Джек Керуак - Море – мой брат. Одинокий странник (сборник)
Мимо с достоинством проплыли два маяка, последние аванпосты общества. Билл посмотрел назад, на отступающий к горизонту Бостон, спящий Бостон, не ведавший о том, что началось великое приключение, на Бостон, время от времени пыхавший облаками заводского дыма, с серыми домами, сурово встречавшими июльский рассвет.
Билл снова посмотрел в море. Далеко, где сливались горизонт, туман и угрюмая зеленая вода, он заметил темные обрывки ночи, выцветавшие в бледно-серый.
Прямо впереди эсминец мчался по спокойным волнам; Биллу показалось, эсминец уже настороже, уже целится пушками во все стороны. Билл обернулся и взглянул на переднюю орудийную башню: два солдата в наушниках стояли у пушек и наблюдали за горизонтом.
Свершилось! Он уже не сможет вернуться… Что бы ни случилось, они готовы, и он тоже…
– Я так не напиваюсь, чтоб работу не работать! – вопил кто-то на носу.
Билл обернулся и увидел Уэсли – тот и еще двое матросов койлали концы на палубе.
– Ты чертовски прав, мужик, – сказал Уэсли.
– Я буду пить. Драться, что угодно, – кричал Кучерявый в лицо Уэсли, – но свою работу я поработаю! Верно?
– Да заткнись ты! – проворчал Хейнс.
– Ну так прав я? – настаивал Кучерявый.
– Само собой! – заверил его Уэсли.
Они молча продолжили койлать канаты. Когда закончили, Уэсли зажег сигарету и взглянул на волны.
– Доброе утро, Уэс, – поздоровался Билл.
Уэсли обернулся и серьезно махнул рукой.
– Ну, как тебе? – спросил он.
Билл облокотился на планшир и, прищурившись, взглянул вниз на воду:
– Захватывающе… я первый раз в море и, должен сказать, ощущение странное.
Уэсли предложил ему сигарету.
Становилось теплее, туман рассеялся, долгие волны блестели и искрились в ярком белом свете. Билл чувствовал, как нос судна плавными взмахами поднимается и с плеском опускается – «Вестминстер» шел вперед.
– А каково на носу, – усмехнулся Билл, – когда море бурное?
Уэсли с улыбкой кивнул:
– Нужно держаться за что-нибудь, иначе покатишься по палубе.
– У тебя бывает морская болезнь? – спросил Билл.
– Конечно… у всех бывает рано или поздно, – ответил Уэсли. – Иногда даже у капитана.
– Эй, Мартин! – окликнул Хейнс. – Надо вниз.
Уэсли выбросил сигарету и побрел работать. Был он в тех же мокасинах, которые носил в Нью-Йорке, в заляпанных краской штанах и белой рубахе. Билл посмотрел, как он уходит с Хейнсом и Кучерявым. На ходу Уэсли игриво потер Кучерявого по голове, а тот, театрально жестикулируя, затянул новую песню.
– Целых семь лет… – выл Кучерявый, – и все не с той бабой… это же прямо семь веков…[36]
И они исчезли в люке.
Билл улыбнулся сам себе. Он радовался, что Уэсли вновь счастлив – эта вчерашняя записка от жены явно его разбередила – в столовой он не появлялся весь день. Казалось, теперь, когда они отчалили, Уэсли как дома и всем доволен, словно уход из порта означал прекращение всех тревог, а море – новую эру покоя и наслаждений. Какое простое решение! Вот если бы Эверхарт мог так просто обрести свободу, так элегантно освободиться от неприятностей, черпать комфорт и любовь в море, как Уэсли.
Билл пошел на корму и вниз на работу. Когда стол был накрыт, матрос Джо зашел, хмуро волоча ноги. Лицо его было в кровоподтеках.
– Что с тобой случилось? – ухмыльнулся Билл.
Джо молча поднял голову и одарил его раздраженным взглядом. Билл взял тарелку.
– Что на завтрак? – проворчал Джо.
– Овсянка… – начал Билл.
– Овсянка! – гаркнул Джо. – Вижу, мерзотный намечается рейс: второсортная еда, никчемная команда…
– К ней кофе? – с готовностью спросил Билл.
– А ты сам как думаешь? – выругался Джо. – Дурака-то не валяй.
– Откуда же мне знать…
– Заткнись и неси, – перебил Джо.
Билл сердито посмотрел на него и покраснел.
– Ты на кого уставился? – вставая, мурлыкнул Джо.
– Совсем необязательно…
– Слышь, Карлик, – заорал Джо ему в лицо, – помалкивай, если не хочешь огрести, понял?
– Вот разошелся! – пробормотал Билл.
Джо толкнул его ладонью. Билл испуганно вытаращился, не в силах сдвинуться с места; он едва не уронил тарелку.
– Тарелки-то держи, – усмехнулся Джо. – Платить за них сам будешь. Давай, давай, не стой тут, как идиот, Карлик, неси мне завтрак.
Билл в ступоре пошел на камбуз. Пока кок наполнял тарелку, Билл решил отстоять свои права, и если это означало драку, то пускай будет драка! Билл устремился в столовую, настраиваясь на неизбежное… но когда вернулся, у палубных матросов уже разгорелся жаркий спор. За столом сидели Кучерявый, Хейнс, Чарли и Уэсли.
– Я извиняюсь! – кричал Кучерявый. – Но, ради бога, кончайте уже про это. Я не отвечаю за то, что делаю, когда пьян…
– Это ничего, – заныл Джо, – но ты меня сильно измордовал, ты и твоя выпивка проклятая…
– Да забудьте уже, а? – беспокойно проворчал Хейнс. – Все уже, забудьте…
– Мир! Мир! – крикнул Чарли. – Хейнс прав… значит, теперь все, молчок.
Джо зло от них отмахнулся.
Билл плюхнул перед ним тарелку с завтраком. Значит, это работа Кучерявого… молодец, парень!
Джо поднял глаза:
– Слушь, Карлик, больше мою тарелку не бросай…
Хейнс поднялся:
– Снова здорово. Пойду-ка я отсюда к чертовой матери!
– Стой! – скомандовал Уэсли.
Билл стоял, сверху вниз прожигая Джо взглядом. Когда тот начал подниматься, Уэсли положил руку ему на плечо и снова усадил.
– Убери свои грабли, Мартин! – предупредил Джо, покосившись на эту руку.
Уэсли сел рядом с ним на банку и улыбнулся:
– Ладно, Джо, уберу. Но я хочу тебе сказать…
– Не хочу ничего слышать! – огрызнулся Джо. – Не нравится моя компания – убирайтесь к черту.
– Непременно, – свирепо отчеканил Хейнс, – ныряю с борта и плыву обратно в порт.
– Слушай, мужик, – начал Уэсли, – тут такое дело… мы в море, и все дела. Мы больше не на бичу – там можно драться, бухать, как угодно выкаблучиваться. Но когда мы на переходе…
– Я сказал, не хочу этого слышать! – крикнул Джо.
– Ты выслушаешь! – рявкнул Хейнс. – Продолжай, Мартин…
Лицо Уэсли напряглось.
– Когда мы на переходе, мужик, береговую фигню отставить. Мы должны жить вместе – если все вкладываются, выходит нормально. Но если один гонит волну, то это бред, а не рейс… все испоганено.
– Кончай по ушам ездить, – сердито пробормотал Джо.
– Кончу, когда до тебя дойдет! Возьми себя в руки, вноси свою лепту, и мы все будем счастливы… – пылко начал Уэсли.
– А кто не вносит?! – возмутился Джо.
– Свою долю сотрудничества, – вставил Хейнс.
– Да, – сказал Уэсли, – вот именно… свою долю сотрудничества… если да – мы все будем благодарны.
Джо стукнул вилкой:
– А если я не…
Уэсли нетерпеливо огладил черные волосы.
– Это же Кучерявый меня побил? Что мне было делать? – воскликнул Джо.
– Ты сам начал! – прошипел Хейнс.
Джо промолчал.
– Идет, мужик? – серьезно спросил Уэсли.
Джо потрясенно огляделся, указал на Уэсли:
– Какой умник, а?
– Не в том дело, – вмешался Хейнс. – Он за всех нас говорит. Мы хотим хороший рейс и не хотим, чтоб такой вот салага нам все испоганил.
Джо тихо принялся за еду.
– Такие, как ты, если чересчур борзеют, отправляются за борт, – невозмутимо добавил Хейнс.
– Нет мне здесь места, – простонал Джо.
– Конечно есть, – сказал Уэсли. – Только прекрати всем дерзить… шило из задницы вытащи.
Джо в негодовании медленно покачал головой.
– Вот и все, – сказал Хейнс. – Мы все дружно работаем, понятно?
– Конечно, конечно, – проворчал Джо.
– Давай пожмем руки и забудем, – предложил Кучерявый.
Не поднимая глаз, Джо позволил ему пожать свою руку.
– Ворчуны вы, вот вы кто, – пробормотал он наконец.
– Мы не ворчуны, – возразил Уэсли. – Ворчун здесь ты. А теперь, ради бога, кончай выпендриваться и веди себя с нами как следует. Мы в море, мужик, не забывай.
Хейнс кивнул.
– Может, пожрем? – вскричал Чарли.
Билл стоял, с некоторым удивлением наблюдая за этим морским трибуналом в действии; теперь он с усмешкой очнулся и взял тарелки.
Матросы выкрикивали заказы, пытались отшутиться, но Джо поспешно доел и гордо отбыл, не сказав ни слова. Когда он ушел, повисла напряженная тишина.
– Он очухается, – сказал Уэсли.
– Да уж надеюсь, – заявил Хейнс. – Когда-то же надо учиться… он в море.
В первый день «Вестминстер» отошел на сто миль от берега, а затем вслед за конвойным эсминцем повернул к северу. На море был теплый безветренный день, океанские волны катили свой плавный блеск.
Закончив работу после ужина, Билл пошел на корму в свой кубрик и лег покурить. На полке над собой он заметил кусочек парусины. Билл потянул за него и вытащил противогаз; сел и заглянул на полку: там был еще спасательный пояс с красной лампочкой.
– Держи их под рукой, – посоветовал Итингтон со своей койки. – Я себе в ноги положил. У тебя нож есть?
