Чарльз Буковски - Записки старого козла
— о, гляньте! — выкрикнул я, наполняя свой стакан винищем. — шлюха! ты шлюха гребаная!
затем она появилась с накрашенными губами, яркая, жирная помада.
— вот-вот! шлюха-потаскуха гребаная!
я завалился на кровать и закурил, ополовиненный стакан покачивался на ночной тумбочке, босой, в грязной майке и трусах, которые не менял уже несколько недель.
и вот она подошла и встала передо мной.
— ТЫ САМАЯ ГРЯЗНАЯ КРЫСА ВСЕХ ВРЕМЕН И НАРОДОВ!
— аха-ха-ха-ха-ха-ха! — закатился я в ответ.
— ну, я ухожу!
— это меня нисколько не волнует. Я обеспокоен совсем другим.
— чем это?
— не хлопай дверью, когда будешь уходить, я устал от дверного грохота, попробуй только хлопнуть дверью, и я порву тебе очко.
— кишка тонка!
она шваркнула дверью так, что меня чуть не парализовало, когда стены перестали сотрясаться, я поднялся с кровати, осушил свой недопитый стакан с винищем и бросился к двери, одеваться времени не было, она услышала, что я открываю дверь, и кинулась бежать, но туфли-то у нее были на высоченном каблуке, я настиг ее на лестничной площадке, скрутил и влепил наотмашь пощечину, она заорала и, брякнувшись оземь, покатилась по ступенькам, последнее, что я увидел, — как взметнулись ее прекрасные длинные ноги в нейлоновых чулках, «господи, что я творю!» — подумалось мне тогда, но обратного пути не было, я отвернулся и медленно побрел к своей двери… открыл, вошел, закрыл, сел и налил, с лестницы доносился плач, затем послышались звуки открываемой двери.
— что случилось, дорогуша? — спросил женский голос.
— он ударил меня! мой муж ударил меня! (МУЖ!!!)
— ох, бедняжка, давай я помогу тебе подняться.
— спасибо.
— и что ты собираешься сейчас делать?
— не знаю, мне некуда идти. (ЛЖИВАЯ СУЧКА!!!)
— послушай, сними комнату на ночь, а когда он уйдет на работу, ты вернешься к себе.
— НА РАБОТУ?! — взвизгнула Мэри. — на работу! да это уебище не работало и дня в своей поганой жизни!
мне стало невыносимо смешно, так смешно, что я просто не мог сдержаться, я уткнулся лицом в подушку, чтобы Мэри не могла слышать мой хохот, когда же я наконец угомонился и расстался с подушкой, на лестнице уже никого не было.
Мэри появилась через пару дней, у меня ничего не изменилось — грязные трусы и мрачное настроение, она же, наоборот, вырядилась во все самое лучшее, полная решимости бросить меня, она старалась всем своим видом показать, что же я теряю.
— все, на этот раз я не вернусь! и я не шучу, шутки кончились! извини, но я больше не могу жить с таким ублюдком.
— а ты — шлюха, и больше ничего, гребаная шлюха…
— конечно шлюха, а иначе я бы и не жила с тобой.
— ух ты! а ведь я никогда не думал об этом.
— ну так подумай.
я наполнил свой стакан и заявил:
— в этот раз я провожу тебя и сам открою и закрою за тобой дверь — и, как говорится, скатертью дорожка, так ты уже уходишь, моя дорогая?
я подошел к двери, распахнул ее и замер в ожидании — в трусах и с наполненным стаканом в руке.
— давай, давай, ночь коротка, нужно решить наконец эту трудную задачу, ну, решаем, а?
ее проняло, она вышла, остановилась и повернулась, мы стояли лицом к лицу.
— иди прошвырнись, может, удастся запродать свою просифоненную дыру за бакс с четвертью этому беспалому ларечнику с резиновой мордой, счастливого променада, моя дорогая.
я уже стал закрывать дверь, когда она вдруг вскинула свою сумочку и закричала:
— ты — гнилое уебище!
я видел, как сумочка полетела мне в голову, но я просто стоял и безмятежно улыбался, мне доводилось биться с настоящими крепкими парнями, и женская сумочка не смутила меня… пока она не долетела до моей головы, я ощутил оглушительный удар, сумочка была набита всяким бабским дерьмом, и мне досталась огромная склянка с кремом, она была как камень.
— детка, — еле выдавил я, вцепившись в дверную ручку и пытаясь улыбаться.
двигаться я уже не мог. я просто остолбенел, а она уже снова замахивалась.
— послушай-ка… удар.
— ой, детка…
ноги подкосились, и я начал оседать, теперь ей открылась моя макушка, и она стала молотить по ней все быстрее и быстрее, словно старалась расколоть череп, это был третий нокаут в моей весьма пестрой карьере, правда, от женщины — первый.
когда сознание вернулось ко мне, то дверь была закрыта, а я валялся на полу в полном одиночестве, вокруг меня разлилась лужа крови, хорошо еще, что пол был покрыт линолеумом, я стряхнул с себя кровь и побрел на кухню, для особого случая у меня была припасена бутылочка виски, это был тот самый случай, откупорив заначку, я сначала плеснул себе на разбитую башку, а потом уже принял и внутрь, вшивая сука! она же хотела убить меня! хуй поверишь! в горячке я даже подумал было заявить на нее в полицию, но вовремя спохватился, наверняка по ходу разбирательства и меня притянули бы к ответу.
жили мы на четвертом этаже, я принял еще виски и направился к нашему шкафу, вытащил все ее платья, все туфли, трусы, лифчики, ночнушки, тапочки и даже носовые платки, собрал все это шмотье в кучу и свалил перед окном, затем, сопровождая каждую вещь глотком виски, я стал выбрасывать их наружу, чертова блядина, хотела меня прикончить!
я жил на четвертом этаже, окно выходило на большой пустырь, за пустырем стоял небольшой дом. наше здание было построено на возвышенности, так что реально я находился на высоте восьмого этажа, с высоты положения я старался развесить ее трусы на электрических проводах, но постоянно промахивался, разозлившись, я стал вышвыривать барахло не целясь, скоро весь пустырь был усеян платьями, туфлями, трусами… шмотье виднелось повсюду — на кустарниках, на деревьях, на заборе или просто на траве, мне полегчало, я снова принялся за виски, затем нашел швабру и отмыл линолеум от крови.
наутро башка раскалывалась, расчесаться я не мог. на макушке образовалась огромная короста, кое-как намочив волосы, я уложил их назад, часов в 11 я спустился вниз, чтобы собрать выброшенные вещи, на пустыре было чисто, я растерялся, во дворе маленького домика копался в земле старый хрыч.
— послушайте, — обратился я к старикану, — вы, случайно, не видели, здесь валялась всякая разная одежда?
— что за одежда?
— ну, женская одежда.
— да валялось тут повсюду тряпье какое-то. я собрал все и позвонил в Армию спасения, чтобы они приехали и забрали.
— это одежда моей жены.
— а я так понял, что кто-то выбросил это все.
— да я по ошибке.
— ну, вон они, все еще лежат в коробке.
— серьезно? послушайте, не вернете мне их?
— забирайте, только сдается мне, что это ничейное барахло.
старикан сходил в дом, принес коробку и подал ее мне через ограждение.
— спасибо, — поблагодарил я.
— да ладно уж, — отмахнулся старик и, опустившись на колени, снова принялся копать землю.
я поволок одежду домой.
Мэри заявилась вечером в компании Эдди и Герцогини, с собой они принесли вина, я принялся разливать.
— смотри-ка, — сказал Эдди, — у тебя довольно чисто.
— Хэнк, давай больше не будем ссориться, — предложила Мэри. — меня уже тошнит от наших скандалов! ты же знаешь, что я люблю тебя, правда люблю.
— да уж, — пробурчал я.
мое внимание привлекла Герцогиня, ее волосы закрывали почти все лицо, чулки зияли дырами, а в уголках рта выступали капельки слюны, мне ее вид показался болезненно-сексуальным, и я запал на нее. отправив Мэри и Эдди прикупить еще вина, я, еле дождавшись, когда за ними закроется дверь, сграбастал Герцогиню и завалил на кровать, она была так худа — кожа да кости, бедняжка, вероятно, ничего не ела недели две. я навалился и вставил, получилось неплохо, только быстро, когда Мэри и Эдди вернулись, мы как ни в чем не бывало сидели по своим местам.
прошел примерно час, когда Герцогиня, выглядывая из-за свисающих патл, вдруг наставила на меня свой костлявый палец, в разговоре возникла пауза, палец строго указывал на меня, наконец Герцогиня разродилась:
— он изнасиловал меня, когда вы ходили за вином, он меня изнасиловал.
— слышь, Эдди, неужели ты ей веришь?
— конечно верю…
— знаешь что, если ты не способен верить другу, пошел нахуй отсюда!
— Герцогиня не врет. Если она сказала, что ты…
— ПОШЛИ ВСЕ НАХУЙ, ПРИДУРКИ!
я подскочил и швырнул свой стакан с вином в стену.
— что, и я тоже? — удивилась Мэри.
— ТЫ — ТОЖЕ! — пригвоздил я ее пальцем.
— господи, Хэнк, я думала, мы закончили с этим, я так устала от наших скандалов…
все потянулись к выходу — первым Эдди, за ним Герцогиня, замыкала Мэри. Герцогиня все твердила:
— он изнасиловал меня, я же говорю вам, он меня изнасиловал, сколько можно повторять, он выебал меня, просто схватил, завалил и выебал…
сумасшедшая, что с нее возьмешь.
все уже были за дверью, когда я сорвался и ухватил Мэри за руку.
