Игорь Мельник - «Новый завет»
И тут приятная трапеза была прервана — в гости заявился «большой начальник». И попросил вылечить его дочь.
Как не помочь такому уважаемому человеку? Иисус прервал пьянку с мытарями и пошёл в дом начальника.
Как странно изменилось поведение Иисуса после появления Матфея. Может быть, оно и не менялось — просто Матфей начал описывать то, что видел сам?
Больных хватало и было решено, что лечить теперь будут все. Не вообще «все», а все апостолы. Теперь их оказалось двенадцать. Матфей их перечисляет.
Симон (Пётр), Андрей, Иаков, Иоанн — этих мы уже знаем.
Филипп и Варфоломей, Фома — об этих мы пока знаем лишь то, что одному из них Иисус запретил хоронить отца, а второй был фарисеем.
Матфей мытарь — с этим понятно.
Иаков Алфеев и Леввей по кличке Фаддей.
Симон Канаит и Иуда Искариот, «который предал Его».
Два Симона, два Иакова, два Иоанна. Всех набрали в Капернауме, если верить Матфею.
Всех апостолов Иисус научил проповедовать и лечить людей.
И провёл кратенький инструктаж на дорожку:
К язычникам не ходить. Это значит — проповедовать лишь среди иудеев.
В Самарию не ходить. Это значит — проповедовать среди иудеев и никаких израильтян.
Лечить и проповедовать — бесплатно (вас даром научили, вы даром отдавайте умения).
С собой в дорогу ничего не брать. Вообще ничего.
«Всякий трудящийся достоин пропитания».
Это значит — работать за еду.
Пока что Матфей видит Иисуса — типично иудейского пророка. И мы — вслед за ним.
Инструктаж продолжался.
В любом селении заходить лишь к тем, кто достоин.
Что это значит — трудно сказать.
Заходя в гости, скажите: мир этому дому.
Если дом достоин — мир ваш на нём будет, а если не достоин — мир ваш к вам вернётся.
Но в День Суда этому дому мало не покажется.
Жестковато, как для Иисуса с баптистского журнальчика.
«Остерегайтесь же людей, ибо они будут бить вас и отдавать в судилища».
Людей всегда надо остерегаться. Даже если вы апостол. А если не апостол, то тем более.
Но, каков совет!
«Когда вас будут гнать в одном городе — бегите в другой».
Логично. Зачем вообще по городам ходить?
«Кто отречётся от Меня перед людьми, от того отрекусь и Я пред Отцом Небесным».
Бедный Пётр. Впрочем, до Петра дойдём. Но где всепрощающий Иисус? Я его не наблюдаю. А вы?
«Не думайте, что Я пришёл принести Мир на землю…
Не мир пришёл я принести, но меч…
Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью…
И враги человеку — домашние его…
Кто любит отца или мать свою более Меня — недостоин Меня…»
Как эта проповедь отличается от проповеди на горе! Она во всём отличается.
А знаете, какое главное отличие?
О первой проповеди Матфею рассказали, а вторую он слышал сам.
И ещё — первая проповедь была для общего пользования, а вторая — для служебного.
Инструктаж был окончен. Апостолы взяли под козырёк и разбежались по местам предназначения.
Иисус пошёл по своему собственному маршруту. В это время Иоанн прислал к нему своих учеников с вопросом.
«Ты тот, который должен был придти, или ждать нам другого?»
Странный вопрос, не правда ли?
Иоанн, который собрался завязывать шнурки на ботинках и кричал об Иисусе с лопатой, вдруг усомнился.
С чего бы это? Может, выслушал рассказ своих учеников о том, что творилось в Капернауме? (Кстати, что за тюрьма такая? — он свободно общается с учениками!)
Иисус отвечал им: скажите Иоанну, что больные выздоравливают. И отослал их обратно.
И тут же обратился к толпе зевак, которых всегда хватало:
— Вот вы все думаете — кто он такой, этот Иоанн? Пророк? Да, он пророк. Он даже больше пророка. Он нечто вроде ангела, который расчистил мне путь. Гигант! Земля ещё не носила таких людей. Среди людей он великан, а среди небожителей — карлик. (Явный намёк на себя самого).
Этот спич и был настоящим ответом Иоанну и тем, кто за ним стоял. Иисус дал понять, что он создал свою собственную организацию и мнение тех, кто втянул его «в дело» и проводил испытания в пустыне, больше его не интересует.
После такого «ответа Чемберлену» Иисус ещё немного поукорял жителей города Капернаума за то, что они так мало ценят его присутствие и дал шанс им исправиться.
«Придите ко Мне — и Я вас успокою…
Возьмите иго Мое на себя…
Ибо бремя Мое легко…»
Куда уж легче.
«В те дни проходил Иисус в субботу засеянными полями, ученики же его взалкали…»
Быстро они управились с проповедями. Да, а чего по полям засеянным шастать — пшеницу топтать?
Короче говоря, апостолы начали рвать колоски и кушать. А фарисеи (от них никуда не деться, вот джеймсбонды!) начали укорять Иисуса за то, что его ученики работают в субботу. Глупый вопрос.
Ответ был под стать вопросу. «Давид ел в храме хлеба в субботу».
Ну и что? И кто такой Давид? Бандюга, на котором пробы негде ставить. Который брата своего у жертвенника убил. И бог приводит этого маньяка в качестве аргумента!
Фарисеи начали совещаться — как бы убить Иисуса, но тот быстро «удалился оттуда». Бежал, одним словом.
И продолжал исцелять людей. И народ удивлялся. «Не Иисус ли это, сын Давидов?»
Матфей опять за своё. Иисус к Давиду никаким краем. Но народ мог этого не знать, ведь Иосиф поступил по-джентльменски, не сказал никому, что он Иисусу не папа.
Но всё-таки, чему дивился народ? И это удивление очень разозлило Иисуса. Он опять «показал лицо».
«Кто не со Мною, тот против Меня…
Если кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем…
Порождения ехиднины! Как вы можете говорить доброе, будучи злы?..»
Но это ещё не всё — о разозлённом Иисусе. Во время этой пламенной речи к дому, в котором всё происходило, подошла «Мать Его» и «братья Его». «И хотели говорить с ним».
Стоп. Что происходит?
Оказывается, Мария после Иисуса продолжала рожать — и уже не от Духа Святого. Нарожала мальчиков. Семья жила себе, никого не трогала. Иисус ушёл в Иудею, потом вернулся, но не в Назарет.
К матери он не наведался, братьям гостинцев не принёс (хотя братья уже взрослые, как я понимаю).
И тут приходят удивлённые люди и говорят: пани Мария, там ваш сын такие номера в Капернауме показывает!
Она взяла сыновей (на всякий случай) и пошла в Капернаум — к дому, где вещал Иисус. «Поговорить».
Звучит банально, но его просто посчитали сумасшедшим. И мать с братьями пришли взять больного «на поруки», а то фарисеи уже убить его решили.
И вот, Иисусу шепнули на ушко:
— Там твоя мать и твои братья стоят.
— Какие такие «мать и братья»? Не знаю никаких «мать и братья». Вот, — он показал на румяных апостолов, — мои «мать и братья», понятно?
Все всё поняли. Божья матерь и братья поплелись домой.
Ещё раз: он сказал ЭТО в глаза родной матери — женщине, которой поклоняется большая часть христианского мира. Женщине, которую чтут мусульмане.
Хороший мальчик. Настоящий сын.
Как только родственники с позором удалились, Иисус сел в лодочку и начал толкать оттуда новую речь перед народом, который собрался на берегу. Рассказал им притчу про сеятеля и зерно. Все эту байку знают.
Интересна реакция апостолов. Они спросили прямо: зачем ты народ грузишь этими притчами? Они и так не понимают, когда ты говоришь даже без метафор.
Его ответ многого стоит.
— Я потому рассказываю притчи этим людям, дорогие мои ученики, что вам дано знать тайны Царства Небесного, а им не дано.
Очень хорошо. Ответ, как говорится, на пятёрку с плюсом. Если им не дано, то зачем вообще рот открывать? Тем более — притчами. После этого он рассказал ещё три притчи — одна другой краше.
Все притчи были на сельскохозяйственную тему и касались земледелия на Ближнем Востоке. И говорил притчами весь вечер. И спросил, наконец, у апостолов:
— Вам всё понятно?
— Конечно! Что за вопрос.
После вечера притч Иисус пришёл в Назарет. И стал проповедовать в синагоге. И началось.
— Это же Иисус, сын Иосифа плотника и Марии! Смотри-ка, вот его братья с нами, Иаков, Иосий, Симон и Иуда, а вот и его сёстры. И все нормальные люди вроде бы. А этот…
«И соблазнялись о нём». Что бы это значило?
Да, теперь мы знаем, что братьев было четверо. Знаем их имена. И ещё знаем, что были сёстры. Иосиф был крепкий мужичок.
Земляки с сомнением отнеслись к новой ипостаси старшего сына Марии. И поэтому Христос не смог сотворить в Назарете ни одного, даже самого завалящего чуда. Именно тогда он сказал знаменитую фразу:
— Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем.
