Владимир Сорокин - Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль
– Это не вода, а эмульсия. Она охлаждает резец. Здесь скорость резания большая, резец может сгореть. Чтоб это не случилось – его охлаждают.
– Здорово…
Сзади подошли два рабочих в синих комбинезонах:
– Здравствуйте, Сергей Николаич.
– С добрым утром. Как работается?
– Хорошо. Только Селезнев болеет.
– Мастер?
– Ага.
– А заменяет кто?
– Бахирев, а кто же еще…
– Понятно.
Марина любовалась пляской отслаивающейся стружки. Извиваясь и крутясь, стружка падала на широкую ленту, которая медленно ползла и сваливала ее в просторный ящик.
– Сергей Николаич! – закричал из-за станка полный лысоватый рабочий. – Ты потряс бы Кузовлева, пусть нам еще пару наладчиков подкинут, а то вон фрезерный как стоял, так и стоит! Потом руками разводить начнут!
– А что – сломался? – нахмурился Румянцев.
– Еще вчера. А их недопросишься, бригада Габрамяна заарканила и привет!
– А что ж вы Бахиреву не скажете?
– Так он к ним ходил – отмахиваются, и все.
– Ладно, я разберусь.
Марина осторожно шла по цеху, разглядывая станки.
– Что, дочка, подмогнуть пришла? – улыбнулась ей полная розовощекая женщина, ловко вынимающая из лап станка обработанную деталь и вставляя новую.
Марина подошла ближе.
– На практику? – еще шире улыбнулась женщина, пуская станок.
– Да нет. Я просто так, – пробормотала Марина.
– Я уж думала – студенты. Только они ведь обычно летом приходят.
– Я не студентка, – рассмеялась Марина и добавила: – Какой хороший завод у вас.
– Да. Завод хороший, – с гордостью согласилась женщина: – Хоть и небольшой, а передовой. А цех наш – образцовый. Лучший цех. Видишь – светлый какой, любо-дорого здесь работать.
– Да. Здесь мило, – вздохнула Марина.
Солнце уже взошло, длинные лучи протянулись от высоких больших окон, упали на станки и рабочих, смешиваясь с холодноватым неоновым светом.
Подошел Сергей Николаич.
– Товарищу Румянцеву привет! – улыбнулась женщина.
– Здравствуй, Зиночка, здравствуй. Вы уже знакомы?
– Да… то есть… нет… – забормотала Марина.
Но работница просто протянула ей руку:
– Зина Космачева.
– Марина Алексеева, – пожала руку Марина.
– Вон на том станке я работал, – показал пальцем Сергей Николаич. – Правда, его обновили, мой старого выпуска был. Но операция та же. Пошли покажу.
Они двинулись меж рядов и свернули к двум одинаковым станкам.
Один пустовал, за другим работал молодой коренастый парень.
– Здрасьте, Сергей Николаич.
– Здравствуй, Володя. Как работается?
– Спасибо, хорошо. Что-то редко заходить стали к нам, – улыбнулся парень, подвозя поближе тележку с необработанными еще деталями.
– А что ж, вы без меня пропадете? У вас свое начальство есть.
– Начальство начальством, а вы уж не забывайте, – парень склонился над станком.
– Не бойсь, не покину, – пошутил Сергей Николаич и подвел Марину к свободному. – Это расточный станок чешского производства. Очень путевая машина.
Он любовно похлопал станок ладонью.
– Помнишь, мы в литейке были?
– Помню.
– Там корпуса льют, а в этом цехе их обрабатывают, делают другие детали и собирают все вооон там, в сборочном.
– А почему этот станок не работает? – спросила Марина, с интересом разглядывая необыкновенную машину.
– Он-то работает, да рабочего нет.
– Почему?
– Рук не хватает. Работал тут один, да ушел потом. Так что теперь Володька за двоих пашет.
– Тяжело ему?
– Ничего, он парень крепкий. Тем более платят у нас сдельно. Не жалуется. Ну что… тряхнуть стариной, что ли?
Сергей Николаич быстро снял пиджак, передал Марине:
– Ну-ка, подержи…
Она приняла этот пахнущий табаком и мужчиной пиджак, повесила на руку.
– Ну! Сергей Николаич! Теперь живем! – задорно подмигнул Володя.
Румянцев засучил рукава, нажал красную кнопку и рывком придвинул к себе одну из переполненных заготовками тележек.
Подхватив деталь, он одел ее на два штырька, повернул рычажок. Металлические лапы намертво прижали, рука повернула другой рычажок. Ожили два валика, завертелись и двинулись. Вскоре они коснулись детали, послышалось шипение разрезаемого металла, на брезентовую ленту посыпалась мелкая стружка.
Через минуту Сергей Николаич заменил деталь, и снова резцы с жадностью врезались в нее.
Марина смотрела, затаив дыхание.
Его мускулистые смуглые руки с каждым новым движением обретали изумительную ловкость и проворство, детали послушно одевались на штырьки, рычажки мгновенно поворачивались, резцы яростно крутились, стружки струйками сыпались из-под них.
Руки, крепкие мужские руки… Как все получалось у них! Как свободно обращались они с грозной машиной, легко и уверенно направляя ее мощь. Лоб его покрылся испариной, губы сосредоточенно сжались, глаза неотрывно следили за станком.
Марина смотрела, забыв про все на свете.
Ее сердце радостно билось, кровь прилила к щекам, губы раскрылись. Перед ней происходило что-то очень важное, она чувствовала это всем существом. Эти мускулистые решительные руки подробно и обстоятельно рассказывали ей то, что не успел или не сумел рассказать сам Сергей Николаич. Монолог их был прост, ясен и поразителен.
Марина поняла суть своим сердцем, подалась вперед, чтобы не пропустить ни мгновения из чудесного танца созидания. А танец длился и длился, груда обработанных корпусов росла, казалось, она займет все пространство вокруг станка, но вдруг, сняв последний корпус, руки нажали черную кнопку, гудение оборвалось, резцы стали крутиться медленней, а когда остановились, Марина подняла голову и удивленно вздрогнула: станок со всех сторон окружали люди.
Все они смотрели на Румянцева.
– Все… – устало выдохнул он, тяжело дыша и вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.
– Ну, ты герой, Сергей Николаич! – нарушил тишину пожилой седовласый человек в элегантном сером костюме и, улыбаясь, захлопал в ладоши. – Вот как работать надо, товарищи!
Все оживленно зааплодировали, только Марина как завороженная смотрела на груду деталей.
Румянцев вытер руки протянутой кем-то тряпкой и взял у Марины пиджак.
– Забрали у нас такого парня! – смеясь, обратилась к седовласому Зина. – Он бы нам один полплана дал!
– Это кто ж забрал-то?! – по-петушиному тряхнул головой седовласый. – Сами выбрали секретарем! А то – забрали! Раньше думать надо было!
Обступившие их рабочие засмеялись еще сильнее.
Седой хлопнул Сергея Николаича по плечу:
– За таким секретарем – в огонь и в воду! Молодец!
Сергей Николаич примирительно поднял руки:
– Валентин Андреич, не сглазь. Да и я… я ведь просто, чтобы человеку показать, как станок работает. Кстати, познакомьтесь: Марина Алексеева. Первый раз у нас на заводе.
Все повернулись к Марине, а седой протянул свою сухонькую, но крепкую руку:
– Черкасов Валентин Андреич. Главный инженер завода.
– Марина…
– А по-батюшке?
– Ивановна.
– Совсем хорошо! – улыбнулся Черкасов и быстро спросил: – Просто полюбопытствовать пришли?
Она замялась:
– Я… я вообще-то…
Все кругом смотрели на нее.
Она глянула в глаза Сергея Николаича, он ответил сосредоточенным серьезным взглядом.
Сдерживая внезапно охватившую ее дрожь, Марина набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула:
– Я хочу работать на этом станке.
Черные глаза Черкасова потеплели, вокруг них собрались мелкие морщинки:
– Вот это деловой разговор! Молодежь нам во как нужна! Раньше где работали?
– Я… в студии…
– Значит, на заводе первый раз?
– Да.
– Образование?
– Среднее. Среднее специальное.
– Так. Ну, что ж, оформляйтесь.
Улыбнувшись, он снова крепко пожал ей руку:
– Желаю успеха, Марина Ивановна! Сергей Николаич, я пойду, там на планерке поговорим…
Пружинистой походкой он направился к выходу.
Все оживленно обступили Марину:
– Ну вот, женского пола прибыло!
– Теперь мы всех перегоним, правда, Лен?
– С такими красавицами как не перегнать!
– Ну, мужики, держитесь!
Сергей Николаич улыбнулся Марине:
– Пошли оформляться?
– Оформляться? – торопливо переспросила раскрасневшаяся, блестящая влажными глазами Марина и тут же добавила: – А может, может, я сразу начну?
– Прямо сейчас?
– А что такого. Все равно у меня трудовая книжка в студии…
– Да конечно, пусть начинает! – хлопнула ее по плечу смуглая невысокая девушка. – Что с бумажками возиться! Зин, возьми у Кузьминичны комбинезон новый, рукавицы и очки. В нашей бригаде работать будешь.
Розовощекая Зина пошла за комбинезоном.
– А действительно, становись-ка прямо сейчас, – согласился Румянцев, – а я в отделе кадров все улажу. Потом трудовую привезешь им. У тебя паспорт где?
– В плаще там остался.
– Ладно. Я возьму. Вот – Лена Туруханова, твой бригадир, – повернулся он к смуглой девушке: – Бригада у нее комсомольская, отличная. Записывай, Лена, в свою бригаду товарища Алексееву, учи уму-разуму.
