Владимир Васильев (Ташкент) - Гостиница
Обзор книги Владимир Васильев (Ташкент) - Гостиница
Владимир Васильев (Ташкент)
Гостиница
роман-миф
Все вещи вокруг тебя рассматривай как багаж в гостинице: придется переехать… Но этот день, которого ты страшишься, как последнего — день рождения в вечность.
Луций Анней Сенека1. Пролог
Ее строили всегда. Поэтому никто не заметил, когда строительство было закончено. Просто однажды устремленный ввысь шпиль вдруг обрел жилой вид. Трудно сказать, в чем конкретно это выражалось — грань между жилым и нежилым столь же неуловима, как между живым и неживым. С научной точки зрения. Ибо живая плоть и мертвечина ощущаются сразу.
Вот и наше архитектурное диво вдруг обрело живую плоть и принялось усердно ввинчиваться в небесную твердь, ибо очень напоминало внешне громадный шуруп, шляпкой упершийся в землю. Резьбой его можно было считать прогулочные террасы, непрерывной винтовой лентой прилепившиеся к боковой поверхности шпиля, начинаясь с высоты, которая, видимо, обеспечивала возвышенный обзор городского пейзажа. Хотя непонятно — что стоило обзирать на этих неумытых неприбранных крышах?..
Кто вел строительство, никому тоже толком известно не было.
Какая-то фирма «made in не наше» в незапамятные времена приобрела участок земли и право на ведение строительства, что, говорят, позволило городской казне залатать вечные прорехи в своем бюджете, но когда это было… Как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Однако мэрия не слишком была обеспокоена делами строительства. Фирма относилась к самодостаточным автономным системам, не доставляющим боли городской голове. Напротив, соорудила заводик стройматериалов, обеспечив работой часть горожан, обходилась собственным транспортом и строительной техникой… Просто замечательная фирма! Но странное дело — никто из горожан не был занят на строительстве. И ладно бы — многие стройфирмы обходятся собственными кадрами, но никто и никогда вообще не видел на этой стройке строителей!.. Сначала, может быть, кто и удивился и даже обсудил проблему за кружкой пива в баре неподалеку от стройплощадки, но потом привыкли и не обращали внимания — мало ли какие строительные технологии есть не у нас… Это только у нас ни фига до фига, небось да авось…
Но это — только присказка, а сказка совсем не об этом. А о том, что в один самый обыкновенный день Гостиница, а именно так обозначался объект в городских документах, ожила. И самый поразительный результат, воспоследовавший из этого факта — ее стали замечать.
Кто-то обратил внимание на ее чистейшую белизну, столь поразительную на сером фоне прочих городских строений, припорошенных пылью и закопченных смогом. Да что там городской пейзаж — даже белые облака, обтекавшие вершину Гостиницы, казались рядом с ней сероватыми.
Еще кто-то заметил, что облака не просто обтекают острие Гостиницы, а вращаются вокруг него, создавая впечатление, что «шуруп» именно ввинчивается в небо.
Некоторые слышали непрерывный рокот, словно бы от грома. А некто, глазастый, разглядел корону молний, надетую на острие.
Большинство же, не утруждая себя анализом, восприняли явление синтетически — в Городе появилось Нечто и оно весьма привлекательно! Чем именно — еще непонятно, однако подобно тому, как в небе с земли наблюдалось вращение облаков вокруг Гостиницы, так и с неба можно было заметить вращение людей вокруг ее основания…
2. Женщина
Капля дождя ищет приюта в реке
И река принимает ее в свои берега
Ваиз Кашифи. Мухсинова этикаВ автобусе было не продохнуть. Пахло выхлопными газами, человеческой плотью и не стиранной одеждой. Хотя на улице стоял изрядный мороз, в салоне было жарко от тесноты и отопления.
Женщина, плотно вжатая в человеческую массу, молча страдала, проклиная свое чрезмерно чувствительное обоняние, городские власти, неспособные обеспечить нормальное движение общественного транспорта, и судьбу, не предоставившую ей личного средства передвижения. Шапка, предмет ее немалой гордости, сползла на брови и норовила залезть в глаза своими песцовыми волосинками. Женщина, оттопырив нижнюю губу, дула вверх, пытаясь отогнать зловредные волосинки. Поправить же шапку не было ни малейшей возможности — руки, плотно прижатые к бокам, были оттянуты двумя доверху наполненными «бездонками» — телескопическими сумками, имевшими замечательную способность удлиняться по мере нагружения. Отпускать их было нельзя, потому что они могли мгновенно кануть в межножное пространство и затеряться с помощью чужих шустрых рук — обычное дело в транспорте. Кроме того, «бездонки» имели дурную наклонность без поддержки сверху вдруг схлопываться в плоскость, предоставив содержимому гулять по салону. Такое тоже случалось неоднократно. Да и не только с сумками…
Поэтому Женщина стойко боролась с тяготами дорожного бытия. Автобус грузно подпрыгивал на ухабах, встряхивая пассажиров в своем переполненном нутре, и при этом точно так же встряхивалось что-то внутри оных. Автобус тормозил, и человеческая масса послушно наклонялась вперед. Автобус трогался с места, и человеческая масса отклонялась назад. Так воздействовали на нее законы ньютоновой механики, и было бы глупо на них обижаться.
Обидно то, что ситуация не позволяла что-либо противопоставить их действию, проявить свою волю.
Но Женщина давно нашла свой собственный выход из подобных ситуаций — она мысленно преображала их, то раскрашивая яркими красками, как детскую книжку-раскраску — и серое становилось цветным, то доводя их до нелепости — и тоскливое становилось смешным…
Женщина, по мере возможности, покрутила головой, осматриваясь, и обратила внимание на то, что все лица, не взирая на пол, возраст, национальность, чем-то определенно похожи друг на друга. Нет, она не удивилась. Тому, что видят каждый день, не удивляются. Но заметила. И, значит, заинтересовалась, попыталась понять…
Отрешенность! Вот что превращало эти лица в отпечатки с одного негатива. Их здесь нет, поняла Женщина, только оболочки разной степени вонючести и привлекательности… Ей вдруг почудилось, что она одна живая в автобусе, битком набитом трупами. Омерзение и ужас заставили ее содрогнуться, и Женщина чуть было не завизжала, однако вовремя опомнилась. Нет, это совсем не та ирреальность, в которую стоит погружаться…
Некоторое время Женщина отходила от своей фантазии.
«Что мне, собственно, от них нужно? — думала она. — Кто я такая, чтобы судить их?.. „Не судите, и не судимы будете“, — процитировалось к месту. — Да кто же их судит?.. Ведь я всего лишь глянула в зеркало. И не понравилась себе… „И нечего на зеркало пенять“, — опять процитировалось и снова кстати. — А я и не пеняю. Подумаешь… Кривая, не кривая, а единственная… Разве я виновата, что в сорок лет безработная домохозяйка с высшим образованием?.. Рынок… Конкуренция… Естественный отбор… Выживает сильнейший… Вот я и пытаюсь выжить, — потянула она за ручки сумок. — А интересно, — мелькнуло вдруг ни с того, ни с сего, — если бы все они были голые, тоже отсутствовали бы?..»
