Константин Рогов - Годы
— Вы, товарищ старший батальонный комиссар, знаете, что я новый здесь человек и не мог знать ваших порядков. Мне представлялось, что совершенно безразлично, кто подпишет приказ первым, — огрызнулся я. — И можно было это мне сказать просто, без раздражения…
Эх, не надо было мне сделать покаянный вид, а я… И Дмитриев хорош, не мог предупредить!
— Вы, кажется, делаете мне замечание?
— Нет, просто хочу уточнить. Я не раз слышал слова о том, что я вот поставлен партией и правительством. И от вас тоже. Выходит, что вы поставлены партией и правительством, а коммунист Замерцев тогда кем? Чан-кай-ши, что ли? Или ещё кем? Так?
Выражение «поставлен (послан) Чан-кай-ши» тогда нередко было можно услышать в обиходе. Да только не надо было мне это говорить мне, даже по запальчивости. Но, ляпнул, не подумав, и расплачивался до демобилизации! Уже потом в 60-е годы, при переводе меня из запаса в отставку, в Приморском краевом военкомате мне показали моё личное дело, где лежало представление комиссара Денисова о моей политической неблагонадёжности, с рекомендацией о соответствующих санкциях.
— Забирайте приказ и уходите! — приказал мне Денисов, не подписав приказ.
Расстроенный, я пошёл к комдиву.
— Товарищ полковник! Старший батальонный комиссар Денисов приказ не подписал.
Иван Терентьевич говорил скороговоркой, высоким тоном. Когда он сердился, его голос становился ещё более «тонким».
— Почему не подписал? Не согласен с чем-то?
— Приказ он и не читал. Не подписал потому, что его подписали раньше вы.
— Ну и что? Какое это имеет значение?
— Я не знаю. Он меня отругал и отправил.
— Не хочет и не надо! — неожиданно для меня, ожидавшего нагоняя, решил полковник. — Мой приказ командиры полков выполнят и так. Нашёл время капризничать!
Командиры частей приказ, конечно, выполнили.
Дмитриев, выслушав историю с приказом, схватился за голову:
— Ну, добра теперь не жди. Попал ты в опалу, и штабу будет плохо.
3.6
Боевые действия дивизии у Беззаботовки. Ещё раз о коллективе штаба
В марте немцы неожиданно нанесли одновременные удары на нескольких участках фронта в полосе обороны армии. Они или провели разведку боем, или имели целью улучшить свои позиции и захватить несколько населённых пунктов, в частности Беззаботовку на стыке 255-ой и 241-ой дивизий.
Наш 270-й стрелковый полк, которым командовал мой однокурсник подполковник Лященко, оборонявший Беззаботовку, вынужден был оставить село. Такая же история произошла и на участке левого соседа.
Командование 57-й армии не могло не реагировать на эти действия противника и приняло соответствующие контрмеры. В связи с этим я был вызван в Барвенково, для получения боевого приказа армии и соответствующих указаний командующего.
Я сел в «опель-кадет» и уже намеревался ехать, но майор Дмитриев задержал меня:
— На всякий случай возьми пару автоматчиков. Говорят, на дорогах выставлены заставы против «беженцев»!
В боевом распоряжении армии нашей 255-й стрелковой дивизии приказывалось выбить противника из Беззаботовки 2-й и восстановить прежнее положение. Операция должна была проводиться частью сил подошедшей из резерва 106-й стрелковой дивизии, которой командовал небольшого роста чёрноусый подполковник Савченко, и нашим полком, оставившим перед этим Беззаботовку.
Вообще-то, 270-й полк не получил самостоятельной задачи. Он должен был выступать в боевых порядках 106-й дивизии, а затем, когда части 106-й выполнять задачу, занять и оборонять свой прежний боевой участок.
Наступление поддерживала 134-я танковая бригада, имевшая полдесятка танков Т-34, и артиллерия 106-й и 255-й дивизий.
Повторюсь, что я находился на фронте почти с самого начала войны, но мне так и не приходилось ещё видеть удачных наступательных действий наших войск. Вот почему у меня появилось желание посмотреть действия наступающих подразделений вблизи, скажем, в боевых порядках наступающего батальона. Увидеть и понять, так сказать «на собственной шкуре».
Хотя в операции участвовали три стрелковых полка, но это были сильно поредевшие в прошлых боях части. Наступление началось после короткого огневого налёта артиллерии. Пехота наступала впереди танков, танки берегли. По общему сигналу подразделения бросились на врага и вскоре Беззаботовка, совсем маленькое село, была взята. Правда, после выхода наших подразделений на южную окраину Беззаботовки, отдельные вражеские солдаты продолжали кое-где сопротивляться, но основная масса гитлеровцев ещё в самом начале бросилась наутёк, оставив на поле боя несколько десятков трупов. В общем, хоть и нас было мало, но и немцев было негусто.
Сообщили о захвате пленного и я, после беглого осмотра поля боя, поспешил в штаб оперативной группы 106-й дивизии.
Пленного взял и привёл в штаб сержант 255-й. Переводчиков не было, и с пленным попытался говорить командир танковой бригады. Его знаний хватило лишь на несколько вопросов общего характера. Но, когда приехала, вызванная мною, Дора Ивановна, дело пошло на лад. Пленный был из сводного батальона одной из немецких дивизий, что воевала под Ростовом. Справа и слева «их батальона» тоже действовали сводные батальоны (боевые группы) разных дивизий, которые были брошены под Барвенково после начала наступления наших войск.
К сожалению, в 57-й армии сил было маловато, и наступило оперативное равновесие, приведшее к стабилизации фронта.
К концу допроса пленный, видимо, решился, и, сев на пол, стал снимать с ноги сапог. Все заинтересованно смотрели, что он там ищет? Смотрели, пока из какого-то тайника немец не вытащил… партийный билет Коммунистической партии Германии! Выданный ещё до 1933 года, с отметкой об уплате партийных взносов только до 1934 года. Немец, указывая на себя, сказал что он коммунист, и что он рабочий «пекарь из Берлина».
Сержант, приконвоировавший пленного, не выдержал и вмешался:
— Видали вы его! А почему он стрелял до тех пор из пулемёта, пока я не зашёл в тыл и не стукнул его прикладом по голове?
Пленный начал доказывать, что он стрелял вверх и неприцельно…
Коллектив штаба, при таком сидении в обороне, с работой справлялся, поскольку и работы было не так уж много. Алексей Петрович был человеком общительным и любил посидеть в кругу сослуживцев в непринуждённой обстановке. Чаще всего это был ограниченный круг, те, кто размещался в хате оперативного отделения штаба. На огонёк заходили майор Щиглик и его начальник полковник Морев, начальник отделения тыла интендант 2-ого ранга Хазин, дивизионный инженер и начальник химслужбы. Почти каждый вечер наведывалась к своему «опекуну» Рита Уманская и, тем самым, облагораживала наше, огрубевшее на войне, мужское общество. Неприменным было так же присутствие командира химроты дивизии лейтенанта Мельника, музыканта и певца, в прошлом руководителя джаз-оркестра в Одессе. Мельник почти непрерывно пел, аккомпанируя себе на гитаре. Репертуар у него был обширный, и за три-четыре часа, то есть за весь вечер, Мельник ни разу не повторялся. Пел он охотно, говорил, что не хочет «потерять квалификацию».
В марте мы проводили своего комдива полковника Замерцева в санаторий на Северном Кавказе, полечить сердце. Уехал комдив полковником, а вернулся генерал-майором. Кстати, в дивизии почти весь командный состав уже получил очередные воинские звания. А. П. Дмитриев, бывший капитаном накануне войны, уже был майором. Капитан Щиглик, получил звание майора. А майор Лященко, стал подполковником. Дмитриев и Лященко, кроме того, были награждены орденами Красной Звезды.
3.7
Вывод 255-й стрелковой дивизии в резерв. Дорога на город Изюм
Большой неожиданностью для нас явился приказ командования фронтом о выводе 255-й стрелковой дивизии в резерв. Приказом предписывалось сдать полосу обороны, вместе с частью вооружения и личного состава, соседям, в основном 106-й дивизии, которой стал командовать подполковник Лященко. Подполковник Савченко был «сходу» снят, так что Лященко здорово повезло! За что сняли Савченко, не помню. После сдачи обороны мы должны были сосредоточится в селе юго-западнее Барвенково, там, где я приобретал опыт форсирования водной преграды.
Здесь мы простояли больше недели. Никаких указаний ни об организации обороны, ни об учёбе не поступало. И можно было догадаться, что мы там не задержимся.
На смену зиме пришла весна-красна. Всё сильнее пригревало солнышко, на полях появились проталины. Затем, как-то враз, потеплело, и потекли ручьи. Этот период совпал с получением распоряжения о передислокации в район города Изюм.
Марш в район Изюма, несмотря на то, что части дивизии были малочисленными, мы спланировали по двум маршрутам. Штаб и управление дивизии следовали в голове главных сил, но не все, а те, кто не уместился на автомашине. В новый район рассчитывали прибыть через сутки, сделав полтора перехода.
