Георгий Савицкий - Штрафники против асов Люфтваффе. «Ведь это наше небо…»
Обзор книги Георгий Савицкий - Штрафники против асов Люфтваффе. «Ведь это наше небо…»
Георгий Савицкий.
Штрафники против асов Люфтваффе.
«Ведь это наше небо…»
ПРОЛОГ
Пара краснозвездных «Аэрокобр» с красными «носами» — коками винтов, отбивалась от шестерки «мессеров». Сражались советские истребители просто виртуозно. По энергичной, с большими перегрузками, манере пилотирования было видно, что в кабинах самолетов с бортовыми номерами «100» и «55» — настоящие асы. Они вдвоем своим мастерством уравняли шансы в смертельной воздушной мясорубке с втрое превосходящим противником!
Мощные огненные трассы новейших истребителей люфтваффе испепелили только воздух. Стреляющая через вал винта и две подвесные 30-миллиметровые пушки МК-108 были бессильны против постоянно ускользающих маневренных истребителей «сталинских соколов».
Вот ведущая «Аэрокобра», за которой увязался один из Bf-109G6 с эмблемой в виде зеленого червового туза, пошла на «горку» и сразу — на вираж. Неуклюжие и маломаневренный из-за подвешенных под крыльями контейнеров с 30-миллиметровыми пушками «Мессершмитт-109» сманеврировать не сумел. И теперь уже более проворная «сотая» «Аэрокобра» оказалась за хвостом «мессера». Короткий просверк пулеметно-пушечной очереди, практически в упор, развалил Bf-109G6 на куски вместе с пилотом. Обломки огненным дождем посыпались вниз.
Краснозвездный «пятьдесят пятый» тоже не сплоховал, «срубив» меткой очередью заходящий в атаку на машину ведущего «Мессершмитт». Но остальные четыре «мессера» вопреки ожиданиям атак не прекратили. Когда на горизонте появилось еще с полдюжины точек, стало ясно — почему. Дело для пары советских асов принимало весьма скверный оборот.
Но вдруг из облаков «вынырнула» пара истребителей Як-9. Ведущий с эмблемой в виде леопарда на фюзеляже за кабиной в пикировании молниеносно атаковал и сбил один из Bf-109G6. Грязным, закоптившим полнеба комком огня «Мессершмитт» рухнул в кубанскую степь.
Оставшиеся «Мессершмитты» замешкались, растеряли весь свой боевой пыл. А подмога была еще ой как далеко в бою, где время исчисляется секундами и их долями…
— «Сотый», я «Леопард», выходите из боя! Прием?…
— Понял тебя, «Леопард», спасибо. Я — «Сотый», выходим из боя, прием.
Разойдясь в стороны, «яки» и «Аэрокобры» спикировали, набирая скорость, и «змейкой», прикрывая друг друга, покинули район воздушного боя.
Глава 1.
ШТРАФНИКИ В НЕБЕ КУБАНИ
Командир штрафной эскадрильи капитан Александр Волин зарулил в капонир и выключил двигатель. Откинувшись на бронезаголовник бронеспинки, он на секунду прикрыл глаза. Его волевое лицо со следами ожогов, полученных в воздушном бою, на миг обрело умиротворенное выражение. Еще один боевой вылет позади, и вылет успешный. Летчик расстегнул замки привязных ремней и подвесной системы парашюта, сдвинул назад фонарь кабины и выбрался из пилотского кресла.
Легко спрыгнув с плоскости истребителя, он провел ладонью по теплому боку «яка-девятого». Новый истребитель Як-9, на который успела переучиться даже штрафная эскадрилья, был качественно лучше своих предшественников: Як-1 и Як-7Б. «Ястребок», созданный в лучших традициях ОКБ Яковлева, обладал хорошей вертикальной и горизонтальной маневренностью. Его аэродинамические формы были еще более сглажены, кабина получила передние и задние бронестекла, была изменена конструкция кресла пилота, бронеспинки и бронезаголовника. Двигатель остался тот же — ВК-105ПФ, как и вооружение, состоящее из 20-миллиметровой пушки ШBAK, установленной в развале цилиндров двигателя, и синхронного левого пулемета Березина УБС калибра 12,7 миллиметра. Машина получилась легкой, надежной и весьма грозной в воздушном бою.
Недаром немецкий ас, сбивший на Восточном фронте 301 самолет, майор люфтваффе Герхард Бакгорн называл Як-9 самым опасным русским истребителем. Действительно, в умелых руках — таких, как у капитана Александра Волина, Як-9 творил в небе чудеса, вгоняя в землю гитлеровских стервятников.
Был и еще один плюс у этих новых истребителей Яковлева: в большинстве своем они были радиофицированы. На них стояли и радиопередатчик, и радиоприемник. Конечно, рации РСИ-4 были не ахти какие: картон, на которых были отпечатаны схемы, отсыревал, что вызывало помехи и короткие замыкания. В полете из-за вибрации сбивалась настройка, и приходилось постоянно вертеть верньерами, подстраиваясь на свою радиоволну. Но все же радиостанции позволяли летчикам-истребителям лучше координировать свои действия в воздушном бою. Да и просто голос боевого товарища, хоть и искаженный помехами, все же придавал сил и уверенности, так необходимых в поединке с опытным и безжалостным крылатым противником.
Командир отдельной эскадрильи летчиков-штрафников посмотрел на истребитель. Потрескивал, остывая, трудяга-мотор. Совершенно по-особому пахло смесью авиабензина, масла, нагретого металла и кисловатой гарью сгоревшего пороха. А за кабиной распластался в прыжке свирепый леопард, перебивая лапой хребет «Мессершмитту», и алым росчерком сияла молния с лаконичным девизом: «За Родину!»
— Как машина, товарищ капитан? — спросил техник самолета Федор Иванович.
Летчик пожал крепкую, продубленную техническими жидкостями ладонь.
— Отлично, Федор Иванович! Впрочем, как всегда, вы же знаете, я себе так не доверяю, как своему технику, — улыбнулся Александр Волин.
Федор Иванович Ткачев попал в штрафную эскадрилью из-за аварии вверенного ему самолета. Учебно-тренировочный Як-7УТИ потерпел аварию из-за ошибки пилотирования, но вину удобнее всего было свалить на «стрелочника» — техника самолета. Приговор был тем более несправедливым, потому что Федор Иванович вверенную машину холил и лелеял.
Но зато теперь самолет командира эскадрильи попал в золотые руки техника, который к своей работе относился скрупулезно, проверяя и перепроверяя каждый винтик.
— Как слетали?
— Нормально, двоих «мессеров» завалили.
К комэску подошел его ведомый, Иван Мартыненко, высокий и нескладный летчик, попавший в штрафную эскадрилью за пьяную драку.
— Товарищ капитан, разрешите получить замечания.
Казалось, болезненная худоба никогда не покинет уроженца блокадного Ленинграда. Вся семья у него погибла еще в первую страшную зиму, а его самого вывезли на самолете на Большую землю. Иван Мартыненко долго лежал в госпитале, его тело не хотело жить, но советские врачи оказались сильнее смерти и все же подняли его на ноги. Потом — летное училище, где бывший учлет за два месяца освоил истребитель Як-1.
Дрался Иван Мартыненко яростно и самозабвенно, сумев сбить восемь самолетов противника. В воздухе он превращался в безжалостного и расчетливого противника, и кабы не та пьяная драка…
Но сейчас Иван Мартыненко был ведомым в паре с Александром Волиным, и командир знал, что тот скорее погибнет, чем позволит «мессерам» зайти в хвост комэску.
— Нормально, Ваня, поздравляю с очередным сбитым. Сейчас — отдыхать, а в три сорок вылетаем звеном на сопровождение разведчика. Федор Иванович, подготовьте истребитель.
— Есть.
— Будет сделано.
Летчики пошли к блиндажам на краю полевой площадки аэродрома, где разместились летчики, техники, а также различные службы отдельной истребительной штрафной эскадрильи.
* * *После ожесточенных боев за Сталинград, где штрафные эскадрильи истребителей, штурмовиков и легких ночных бомбардировщиков получили боевое крещение, эти части вывели на переформирование. Вообще-то, по правде говоря, надобность в них уже не была такой острой и насущной. Летчики в большинстве своем трусами не были и ценили саму возможность летать и бить врага в воздухе. Отдельные же случаи трусости, а также серьезных нарушений Устава карались по законам военного времени: по приговору военно-полевого суда — расстрелом или, в более легких случаях, отправкой провинившихся офицеров в обычный штрафбат или штрафную роту, если дело касалось рядовых или младшего комсостава.
Хотя в штрафники — «летные и сухопутные» — можно было угодить и, так сказать, «по партийной линии». Многие боевые летчики отличались прямотой характера и открыто высказывали свое мнение по поводу излишней «заполитизированности» армии и ВВС в частности.
Так, например, исполняющий обязанности командира эскадрильи 32-го истребительного авиаполка, Герой Советского Союза, который на тот момент, имел больше всех побед в полку и был первым по числу боевых вылетов во всей дивизии, удостоился кляузы «недреманного ока политорганов» — комиссара той же авиационной части. Вот выдержка из его донесения:
«…и.о. комэска Герой Советского Союза Орехов не понимал той силы и значения, которое может оказать ему в выполнении боевого приказа партполитработа. Считает, что совещания, собрания, лекции, доклады являются пустым делом, пустой тратой времени…»[1]
