Анатолий Санжаровский - Кавказушка
Однажды, на излёте августа, Нина попросила отца:
– Папунюшка! Миленький! Запиши меня в настоящую школушку.
– Рано тебе ещё. Тебе только шесть. Ещё годик ужди. Побегаешь со мной на ликбез, почитаешь мой букварь "Красный пахарь", а там и сведу.
– Да что мне твой "Красный пахарь"? Я его уже ве-есь наизустушку знаю! В-ве-есь!
И первого сентября Нина в первый раз не побежала с отцом на работу в сельсовет. Она аккуратно завернула деревенский букварь для взрослых в красный платок, взяла тетрадку, самоловчик (чернильницу-непроливайку), железную ручку-трубочку – с одной стороны карандаш, а с другой стороны перо "Пионер", так и написано, Нина сама прочитала: "Пионер" – и пошла, куда шли все дети первого сентября. В школу.
Вошла.
Широкий светлый коридор.
И друг за дружкой высокие двери.
Бежит радостная Нина по коридору, читает, что написано на дверях.
"4-ый класс". Сюда ещё рано.
"3-ий класс"…
"2-ой класс"…
"1-ый класс". Ага, сюда! Сюда!
Нина влетела в класс.
И учительница, и ребята – уже сидели за низкими столиками – все упулились, пристально уставились на неё.
– Здравствуйте! – ясно сказала Нина. – Я пришла в школу. Я хочу учиться.
– Девочка, ты мала, – холодно сказала учительница и вывела Нину за дверь.
Нина громко заплакала и снова вбежала в класс.
– Я хочу учиться!
– Тебе только кашу есть! – сердито пальнула учительница. – Ты ещё маленькая.
– Нет! Я хочу учиться!
– Девочка, не мешай мне работать с классом.
Учительница снова стала выводить Нину.
Нина нарастопашку уперлась руками-ногами в дверные косяки.
– Не мешай, девочка! Иди домой!
– Я хочу учиться! Не пойду! Не пойду домой! Не пойду! Не пойду! Совсем не пойду!.. Никогда не пойду!!!..
Нине стало невперенос обидно, что её выпроваживают из класса.
Она заплакала так громко, что её услышала вся школа.
В её крике было что-то требовательное, даже провокационное, властно зовущее кого угодно сильного, лишь бы унял эту вредину училку.
В класс заглянул директор.
Учительница сказала ему:
– Вот пришла учиться. Как писать будет? Из-за столика ж не видать!
Столики, за которыми сидели ребята, сколочены наскоро, непрочно. Мизинчиком ткнёшь – шатаются. Ребята звали их "корабли Магеллана".
Директор подмигнул учительнице и тихо сказал:
– Давайте её посадим. Что станет делать?
А у Нины спросил:
– Ты писать не умеешь?
– Умею.
– А ну пиши!
Нина хотела положить букварь на столик – с пальчиков навытяжку еле достала до середины стола.
– Вот видишь, какая ты маленькая, – сказала учительница. – Ты даже не достаёшь. А писать и подавно не умеешь. И читать не умеешь.
Нина заплакала и сказала:
– Не верите? А я умею!
– Показывай, что ты умеешь.
Нина села на краешек ближней скамейки. Поставила чернильницу на пол, положила на коленки свой букварь для взрослых. На букварь пристроила тетрадку и стала писать по порядку весь алфавит печатными, а рядом рукописными буквами.
Тут весь класс сбежался смотреть и притих.
– Гм! – уверенно просиял директор. – Азбуку ты… Правильно… – Открыл её букварь: – Читай-ка.
– А давайте… «Саша пахала пар… Паша пахала – охала… У Пахома пар – пух» , – бегло, захлёбисто читала Нина.
Открыла в другом месте. Бойко, напористо:
– «Давайте, братцы, в каждой хате раздуем искры Октября!»
Перекинула несколько листков:
– «У нас была коммуна. Лука был наш староста. Он будил нас рано. Наша работа была: пахать, боронить, скотину убирать…»
Нина серьёзно переворачивала странички и выхватывала отовсюду:
– «Товарищи, Советы ваша защита. Смотрите, чтобы кулак не попал в Совет…». «Покупай товар только в кооперативе. Подумай, сколько передашь, если будешь покупать на базаре…» «Шефы помогают деревне строить новую жизнь. Шефы посылают в деревню делегаток. Делегатки помогают устраивать ясли…» «Зимой потную лошадь вытирай и попоной накрывай. Овёс давай за два часа до работы…» «Помните, крестьяне, что не под силу одному, то легче артели…» «Со всяким крестьянином может случиться беда – пожар, наводнение, град, падёж скота. Здесь нужна скорая помощь. Вот для такой помощи выбираются крестьянские комитеты взаимопомощи (кресткомы). Средства для помощи комитеты добывают сами…» «Помни – трёхполье хуже чумы. Помни – легко с ним дожить до сумы. Поэтому бросай трёхполье и заводи многополье…»
– Интересней что-нибудь поищи, – ласково попросил директор.
Нина молча листает букварь, читает про себя. Выбирает.
– Может, – думает вслух, – вот это?.. «Никогда не клади ребёнка спать с собой в постель: ты его можешь заспать. Не тряси и не качай; если есть дома качка или люлька, выбрось её и клади ребёнка в чистую корзину. На дно положи чистый матрац, набитый сеном, а сверху покрой клеёнкой и чистой простынкой…» Ой, неинтересно это… Может… «Церкви – под клубы, колокола – на машины!» Или… «Денег дома не держи, лучше в кассу их снеси».
Ребята засмеялись.
А Нина назло им стала читать ещё громче. Ещё выразительней:
– «Только общими силами, только путём кооперации крестьяне могут улучшить своё хозяйство…»
Нина с опаской покосилась на директора.
Директор приветливо улыбался. И Нина, подумав, – чтение начинало её утомлять – распахнула свой букварь в конце.
– «Разумные развлечения отвлекут мужчин от пьянства. Не запрещайте вашим сыновьям заниматься в кружках военных, сельскохозяйственных, физкультурных и др. Кружки – это спасение молодежи от пьянства…» Или… «Прошу выслать мне „Крестьянскую газету“ на 6 мес. и журнал „Лапоть“ тоже на 6 мес. по следующему адресу…»
Нина понуро посмотрела на директора:
– Скукота всё это… А давайте я вам лучше стихи из своего взрослого букварика расскажу. По памяти… Про красного пахаря… Про "улица волнуется…" Иль вот эти…
Проталинка, проталинка,
Широкий водопой.
Вот слух идёт немаленький,
Грозится враг войной.
Уж подули ветры буйны,
Вскрылись замыслы буржуйны.
В бой хотят втянуть Союз.
Союз молвил: «Не боюсь».
И директор, и учительница, и все ребята смотрели на Нину большими глазами.
После стихов началась арифметика.
– Два прибавить два. Сколько будет?
Нина отвечает со смешком директору:
– А не больше, чем и у вас. Четыре!
Умножение, деление…
Что ни спроси, так всё от зубов и отскакивает.
– Откуда ты всё знаешь?
– Папушка научил.
– А кто твой папа?
– Секретарь сельсовета.
– А-а! – сказали в один голос директор и учительница. – Мы у него зарплату получаем.
А один директор сказал потом:
– Ты нам всё хорошо рассказала. Уже время обеда. Иди отдыхай. Иди и скажи папе, что ты молодца! А взять сейчас тебя в школу мы не можем. Тебе только шесть. На будущий год приходи. В первом классе тебе делать нечего. Сразу возьмём во второй.
Отец сразу и купи Нине учебники для второго класса.
13
Нина сказала:
– Девчонки, если что… Не пишите домой сглупу, что убили. Не пугайте… Не вас учить, уже знаете… А напишите, жива, здорова… А сойдёт, сольётся война – сами узнают…
Жения разнесла раненым ужин.
Собрала посуду.
Больше ей в санбате делать нечего. Но она не уходит. Угнулась в ведро, ложкой дёрг, дёрг по стенке, будто соскребает что, а сама – сплошной слух! – не сведёт с Нины удивлённых глаз, вперехват ловит, что та за странности говорит своим подругам, говорит да ещё со всеми прощально обнимается, целуется.
Куда-нибудь уходит? На задание?
А куда сунешься навстречу ночи? И в таком непотребном виде?
На Нине гражданское тряпьё. Драная ватная фуфайка, тёплые штаны. На лице сажа, грязь. В руке кривая палка.
На пробу Нина делает несколько шагов, с усилием налегает на палку.
– О! Под старуху кондыляешь на ять! – в печальной улыбке поднимает палец одна из подруг.
Нина выходит.
Жения семенит следом.
– Нина! – окликает Жения. – Ти зачэм всё это надэл?
Нина дурашливо хохотнула:
– Без перчаток чай пила! Простудёхалась. Вот толсто и оделась… Упугучилась… [28]
– Ти кюда?
– На бал-маскарад! – внешне весело раскланивается Нина. Но в душе ох и не нравится ей, когда перед важной дорогой вот так лупят в лоб: куда? Надо же! Закудахтала дорожку!
– Ти иди заданий? Да? Возми мне… Я свободни до утра.
– Какое ещё задание? – насильно смеётся Нина. – На танцы иду… На половецкие плясандины… А вы танцуйте на здоровье с ложками-мисками… Всяк танцуй свои танцы.
– Я хочу иди месте тобой…
Нина остановила глаза на Жении.
«Отбыли Вы, мамаша, здесь семнадцать дней. Изучили, прошли всю русскую азбуку. А что ж дальше? А дальше вот что. Засиделись, загостились Вы у сыночка, пора пробивать Вам дорожку на Геленджик да провожать Вас домой… Узнаем поточней, где главный немец, чем он "богат" и двинем…»
