Уильям Берроуз - Пристань святых
Он вынул пачку «Плейерз», впервые за все время улыбнувшись, и предложил сигарету посетителю. Молодой человек принял сигарету с непроницаемым лицом и холодным «Благодарю».
Было что-то… гм… необычное… решил консул, в этих бледных холодных глазах, которые как будто всматривались в какую-то точку, бесконечно далекую как в пространстве, так и во времени. Он смотрит в телескоп, решил консул с уверенностью, удивившей его самого.
— Я так полагаю, что ваш брат был членом команды?
— Да. Он был третьим помощником капитана.
— На борту были какие-нибудь пассажиры?
— Один. Молодой датчанин по имени Лейф. Кончились деньги — «пустой», как говорят датчане — он был «пустой», как они говорят. Его репатриировал их консул.
— Не совсем.
— Не совсем? Нет, не совсем… не хватило пятидесяти морских миль.
Консул вспомнил, что понедельник — крайне загруженный день.
— А почему бы нам с вами не пройтись до отеля «Мадрид» сегодня после полудня? — Он перелистал свой ежедневник. — Давайте встретимся здесь в четыре часа.
Ясный, мерцающий осенним светом день. Невооруженным глазом можно рассмотреть башни на Скале. На башни направлен телескоп. Если смотреть на них в телескоп, то кажется, что они переливаются, словно в дымке от летней жары. Я фотографирую телескоп и бассейн, стараясь, чтобы в кадр не попали пальмы. Да, сад может быть…
Суит-Медоуз 1, 4 ноября 1970 г.
Отдельные приезжающие в Пуэрто-де-лос-Сантос на Отдаленных Островах, ожидая, пока им предоставят постоянное место жительства, обычно останавливаются в отеле «Хэмптон-Хаус». Это — напоминающее барак деревянное строение, расположенное в самом городе, который возведен на нескольких террасах и скалах от уровня моря до высот примерно в тысячу футов. Еда в «Хэмптон-Хаус» замечательная, а то, чем постоялец занимается у себя в номере, низкого не волнует. Прогуливаясь по улицам города, я был поражен густой синевой здешнего моря, цветущими деревьями и кустарниками, растущими повсюду. Жители города предпочитают яркие тона в одежде и широко улыбаются любому встречному, но есть в них что-то порочное, как мне показалось. Температура здесь держится около 80° [43], и, как я заметил, люди разгуливают почти обнаженными. В целом место производило приятное впечатление, но до меня доходили слухи, что приличное жилье найти здесь трудновато и многие состарились в «Хэмптон-Хаус» в бесплодном ожидании. Кроме того, мне повстречался Йен, с которым произошло нечто совершенно невероятное в первый же день после его прибытия сюда.
Он демонстрировал мне свое обиталище. Дом совсем недалеко от моря, построен из натурального камня, балконы со всех сторон, персидские ковры, все что угодно.
— Как вам это удалось?
— О, — ответил он мне, — все организовал сам консул…
Я встретил консула в аэропорту, и он произвел на меня крайне неблагоприятное впечатление. Убогий рябой человечек в сером грязном парусиновом костюме. Он ткнул себя большим пальцем в грудь со словами:
— Я ваш консул, мистер. Если нужно чего, приходить ко мне. Здесь много сволочь.
Он протянул мне грязную визитную карточку: «Филипе Карденас Инфанта, почетный американский консул».
Йен начал говорить о том, что заплатил ему шестьсот долларов за какое-то неопределенное соглашение по сдаче дома в наем, которое, по всей вероятности, они не имели права заключать. И это Йен, который всегда был крайне осторожен в подобного рода делах. Возможно, что-то напряженное присутствовало в самом климате, и ни на минуту нельзя было забыть о том, что, пока мы сидели на балконе, наслаждаясь ароматами цветущих деревьев и любуясь видом гавани, повсюду нас окружали местные жители: прохаживались по тротуару под балконом, примостились на корточках среди деревьев, карабкались по крыше. В то же время климат был превосходен.
На самой высокой точке острова, на высоте трех тысяч футов, начинается громадное ущелье, которое простирается вниз до самого моря. На вершине ущелья вознеслась известняковая скала с практически отвесным склоном в тысячу футов…
Каждое воскресенье обучающиеся левитации прыгают с этой естественной каменной платформы, парят в воздухе, махая своим товарищам, и приземляются на пляже. Обнаженные, в купальных костюмах, разноцветных плавках, снаряжении Бака Роджерса и сандалиях Меркурия — потрясающее зрелище, порой espontaneo [44] кто-то из зрителей пытается испробовать свои крылья. Некоторым из них удается полетать. Все основано на полном доверии, вы понимаете… вот дом Йена, совсем рядом с морем; персидские ковры, цветущие деревья и кустарники, яркие цвета, широкие улыбки… абсолютно сказочная еда на уровне моря в «Хэмптон-Хаус»… он водил меня по дому… чем занимается у себя в номере, никого не волнует… каменные балконы со всех сторон, голубые скалы у моря… Как вам это удалось? Не мог совсем не обращать внимания на рябого мужчину… — Я ваш консул, мистер… Вам нужна крыша.
Храбрый солдат
Окраина Сингапура… Рикша останавливается перед захудалым баром. «БАР НОМЕР 1». Из повозки вылезает молодой человек. У него золотистые волосы и золотистого цвета костюм из китайского шелка. Лицо у юноши изможденное, покрытое морщинами, он выглядит старше своего возраста, глаза смотрят настороженно, зрачки от злоупотребления морфием превратились в точки. Он давно не брился, а костюм нуждается в основательной чистке. Молодой человек расплачивается с парнем и входит в бар.
В баре занят только один столик. Все сидящие за ним как один поворачиваются и смотрят на вошедшего. Он подходит к бару, бармен тоже смотрит на него молча и равнодушно.
— Мне правильно указали адрес? «Кантина-де-Лос-Сантос»?
— Название изменилось, — отвечает бармен.
Из-за стола поднимается седовласый краснолицый мужчина.
— У тебя правильный адрес, друг, добро пожаловать в ложу.
Это Родригес, водитель автобуса.
В обратном кадре — эпизод с горящим автобусом.
— А это Джимми-пилот. — В обратном кадре — пилот, выпрыгивающий из пассажирского самолета.
— А вот док Ли… У него недостаток в рабочей силе на строительных работах, и он не слишком внимателен к своим рабочим… Верно, док?
— Верно… немного есть таких же вещей в моем собственном прошлом, которые я хотел бы позабыть…
— И я… — говорит молодой человек… — Я был третьим помощником капитана на «Титанике». Запрыгнул в первую же спасательную шлюпку, нацепив женскую одежду. Возникли, правда, некоторые проблемы, когда бабы распознали меня, но с Божьей помощью и с помощью автомата мне удалось их решить…
Господь рядом
— Я получил место в верховьях реки в Малайе в качестве надзирателя за бригадой из сотни кули, которые должны были под моим руководством строить железную дорогу… но железная дорога так и не была достроена…
Голос рассказчика, которого мы видим распаковывающим вещи в бунгало, рядом с ним стройный юноша-малаец. Джеймс Ли вынимает аптечку, которая представляет собой большой врачебный саквояж. Он извлекает бутылочки, трубки, шприцы и раскладывает их на столе, а Али тем временем вытаскивает из чемоданов костюмы, противомоскитные сетки, винтовки и консервы.
— К тому времени у меня сложился удобный режим из четырех инъекций морфия вдень в смеси с кокаином, шесть трубок опиума перед отходом ко сну и гашиш в течение всего дня, чтобы не угас аппетит и чтобы сексуальное желание поддерживалось на должном уровне. Того же режима, естественно, держался и Али, мой слуга…
Ли и слуга раздеваются и после серии продуманных инъекций занимаются любовью.
— Кули жили в Бонгсале — огромном помещении, напоминавшем цирковую арену, на которой размещались кровати, палатки, отдельные кабинки, коврики и различные приспособления для приготовления пищи. А так как в округе на расстоянии сотни миль не было ни одной женщины, то там царили другие пороки…
Джеймс Ли осматривает Бонгсал в дымке гашиша и опиума.
— Я обнаружил, что многие мальчишки состояли в рабстве у клики татуированных гангстеров из Сингапура, которые торговали ими направо и налево и проигрывали в карты. Я решил прекратить эту порочную практику.
Сцены с проигрыванием мальчиков в карты и т.п.
— В соответствии с принятым решением, когда в деревню прибыл странствующий палач, я заплатил ему крупную сумму и предъявил обвинение главарям, которых тут же на месте и обезглавили…
Ребята бросаются к месту казни и катаются в крови преступников.
— Освобожденные от любого принуждения, мальчики сами стали себе хозяевами, и теперь в Бонгсале стали устраиваться еженощные оргии.
После завершения дневной работы и купания в реке кули собирались в Бонгсале для приготовления пищи, стирки белья, курения опиума и гашиша. Проходило немного времени, и юноши сбрасывали с себя одежду…
