Филип Ридли - Крокодилия
— Не может быть!
— Ну а как же тогда я узнал? А? Как я узнал? Нет, я был там. В темноте. Ты меня не заметил. Я видел, как ты снял Сэма возле кинотеатра.
— Это он меня снял.
— Этот невинный младенец? Вздор. Я следил за тобой всякий раз, когда ты шел к нему. Ждал снаружи. Ждал, пока ты спал с ним. Я представлял, чем вы занимаетесь. Я дрочил, думая о том, что вы делаете.
— Ты сошел с ума.
— А ты сидишь теперь здесь и говоришь: "Это нечестно". Да разве я хоть раз тебя обманул? Никогда. Никогда ничего подобного не было.
— Нет, ты послушай меня, Билли. Послушай меня. Да, я не говорил тебе, потому что не хотел тебя расстраивать. Боялся сделать тебе больно. Я о тебе же забочусь.
— Ах вот что, ты заботишься обо мне. Или, по крайней мере, думаешь, что заботишься. Хорошо, ладно, предположим, это так. О чем-то ты действительно заботишься. Но может быть, этого вовсе недостаточно. Возможно, ты что-то и вообразил обо мне, но это вовсе не я. Возможно, я совсем другой человек. Я думал, ты способен увидеть во мне что-то больше, чем… но ты не можешь. Ты видишь меня определенным образом, в определенном свете… в конце концов, у меня… нет другой возможности стать таким, каким ты меня хочешь видеть, потому что это единственный способ удержать тебя, быть с тобой, быть тем, кем ты меня хочешь видеть, и я боюсь, что если ты начнешь подозревать, что я совсем не таков, каким ты хочешь, чтобы я был, ты меня бросишь, и тогда…
Только сейчас я понял, что он плачет. Потоки слез текли из его глаз. Он закрыл лицо руками.
— Билли, — я опустился рядом с ним на колени, погладил его по голове, поцеловал, обнял. — Билли, я не знал. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ты ведь написал мне об этом в письме. Я всегда думал, что ты… О, прости меня, Билли. Прости. Не плачь. Пожалуйста, не плачь, Билли.
— Ненавижу все это, — его голос дрожал от слез. — Ненавижу мелодрамы. — Он откашлялся. — Блядь, как это глупо. Ну что я так раскис? — Его губы поползли по моей шее, щеке, плечу. Его язык лизнул мои губы, потом оказался у меня во рту. Левой рукой он расстегнул мне рубашку и стал сжимать соски. Я погладил его между ног, расстегнул ему штаны и извлек вставший член, уже влажный. Он шлепнул Билли по животу.
Мы занимались любовью на полу. Таким страстным я Билли никогда не видел. Кончая, он громко стонал, как гигантский павлин. Потом он был ласков и предупредителен со мной, нашептывал мне нежности, меланхоличный голубь.
— Расскажи мне о нем, — шепнул он.
— О ком?
— О Сэме. Об этом мальчике. Расскажи мне о нем.
— Я не хочу тебя расстраивать, Билли.
— Я хочу знать. Мне нужно знать все.
— Но…
— Ты любишь его?
— Не знаю.
— Скажи честно.
— Я не знаю.
— Ты любишь его.
— Я же сказал, не знаю. Ну просто мальчик. У тебя было куда больше любовников, чем у меня.
— Какой он?
— Симпатичный, кажется. Дружелюбный, нежный, у него хорошее чувство юмора. Ну знаешь, как бывает. Мне он нравится. Мне нравится его мать.
— Тебе с ним хорошо?
— Да.
— Лучше, чем со мной?
— Нет, Билли?
— Он хорош в постели?
— Я не хочу об этом говорить.
— Он тебе дрочит?
— Я же сказал, что…
— Он хорош? Что вы делаете в постели? Я должен знать.
— Я не хочу об этом говорить.
— Я не могу вынести мысли, что ты с ним спишь.
— Билли…
— Мне нужно знать все. Скажи, он…
— Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Мне нужно. Я хочу все это уместить в голове. В письмах я тебе рассказываю историю — о себе и близнецах Тео и Дэвиде. Но иногда смысл истории вовсе не в сюжете. Она живет собственной жизнью. Рассказчик говорит одно, но смысл — настоящий смысл — в чем-то совершенно ином. Ты понимаешь, о чем я?
— Кажется, да.
— Хорошо. Очень рад.
— Так что же? О чем история из твоих писем?
— Это зависит от тебя. Сам решай.
— Ну а ты сам-то как считаешь?
Он встал, оделся.
— Я не уверен, — он натянул свой пиджак из змеиной кожи. — О желании, судя по всему.
Эта мысль привела меня в ужас. Я стал одержимым этой его историей, историей Билли Кроу и Дэвида и Тео Блю. Чем бы я ни занимался, с кем бы я ни был, куда бы ни шел, я постоянно думал о ней и размышлял, что же случится дальше. Она стала наркотиком для меня. Эта история снилась мне; когда я смотрел в зеркало, я видел лица Дэвида, Тео или Билли, иногда даже крокодил усмехался, глядя на меня из зеркала, но свое собственное отражение я почти не мог уловить. Я тонул в чужой истории.
Она даже отдаляла меня от Сэма. Даже когда я был с ним, даже когда мы занимались любовью, мой мозг беспрерывно прислушивался к другому рассказу, погружался в план Дэвида и Тео превратить Билли Кроу в роскошную игрушку.
Это просто сводило меня с ума.
Почему Билли оставался с ними после того, как узнал, что они замышляют? Почему в конце концов они все стали одеваться так, как Билли? Что заставило Дэвида и Тео все-таки уйти от него?
Мне надо было это знать. Просто необходимо.
Мне нужно было сменить фотографию.
— Что с тобой такое? — интересовался Сэм. — Ты все время о чем-то думаешь.
— Прости.
— Ты думаешь о Билли Кроу.
— Да. Вроде того.
— Мне ужасно не нравится, когда ты такой. Иногда мне кажется, что я тебя совсем не знаю. Как я хочу, чтобы ты отделался от него! Изгнал его, как беса.
— Да я бы тоже. Но дело не только в нем. Это из-за того, что было с ним до того, как он встретил меня. Столько загадок…
— Что ты имеешь в виду?
— Сам не знаю. Пожалуйста, Сэм, не дави на меня. У меня пока нет ответа. Я просто не могу тебе объяснить.
— Послушай, я могу тебя вынести, в каком бы ты состоянии ни был. Просто я хочу помочь тебе, вот и все.
— Да ты и так мне помогаешь. Просто потому что ты рядом. Скажи, ты когда-нибудь зацикливался на чем-то?
— Ты имеешь в виду, на каком-то человеке? Конечно, много раз.
— Нет, не человеке. На какой-нибудь вещи?
— На предмете?
— Да, на картине или чем-то таком?
— Ну, наверное, да. Я люблю кино. Персонажей в фильмах…
— А сюжет фильма?
— Ну да, сюжеты тоже. Разумеется.
— То, что произойдет дальше. Ты сидишь и чувствуешь себя беспомощным, потому что хочешь узнать, что произойдет дальше?
— К чему ты клонишь, Доминик?
— Сам не знаю.
— Мне кажется, это моя мама тебя достала. Все эти гадания по руке…
— Сам не знаю, что я тебе пытаюсь объяснить. Мне кажется, что я одержим историей.
— Ну что ж я могу тебе сказать?
— Я чувствую… это звучит глупо, но я чувствую, как она захватывает меня.
— А о чем эта история?
— Об обманах, — ответил я. — Об обманах.
Дома меня уже поджидало новое письмо.
Нет, думал я. Нет. Я не буду его читать. Я разорву его. Сожгу. Выебу. Но не буду читать.
Но я не мог разорвать его. Не мог сжечь.
Я не буду его читать. Я не буду его читать. Я не буду его читать.
Я сел, обливаясь потом. Болезненная пустота в желудке.
Вошла Анна с Гарретом. Ребенок плакал.
— Заткнись, пока я тебе не надавала! — орала на него Анна.
И тут увидела меня.
— Доминик! Ты что, заболел? Ужасно выглядишь.
— Все в порядке.
— Но ты выглядишь так, будто у тебя температура. Что с тобой?
— Все хорошо.
Она потрогала мой лоб.
— Боже, да ты весь горишь. Иди ложись. Я принесу тебе аспирин и чего-нибудь горячего.
Я пошел к себе.
Я не буду его читать. Я не буду его читать. Я не буду его читать.
Я лег в кровать, уставился в потолок.
Я не буду его читать.
Письмо лежало на моей груди. Белый прямоугольник. Я чувствовал его тяжесть. Сколько листов бумаги? Сколько еще он решил мне рассказать?
Анна вошла и поставила рядом со мной чашку чая. Еще она принесла пирожное и аспирин.
— Что-то случилось?
— Нет, Анна, ничего. Просто устал, — я попытался улыбнуться.
Она оставила меня в покое.
Мое имя крупными черными печатными буквами: ДОМИНИК. Письмо для меня, отрывок истории для меня, сюжет для меня.
Я вскрыл письмо.
Я не буду читать его, думал я. Он все это делает специально. Он колдун. Волшебник. Он испытывает меня. Это все игра. Но я не позволю ему выиграть.
Я слышал, как внизу зазвонил телефон.
Я не буду читать это чертово письмо….
15.
Мой дорогой Доминик,
ты ненавидишь меня за то, что я посылаю тебе это письмо? Уверен, это так. Но что мне еще остается? Ты сам хотел узнать все до конца. Ты сам хотел знать, что еще случилось. Ну, разве не так? Скажи мне. Разве ты не хотел?
Конечно, хотел.
А теперь слушай внимательно.
Так что это была для них большая игра, в которой я оказался всего лишь пешкой, развлечением, придуманным для того, чтобы помочь Тео пережить неудачный роман. Вот отчего они так таинственно перешептывались. Вот почему начинали хихикать всякий раз, когда я входил в комнату. Вот что все это означало. Это была шутка. Я был экспериментом. Я был не Билли Кроу, я был изобретением Дэвида Блю. Подарком, который он сделал своему брату Тео.
