Андрей Геращенко - Учебка. Армейский роман.
— А может, и подарили? А? — засомневался Игорь.
— Говорю — продали! Я сам видел, как Гришневич деньги Каменеву отдавал. — Но это еще не все. Гришневич отдал ему свою увольнительную. Он хотел отдать увольнительную Шкуркина, но к тому уже успел приехать брат, и было уже поздно, — пояснил Лупьяненко.
Время приближалось к отбою, и начали приходить увольняемые. Шкуркин появился без пятнадцати десять. В это время сержант построил взвод в проходе и объявил:
— Завтра у нас будет проходить конкурс на лучшего по профессии. С утра подготовим все аппараты, и в часов десять-одиннадцать начнется конкурс. Лучший в каждом взводе автоматически получает право на увольнение. Возможно, что такое право получит даже лучший в отделении, — это завтра уточнит майор Денисов. Все подробности тоже завтра. А сейчас приготовиться ко сну. Разойдись!
Шкуркин, молча ожидавший окончания сержантского монолога, подошел к Гришневичу и доложил:
— Товарищ сержант, курсант Шкуркин из увольнения прибыл. Взысканий и замечаний не имел.
— Шкуркин, а почему приходишь так поздно? Я вот сейчас объявление взводу делал, а тебя не было. Каменев уже полчаса, как в расположении. В чем дело? — недовольно спросил Гришневич.
— Но, товарищ сержант — у меня увольнительная до двадцати двух. А все, что вы говорили, я слышал. Я уже к тому времени пришел и просто рядом стоял.
— Шкуркин, а ведь ты пьян! — неожиданно воскликнул Гришневич, внимательно вглядываясь в курсанта.
Курсанты, словно по команде, подняли глаза и уставились на говорящих.
— Никак нет, товарищ сержант! — ответил Шкуркин.
— Почему же ты тогда шатаешься?
— Я не пьян. Может быть потому, что устал стоять по стойке «смирно».
— Устал? Да ты у меня сейчас до подъема так простоишь! Я ведь предупреждал, Шкуркин, чтобы в увольнении ни грамма спиртного! Предупреждал? А ну-ка, дыхни!
Шкуркин выдохнул воздух и вопросительно посмотрел на сержанта.
— Так и есть — пьяный! И что теперь с тобой делать?
— Я не пьяный, товарищ сержант — вам показалось, — возразил Шкуркин.
— Ты что — дураком меня считаешь, да? Да я тебя в нарядах сгною, боец! С сегодняшнего дня ты лишаешься увольнений на два месяца, то есть, почти до конца учебки! Первый наряд на этой неделе твой!
— Есть в наряд. Но за что — я ведь не пьяный! — с вызовом спросил обиженный Шкуркин.
— Закрой рот, боец, вопросы буду задавать я! А ты не просто будешь ходить в наряд, а я тебя буду каждый раз в двенадцать дня снимать, а в семь вечера ты вновь будешь заступать. И так суток трое! Тогда ты поймешь службу, душара! — заорал Гришневич и отправил Шкуркина мыть туалет.
Едва курсанты свободно вздохнули после ухода Гришневича, как в подвал спустился какой-то младший сержант из бригады в сопровождении двух «духов», тащивших какие-то доски.
— Это вы здесь убираете? — спросил младший сержант.
— Мы, — ответил Игорь.
— Шевелитесь быстрее, нам надо перегородку делать.
Младший сержант уселся на ту же табуретку в углу, на которой сидел Гришневич, а «духи» принялись сколачивать подобие перегородки. Но Игорь и Антон все же нашли выход из этого положения. Когда младший сержант смотрел на них, Лупьяненко и Тищенко добросовестно сгребали осколки в кучу, когда на своих «духов» — вновь разбрасывали по сторонам. Благодаря этому им удалось протянуть до обеда и дождаться долгожданного приказа Шороха:
— Закончыли? Быстрэе! Как закончыте, выхадите наверх — скора абед.
Это означало, что больше никаких работ не предвидится и курсанты могут позволить себе роскошь завершения работы всего за семь минут. Отнеся лом и шухлю, Игорь и Антон неспеша пошли к тому складу, возле которого чистили чайники. Подойдя поближе, они увидели перепачканного с ног до головы сажей Бытько, с отрешенным видом шурующего песком чайник. Больше никого не было видно, но за углом склада раздавался какой-то странный скрежет и шум. Бытько весь вспотел и сейчас был похож на Сизифа, в очередной раз толкающего свой камень в гору.
— Ты чего один напрягаешься? — спросил у него Игорь.
— Надо и напрягаюсь! — непривычно зло пробурчал Бытько.
— Хамишь, Бытько! Э, да ты пальцы почти до крови стер! Ты что — все время без перерыва работаешь? — удивленно спросил Лупьяненко.
— А что — ты вместо меня почистишь?! У меня только два перерыва и было: один раз чайники в столовую носил, а во второй раз за песком бегал.
— А чего ты так надрываешься? Может, опять в увольнение хочешь? — насмешливо спросил Игорь.
— Да пошел ты…
— Нет, серьезно — рядом ведь никого нет, а ты работаешь так, будто бы тебя для «Служу Советскому Союзу» снимают?! — не унимался Тищенко.
— Никого нет? Шорох за углом. Он здесь почти весь день просидел. И Гришневич тоже мелькал постоянно.
— А остальные где?
— За углом большой бачок чистят. И Шорох там.
— А Шкуркин и Гутиковский?
— Там.
— И они тоже все время работают?
— А ты думал?! Конечно!
Затаив дыхание, Лупьяненко и Тищенко заглянули за угол. Каменев, Байраков, Петренчик, Шкуркин и Гутиковский склонились над бачком и старательно терли его со всех сторон песком. Они скорее мешали, чем помогали друг другу, но это, похоже, ничуть не смущало Шороха, сидевшего в тени тополя и наблюдавшего за всей этой процедурой.
— Ну и влипли же они. Смотри — у всех на спинах хэбэ мокрое. Хорошо, что мы в подвал попали, — шепнул Лупьяненко на ухо Игорю.
— Что это вы там делаете? — сзади неожиданно раздался окрик Гришневича.
Игорь растерянно захлопал глазами, не зная, что сказать в ответ. Лупьяненко сориентировался гораздо быстрее и доложил:
— Товарищ сержант, уборка подвала завершена!
— А почему за угол подглядывали?
— Мы не подглядывали — просто хотели спросить у младшего сержанта Шороха разрешения пойти в казарму и помыться.
— Сейчас все пойдем. Шевелись, Бытько, что ты, как сонная муха?!
Несчастный Бытько, проработавший все утро, на несколько секунд прислушался к разговору и перестал тереть чайник. Тут-то он и попался на глаза Гришневичу.
— Виноват, — поспешно сказал Бытько и вновь принялся драить чайник.
Игорь передернулся от одной только мысли, что стертыми в кровь пальцами можно тереть песок. Тищенко некоторое время смотрел на Бытько, затем не выдержал и сказал Гришневичу:
— Товарищ сержант — он все время работает! Даже пальцы до крови стер.
— А ну — покажи пальцы! — приказал сержант.
Бытько протянул ладони, указательные пальцы на обеих руках едва заметно кровоточили.
— Ты что, Бытько — дурак?! — тихо спросил сержант.
Вы ведь сами приказали мне чистить этот чайник, — также тихо ответил курсант.
— Ну и номер ты отколол! Научи дурака молиться, так он лоб себе расшибет! Бросай этот чайник и иди мой руки… Стой! Бегом в санчасть — пусть пальцы йодом помажут, а то загноятся еще. Потом прямо в столовую приходи. Тищенко, а что это у тебя такое?
Игорь засмотрелся на Бытько и не сразу понял, что сержант обращается именно к нему.
— Я спрашиваю, что у тебя с хэбэ?! — рявкнул сержант.
Игорь подскочил от неожиданности и забормотал первое, что пришло ему в голову:
— Виноват, товарищ сержант, я недавно утюжился. Хэбэ просто во время работы помялось.
— Я не про это спрашиваю! Что это у тебя за пятна? — сержант ткнул пальцем прямо в Игоря.
— Это после того, как мы аккумуляторы носили. Не отмывается, — пояснил Игорь.
— Да ведь они не просто не отмываются, а рассыпаются прямо на глазах, — заявил сержант и действительно легко проткнул пальцем одно из таких пятен.
Кислота сделала свое дело — на поверхности пятен была лишь видимость ткани — при первом же неосторожном прикосновении все превращалось в коричневую труху. Оставалось только удивляться, почему пятна не рассыпались еще во время работы в подвале.
— Да, Тищенко — паршивое дело… Налицо порча обмундирования. Что теперь будешь делать? — медленно спросил Гришневич.
— А что делать? — не понял Игорь.
— Ну, как что? В таком виде я тебе не разрешу ходить, а другого хэбэ у тебя нет. Да и за порчу имущества положено выплачивать пятикратную цену испорченного. Ты что — не мог аккуратнее работать?!
— Меня младший сержант Шорох отправил на эту работу.
— Надо было аккуратнее работать! А почему другие себе хэбэ не прожгли?
— На них не попало, наверное.
— Меньше щелкать надо, Тищенко! У всех все нормально — а у тебя такое хэбэ, будто бы по нему из автомата стреляли, — проворчал Гришневич.
Показались шедшие по направлению к складу Сашин и Туй, которые только что закончили работу.
— Эй, Сашин, ты аккумуляторы носил? — спросил у него сержант.
— Так точно.
— Иди сюда и показывай хэбэ, — приказал Гришневич.
