Владимир Сорокин - Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль
Наверху, в Москве, было двенадцатое мая, часы над буквой «П» у входа в подземку показывали 18.21.
Ариша поправила платок на голове, одернула свое ситцевое платье, проверила, на месте ли в притуле у пояса кошелек, проездная бляха и дальнеговоруха. Убедившись, что все на месте, она облегченно вздохнула и быстро зашагала мимо ларьков и рынка к улице Константина Леонтьева.
В свои девятнадцать лет Ариша была высокой, худощавой девушкой со спокойным, не очень красивым лицом и приветливыми, умными карими глазами.
Протолкнувшись через очереди возле четырех стандартных продуктовых ларьков, онаобошла большую группу узбеков, сидящих на корточках с кусками арматуры в руках возле четырех огромных контейнеров с живым изображением дракона, глотающего солнце и иероглифами «чуанвэй», [35] обогнула харчевню и вышла к пятиэтажному, недавно сожженному зданию торгового товарищества «Буслай». На черном от копоти здании висел стандартный знак опричников: собачья голова и метла в красном круге.
Ариша обошла здание, пахнущее гарью, топча полусапожками головешки и кусочки битого стекла, заметила впереди улицу Леонтьева с семиэтажными блочными домами, направилась к ним. Во дворе дома № 3 сидел на лавочке и курил седобородый точильщик. Рядом на треноге стояло точило. Ариша подошла к точильщику:
– Дедушка, вы ножницы маленькие поточить сможете?
– Все точу, красавица.
– Ариша достала из кошелька маленькие ножницы для ногтей, протянула старику. Тот повертел ножницы в заскорузлых пальцах:
– Восемь копеек.
– Согласна, – кивнула Ариша. Точильщик закрепил ножницы в точило, включил. Вспыхнули красным лазерные лучики, с шипением прошлись по лезвиям ножниц. Ариша вытряхнула из кошелька на ладонь медяки, выбрала пятак и три копейки, протянула старику:
– Благодарствуйте, дедушка.
– Спаси Христос, дочка.
Старик принял медяки, вернул Арише нагревшиеся ножницы. Убирая их в кошелек, а кошелек в притулу, Ариша услышала:
– Здоров, дедуля.
– Здоров, молодец.
Рядом стоял парень, по виду из ремесленных.
– Невеста озадачила: ножни маленькие поточить послала. Наточишь?
– А то!
– Что возьмешь?
– Восемь копеек.
– Дороговато, ан делать нечего, – парень полез в карман.
Заволновавшись и покраснев, Ариша отошла, посмотрела на дом, заспешила вдоль подъездов. Нашла первый, нажала на домовой переговорухе кнопку «8».
– Слушаю, – быстро ответил женский голос.
– Я по объявлению, – сказала Ариша, справляясь с волнением. – Мне бы рассады цветочной.
– Проходите.
Дверь пискнула, Ариша вошла в полутемный, нечистый подъезд, нашла на первом этаже дверь с цифрой «8». Дверь открылась, показалось лицо немолодой женщины:
– Что вас интересует?
– Георгины.
– Проходите.
Ариша вошла в скупо освещенную, бедную, но чисто прибранную квартиру. Женщина провела Аришу в комнату, сплошь уставленную старыми книгами.
– Слушаю вас, – произнесла женщина, становясь перед Аришей.
Она была худощавой, с бледным, внимательно-спокойным и слегка грустным лицом, в длинном глухом темно-зеленом платье и высоких старомодных туфлях.
– Я от Порфирия Ивановича, – произнесла Ариша, волнуясь и разглядывая старинную брошь на груди женщины.
– Кто вы? – спросила женщина.
– Арина Лободина, дочь подьячего Земельной областной управы. Два года тому папашу моего арестовали, он в тюрьме повесился. Маму и братьев сослали в Мариинск. Они уже год там.
– Указ 8 – 26? – спросил, беззвучно выходя из книжного шкафа, невысокий мужчина с длинными тронутыми сединой волосами и худым безбородым лицом.
– Да, – быстро ответила Ариша, стараясь держаться спокойно. – Тогда все земельные управы чистили. У нас в Болшеве восемнадцать домов сожгли.
Мужчина внимательно разглядывал Аришу:
– Мариинск. Это где?
– За Чулымом.
Он кивнул, провел языком по сухим обветренным губам:
– Не бывал. Ты к ним ездила?
– Дважды, – кивнула Ариша. – В третий – не пустили. На вокзале добромольцы посадили в обратный поезд, на спину змею прилепили.
Женщина и мужчина понимающе переглянулись.
– Кем работаете? – спросила женщина. Ариша вытянула из притулы дальнеговоруху, включила, вызвала свою трудовую: возникла небольшая голограмма с датами и местами работы.
– Штукатур, «Загорянские столбы», – прочитал мужчина. – Вас тоже жгли?
– Сразу после ареста папаши, – кивнула Ариша. – В нашем подъезде два этажа выжгли и в соседнем – три.
– Где вы живете? – женщина подошла к занавешенному окну, заглянула за полупрозрачную занавеску с цветущими лилиями.
– Когда у бабушки в Щелково, когда в общежитии в Загорянке.
– Как вы нашли Порфирия Ивановича? – спросил мужчина, доставая пачку «России» и закуривая.
– Знакомые погорельцы на рынке рассказали, дали галку.
Мужчина кивнул, сильно затянулся папиросой:
– С вас новый рубль.
Ариша достала из притулы заранее приготовленный рубль второй чеканки с профилем государя, протянула мужчине. Он взял, сунул в карман.
В дверь позвонили. Мужчина поднял палец. Женщина пошла открывать.
– Здравствуйте, мы это самое, за рассадой цветочной, – услышала Ариша.
Это был голос молодого ремесленника, точившего ножницы после нее. Мужчина открыл книжный шкаф, сделал Арише знак следовать за ним. Через шкаф они вошли в соседнюю комнату, ведущую в коридор. В коридоре уже никого не было – женщина сразу провела парня в комнату-библиотеку. Мужчина открыл входную дверь:
– Поднимайся на чердак, тихо стукни в дверь два раза. Когда откроют, скажи: «белок». Ясно?
Ариша кивнула, вышла, поднялась на старом грязном лифте на седьмой этаж, вышла, огляделась, прошла к чердачной вонючей, усыпанной слоями окурков лестнице, осторожно поднялась по ней до чердачной двери, обитой жестью. Согнула палец колечком, осторожно стукнула в дверь: раз, два. Дверь тут же бесшумно открылась.
– Белок, – произнесла Ариша.
Густобородый, широкоплечий человек молча кивнул ей головой, посторонился, приглашая войти. Она вошла в большое, плохо освещенное чердачное помещение.
– Ступайте прямо, – сказал ей бородач. Ариша пошла по бетонному полу, залитому гудроном, и увидела группу людей, сидящих прямо на полу. Она подошла к ним. Сидящие посмотрели на нее.
– Двадцать пятая, – произнесла полная женщина со шрамом на лице. – Садись, дочка, с нами.
Ариша быстро огляделась и молча села рядом с бритоголовым мужчиной.
– Чего опаздываешь? – мрачно спросил мужчина.
– Я… не знаю, – Ариша пожала плечом.
– Первый раз? – спросила ее сидящая сзади девушка.
– Да, – обернулась Ариша.
– Она новенькая, – пояснила девушка мужчине.
– Новенькая, старенькая… какая разница… – пробурчал тот и замолчал.
Все сидели молча. Ариша разглядела сидящих. В основном это были люди плохо или скромно одетые, но не из низших сословий.
«Погорельцы», – догадалась она.
Вскоре вошел тот самый парень-ремесленник.
– Двадцать шестой, – кивнула головой полная женщина. – Садись, соколик.
Парень сел неподалеку от Ариши. Ариша глянула на него. Он подмигнул ей без улыбки.
Прошло еще несколько минут и сразу вошли двое – девушка вела под руку хромого старика, опирающегося на костыль.
– Кворум! – громко произнес идущий за ними бородач, и сидящие возбужденно зашевелились.
Бородач и девушка помогли старику усесться на пол. Тяжело дыша, он вытянул ноги и положил на них свой костыль.
– Надежда, приступай, – произнес бородач, садясь рядом со стариком.
Полная женщина со шрамом вытянула из-под себя небольшой плоский металлический кофр, открыла его, встала. Ариша заметила надпись по-английски на кофре:
...VENGEANS – 28
Женщина достала из кофра таблетку и протянула сидящему рядом мужчине:
– Скушай, соколик.
Тот с готовностью открыл рот, женщина положила таблетку ему на язык. Сидящая рядом с мужчиной старуха с трясущейся головой тоже открыла рот, вытянула язык.
– Кушай на здоровьице, бабушка, – Надежда положила ей на язык таблетку.
Все сидящие стали по очереди открывать рты и высовывать языки. Надежда двигалась между ними, держа на весу раскрытый кофр, доставая из него таблетки и кладя на языки:
– Кушайте, милые, кушайте, родимые… Наконец дошла очередь и до Ариши. Она открыла рот, вытянула язык и увидела, как женщина вынимает таблетку из кофра. Внутри кофра было что-то вроде сот: женщина прорывала очередную ячейку, доставала таблетку. Ариша догадалась, что всего в кофре 28 ячеек.
– Кушай, дочка, – Надежда положила таблетку на вытянутый язык Ариши и двинулась к старику.
Ариша втянула язык с таблеткой в рот. Таблетка сразу стала приятно таять. Во рту посвежело и попрохладнело. Таблетка таяла, холодя язык и щекоча нёбо. Посасывая таблетку, Ариша осторожно вдохнула, оглядываясь на принявших таблетки. Все они расслабились и сидели уже не так напряженно, как вначале. Некоторые с удовольствием причмокивали, посасывая таблетки. Женщина со шрамом вложила предпоследнюю таблетку в рот бородача, последнюю – себе, и с неожиданной яростью швырнула пустой кофр в угол. Бородач поднял руки и показал два больших пальца. Надежда неуклюже плюхнулась на пол рядом с бородачом, обняла его и радостно шлепнула по плечу.
