслорадиатор последнего под капотом был увеличен, так же, как и характерный всасывающий патрубок квадратного сечения слева перед кабиной.
Задрожали стрелки на циферблатах приборов, ушли в положенные им области значений. Майор Вольф качнул ручкой управления, проверяя ход рулей — все в порядке. Он захлопнул массивный угловатый фонарь кабины, порулил на старт. Вслед за ним, неловко переваливаясь на неровностях взлетного поля, покатились и остальные «Мессершмитты-109».
Вскоре все они поднялись в воздух и взяли курс к точке рандеву с бомбардировщиками.
* * *Майор Вольф поправил удобный шлемофон-«сеточку» и настроился на волну бомбардировщиков.
— О́дин[11], — произнес он позывной ведущего бомбардировочной формации. — Сегодня мы вас прикрываем, можете быть спокойны.
— Зеер гут![12] — ответил командир «Юнкерсов-88».
Обычно при таких словах командира истребительного эскорта в голосе бомбардировщика сквозило открытое недоверие: слишком хорошо он знал повадки истребителей прикрытия. Те почти постоянно бросали вверенные им для охраны бомбардировщики, увлекаясь возможностью ввязаться в воздушный бой с самолетами русских и пополнить личный счет за счет подбитых, отставших или заблудившихся машин. Такими, как правило, управляли молодые и неопытные пилоты красных.
Но в этот раз голос командира скоростных фронтовых «бомберов» выражал скорее радость, чем недоверие. Он уже не раз вылетал с Германом Вольфом и знал, что «Haarig Wolf» не подведет.
Выражая свою благодарность, головной бомбардировщик покачал крыльями. Несмотря на надежное воздушное прикрытие, бортстрелки и штурманы внимательно осматривали небо, вжав плечевые упоры спаренных пулеметов до синяков. Русские в последнее время не давали повода расслабиться.
Две девятки «Юнкерсов-88» под прикрытием восьмерки «Мессершмиттов-109» продолжили путь к цели. Ею на полетных картах была обозначена узловая железнодорожная станция, на которой большевики разгружали военные эшелоны с танками, пехотой и боеприпасами.
Едва только немецкие бомбардировщики пересекли линию фронта, как тут же напоролись на русские истребители. Впрочем, пара «лавочкиных» боя не приняла — возможно, у них было другое задание. Герман Вольф только отогнал их парой коротких очередей. Он запретил своим пилотам уходить далеко от группы прикрываемых бомбардировщиков. И все пилоты «штаффеля» знали, что крутой по нраву «Haarig Wolf» — «Седой Волк» может и пристрелить из своего «люгера P-08»[13] ослушавшегося пилота прямо у крыла собственного самолета. Бывший штрафник Люфтваффе, выживший в немыслимом аду Сталинграда, вполне был на такое способен. Дисциплина в его подразделении была железной. Но и сам он всегда рисковал первым. За это и уважали его рядовые летчики. А большинство «экспертов» платили тому презрением…
А вот у бомбардировщиков с дисциплиной было не так хорошо…
Летевший в паре сотен метров над «Юнкерсами-88» майор Вольф заметил, как левый крайний ведомый стал понемногу отставать.
— Komen Sie wieder in Betrieb! — Вернись в строй! — немедленно приказал ведущий группы бомбардировщиков.
— Negativ! Неисправен правый двигатель, растет температура масла…
Конечно же, Герман Вольф не заметил никакого подозрительного шлейфа за отстающим самолетом. И пребывал в сильной уверенности, что его экипаж попросту струсил и не хочет идти к русским на растерзание. Даже страх перед Kriegsgericht — военным трибуналом не пугал их так, как зенитки и истребители большевиков. Что ж… У них есть свой командир, вот пусть он и решает, кому жить, а кому умирать сегодня. Но вообще — глупо. Одиночный бомбардировщик являлся прекрасной добычей для истребителей. Да для той же пары «лавочкиных», с которыми они разминулись несколько минут назад! Хотя Вольф не без оснований полагал, что экипаж «бомбардировщика-дезертира» вскоре избавится от своего бомбового груза, и хорошо бы — над территорией большевиков. Или хотя бы над нейтральной полосой. А то ведь такие вот «орлы» запросто сбрасывали бомбы и на голову своей пехоте! Будучи в штрафбате в Сталинграде, Герман Вольф со своим приятелем Стариком не раз попадали под собственные бомбы… Честно говоря, удовольствие не из приятных!
Вскоре «шнелльбомберы» дошли до своей цели. Железнодорожная станция русских была плотно прикрыта артиллерией, и экипажи «Юнкерсов-88» сразу же это почувствовали. Небо расцветилось смертоносными гирляндами трассеров, вокруг строя немецких бомбардировщиков появились грязно-черные клубки разрывов. Они плотной смертоносной пеленой закрыли небо. Да, большевики уже научились воевать, да и вооружение у них теперь было как минимум равно немецкому. А во многом даже превосходило творения «сумрачного немецкого гения».
Это касалось и зенитного прикрытия. С самого начала войны стервятники Геринга хотели превратить Москву и Ленинград в подобие разбомбленных Герники, Мадрида, Антверпена и Лондона. Однако гитлеровцы шибко «обломались». Столица Советского Союза была прикрыта настолько плотным кольцом средств противовоздушной обороны, что после первого же налета на Первопрестольную две трети «Юнкерсов» и «Хейнкелей» так и остались догорать на «гостеприимной» для захватчиков русской земле.
Да и блокадный Ленинград бил по фашистским стервятникам из всех стволов. Там еще шибко помогал дважды Краснознаменный Балтийский флот. Орудия и пулеметы крейсеров, лидеров и эскадренных миноносцев создали над Финским заливом настоящий огненный купол! Правда, все тот же неугомонный Ханс-Ульрих Рудель все же утопил линкор «Марат». Как у него это получилось, не понял даже сам будущий кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами в золоте. Пилот «Штуки» метался, как наскипидаренный, над всем Финским заливом, лавируя между разрывами зенитных снарядов. Как он ту бомбу сбросил?.. Честно говоря, хрен его знает! Но все ж попал, сукин сын.
Но это была чуть ли не одна-единственная удача Люфтваффе. А в остальном же достижения стервятников Геринга были весьма скромны. И это при том, что бомбардировщики Люфтваффе наносили удары не только по скоплениям войск, кораблям на рейде и заводам, но и по жилым кварталам, историческим архитектурным памятникам и даже церквям. Так, в районе оккупированного Старого Петергофа за десять дней артиллерийским огнем и бомбардировками были уничтожены все храмы — Знаменская церковь, Святотроицкая кладбищенская церковь, Серафимовская церковь, Лазаревская церковь. Гитлеровцы, зная, что в храмах очень много молящихся, специально бомбили и обстреливали их. Там мученической смертью погибло более пяти тысяч человек.
На Нюрнбергском процессе в 1946 году протоиерей Ломакин, который всю блокаду провел в осажденном Ленинграде и был награжден медалью «За оборону Ленинграда», свидетельствовал: «В зиму 1941/42 года положение Ленинграда в блокаде было особенно тяжелым. Непрекращающиеся налеты немецкой авиации, артиллерийский обстрел города, отсутствие света, воды, транспорта, канализации в городе и, наконец, ужасающий голод — вследствие всего этого мирные жители города испытывали неслыханные в истории человечества страдания. Это были воистину герои, страдавшие за родину, неповинные мирные жители…»
Но в небе сбивали немецких стервятников летчики эскадрильи имени Александра Невского. Ценности для того, чтобы построить истребители для русских соколов, тоже собрали прихожане Ленинграда и Ленинградской области.
Зенитчики, корабельные канониры, пулеметчики, прожектористы, операторы радиолокаторов «Редут» и звукопеленгационных установок, отряды гражданской обороны образовывали сложнейший организм, единственным предназначением была защита и Ленинграда, и Москвы. Также объектовая оборона была налажена практически во всех крупных промышленных центрах Советского Союза.
Однако вот армейская ПВО была не такой эффективной и состояла в основном из подвижных пулеметных установок на грузовиках-«полуторках», счетверенных «максимов» и ДШК. Кроме того, легкие 37-миллиметровые автоматические пушки ПВО — ПТО. Но во второй половине Великой Отечественной в войска стали поступать в достаточных количествах полуавтоматические 85-миллиметровые зенитки. Они-то и не давали жизни гитлеровским «шнелльбомберам».
