Коллетив авторов (под редакцией Г. И. Василенко) - Окопники
А жизнь продолжалась, до конца войны было еще далеко, и еще много боевых эпизодов отложилось в памяти об этих грозных годах. Однажды в составе экипажей эсминцев «Разумного» и «Дерзкого» мне довелось участвовать в уникальной операции, которая называлась свободным поиском вражеских подводных лодок. Глубокой темной ночью идем с погашенными огнями. Наш «Разумный» ближе к берегу, а «Дерзкий» чуть мористее. В это время суток вражеские подлодки обычно всплывали на поверхность для подзарядки своих аккумуляторов. Боевая задача состояла в том, чтобы имеющимися средствами радиолокации и акустики обнаружить их и уничтожить. Первым фашистскую лодку обнаружил «Дерзкий». В это время я находился на вахте и принял от «Дерзкого» сообщение по внутрн- эскадреиной связи: «Вижу подлодку визуально на очень близком расстоянии. Выхожу на таран». Обнаружил он лодку перед самым свои носом и у него не было другого выхода для атаки кроме тарана. И командир повел корабль на таран. Перед этим он дал команду повесить над лодкой осветительные ракеты и было хорошо видно, как корабль своим носом врезался в подводную лодку, сбавил ход и даже застрял в ней, хорошо были слышны автоматные очереди. Там шел настоящий ближний бой. Потом было видно как «Дерзкий» дал задний ход и отошел от лодки, она сразу же скрылась под водой, а он снова пошел в атаку и теперь уже сбросил на протараненную лодку серию глубинных бомб, после чего на поверхности появились обломки этой лодки. 3 эту же ночь и наш экипаж запеленговал лодку локатором, она сразу же погрузилась под воду, тут же обнаружили ее акустической установкой, после чего вышли в атаку и сбросили несколько серий глубинных бомб. Вскоре увидели большое соляровое пятно и всплывшие обломки, что подтвердило, что наши бомбы достигли цели. Через некоторое время потопление лодок подтвердила и наша разведка. А чуть позже газета «Правда» сообщила, что «корабли Северного флота уничтожили две подводные лодки противника».
Потом было много еще других эпизодов, других ратных дней, и память цепко держит события тех лег. День Победы я встретил в Мурманске, когда служил на американских тральщиках, которые мы привели на Северный флот из США в начале 1945 года. Для меня война в тог день не кончилась.
С наступлением мирного времени началась боевая работа для тральщиков. Во время войны и нами, и нашими союзниками, и нашим противником были установлены многочисленные минные заграждения. Причем все минные поля были строжайшим образом засекречены. И вот после войны все карты с минными постановками легли на стол победителей, районы минированных заграждений были во всех международных лоциях объявлены запрещенными для мореплавания, и каждая страна — победительница в своих территориальных водах должна была ликвидировать минные поля и открыть эти районы для мореплавания. Эту колоссальную работу должны были осуществить боевые тральщики или, как их называли моряки, «пахари» моря. До самой демобилизации в 1950 году, долгих пять лет продолжалась эта работа. И после она велась еще несколько лет. Очень много минных полей было на главных морских путях в Арктике. Тральщики — «пахари» моря — действительно по много дней буквально круглосуточно «пахали» на море.
И это была не просто будничная мирная работа. Все пять лет после войны были ее продолжением, так как мы вели боевое траление, которое для нас, его исполнителей, несло смертельную опасность.
Мне за время моем службы пришлось, особенно во время войны, попадать в разные ситуации, но никогда я, даже в мыслях не думал, что погибну.
28 июля 1972 года во время памятной встречи на Соловках, в один нз счастливейших дней моей жизни, глядя на счастливые лица моих товарищей — бывших юнг, я понял, что флотская жизнь и закалила и воспитала людей, сделала их намного богаче духовно, щедрее, добрее и еще тогда я подумал, и это чувство не покидало меня потом никогда, о том, что если бы мне пришлось выбирать свою судьбу заново, я выбрал бы только этот путь и никакой другой.
Годы идут. Морская слу жба давно позади и возможно я что‑то упустил, что‑то забыл, но все это второстепенное, главное же — события и люди, открывшие так много для меня, навсегда останутся в моем сердце. На Соловках в те памятные дни 1972 года я встретился со своим прошлым, со своей юностью, увидел многих своих товарищей, услышал их рассказы. Передо мной пронеслись судьбы моих друзей и, может, только тогда впервые я понял, что от самого человека зависит насколько насыщенной будет его жизнь, какой курс изберет он для жизненного плавания, как воплотит он в свою жизнь, все то, что было заложено в него флотом, морем, будет ли до конца он предан морю. А море — море не обманет. Оно должно сделать тебя Настоящим человеком.
Соловецкие юнги выполнили свой воинский долг перед Родиной. Всюду, где бы ни сражались, они показывали образцы мужества и воинской доблести, в огне боев закаляли свои характеры.
По разному сложились житейские судьбы моих юных друзей. Одни из них погибли, отдав свою жизнь «не ради славы», — ради жизни на земле. Другие по окончании службы разъехались, кто домой на свою родину, кто на большие стройки страны, а кто и подался учиться уму — разуму в вузы и техникумы.
Последняя наша встреча произошла в Мурманске в Доме офицеров, куда со всех частей и кораблей привезли воспитанников школы юнг, отслуживших по 7–8 лет на флоте. Мы подлежали демобилизации, и Мурманский Дом офицеров был пунктом сбора доя погрузки в эшелон для демобилизованных моряков. Многие из нас увидели друг друга впервые после окончания школы на Соловках. Почти сутки перед погрузкой провели мы вместе, и это было прекрасное время. И вот мы, как восемь лет назад, снова в теплушке с нарами и печкой посередине вагона, по мы уже не те, которые ехали сюда в далеких 1942–1943 годах. В эшелоне ехали домой бывалые матросы, знающие себе цену, ехали в незнакомое, но влекущее к себе будущее. Вот уже позади осталась Мурманская земля — земля работящих и думающих людей.
Прекрасно сказал о нас бывший юнга Валентин Пикуль: «До сих пор я иногда ду маю о себе, как о юнге. Это высокое и почетное звание дает мне право быть вечно молодым. Юнгам флота не угрожает старость».
Несколько дней пути и вот я сошел с поезда на станции Бузулук. Здесь живет моя мать, и здесь мне суждено начать новую незнакомую мне гражданскую жизнь.
Но на этом не окончились мои встречи с морем. Мне предстояла новая встреча с юностью. Я был приглашен на празднование 50–летнего юбилея школы юнг. Наконец подошел этот день, 24 июля 1992 года. Короткий перелет, и я в Архангельске, городе моей юности, на судне «Свирь». У трапа нас встречают бывший комиссар школы юнг капитан I ранга Сергей Сергеевич Шахов и сын нашего начальника школы юнг вице — адмирал Ю. И. Авраамов. Нарядно одетые юнги готовятся к праздничному построению. Наконец колонна их выстроилась на причале. Звучит команда, и мы рассаживаемся по автобусам. Мы едем туда, где впервые столкнулись с флотской жизнью. Здесь мы участвуем в торжественном открытии мемориальной доски, на которой золотистыми буквами высечены слова: «Здесь в 1942 году была открыта школа юнг ВМФ». Затем торжественное собрание в Архангельском доме моряков. В зал внесено боевое знамя школы. Никто не забыт и ничто не забыто. На призыв Сергея Сергеевича Шахова почтить минутой молчания память павших героев — юнг зал отозвался звоном серебра и бронзы медалей — это встали те, кто носил высокое звание юнги флота. Вечером мы на судне идем на Соловки. Разговорам и воспоминаниям нет конца. Утром торжественное построение на корме судна. Команда — «Матросам, старшинам, офицерам действительной службы и находящимся в запасе колени преклонить, флаг приспустить!» Все преклоняют колени, звучит траурная мелодия, под которую в море опускают два венка памяти. А потом на берегу у каменной стены Соловецкого монастыря, там, где уже
несколько лет стоял памятник погибшим юнгам — бывшим морякам, воспитанникам единственной в нашей стране Соловецкой школы юнг от имени Российского правительства были вручены боевые награды — медали Ушакова.
И всякий раз, когда я беру в руки эту самую дорогую для меня флотскую боевую награду и смотрю на якорь с цепью на лицевой стороне медали, я вспоминаю свои корабли, как будто вижу их наяву. И сегодня бороздят моря старые мои знакомые «Разумный», «Гремящий», «Грозный», «Громкий», правда, это не те корабли, что были кораблями моей юности. Теперь это совершенно другие ракетные и противолодочные корабли, но и сегодня, когда я их вижу наяву, мне вновь хочется сказать словами Валентина Пикуля: "Там, где клубится пар над теплынями Гольфстрима, там, где ветер раскачивает воду, вздымая ее до мостиков, — там прошли, сверкая бортами, корабли моей юности.
Юность на эсминцах — не зря проведенные годы.
С этих узких и теплых палуб, залитых мазутом, я научился строже смотреть по сторонам…
