Стив Айлетт - Атом (Atom)
– Около года назад, да, Шеф? – говорит Бенни, сидящий за рулём. – Парень оказался заперт в подвале и подняться до окна мог только на паре шнурков.
– Ага. Власти отреагировали на мух и вонь. Нашли его пустоглазого, а мясо всё сошло на крем-безе.
– А ещё был парень, привязанный на поле во время грозы, с громоотводом на спине, и молнии всё били и били.
– И парень, погибший на качелях, рядом с каруселями. Но что бьётся клювом в моём пульсирующем мозгу, так это установка дыма без огня. Парень в закрытом доме, включена машина сухого льда, включена пожарная поливалка, дом залит водой. Если бы дым шёл от огня, поливалка бы погасила его и отрубилась, правильно? Но детекторы дыма не сработали бы из-за дыма ото льда, Бенни.
– В точку, Шеф, поливалку запустили вручную.
– Убийца должен был использовать мотор ложного трения.
– Ага, он его обманул.
– Но знаешь, Бенни, мне кажется, что клише опровергли, когда мы обрадовали током того пария на стуле.
– Почему? Из-за клуба дыма из его головы или потому что он был невиновен?
– И то и то, Бенни, и в этом вся прелесть. Ладно, будем считать, что уже пора.
– Не знаю, в какой они комнате, Шеф.
– Давай упростим дело – вызывай подмогу, Бенни. – Блинк открывает дверь машины – тяжкая лавина пончиков обрушивается на улицу. Он пялится на Отель на улице Птиц сквозь клубы дыма от сигары. Хороший вечер для задержания. От предвкушения по его звёздно-полосатому сердцу бежит рябь. Он поднимает мегафон.
– Так, в Птичьем Отеле, слушайте сюда. Вы все под неправомерным арестом. Выходить по одному в темпе вальса.
В Отеле на улице Птиц восемьдесят комнат. В каждой застывает немая сцена: бакалейщик ламинирует уши шаркающего слонёнка, клоун срывает распятие с шеи усомнившегося священника, торговый показ выпущенной копами удушающей рейки, конкурс поедания пирогов со штык-ножа, безлицый человек производит кодеиновое мороженое в грохочущем барабане, суровое собрание группы поддержки невоздержанных стрелков, фарфоровая собака, кричащая невнятно и приглушённо, любовники, разыгрывающие похищение инопланетянами, расстрельная команда казнит грязного байкера, бабушка сидит, смеётся перед аэротурбиной, раввин, пробивающийся через чью-то шапку, ловец водорослей, выжигающий глазок с прицелом у себя на лбу, шаткий старик целуется со львом, сделанным из губки, хихикающие спаниели, готовящие ещё более зловещие коктейли с зонтиками, исторические слушания предсмертных криков Запаты на восковом барабане, уборщица, неосознанно засасывающая своего ангела-хранителя в пылесос, сенаторы в галошах, под давлением нагнетающие в штаны строительную пену – все застывают и смотрят наружу, на Блинка, ревущего объявление. Потом все как один вылетают из отеля, под фейерверк выстрелов. Первой в дверь проламывается группа поддержки невоздержанных стрелков. Коповозку разносят на жестяные транспаранты. Блинк и Бенни лежат за ней, считают патроны, как мелочь в кошельке. – Сколько стрелков, Бенни?
– Шестьдесят четыре. И одна старая леди кидает камни.
– Будь благословенна. Какой рукой кидает, правой или левой?
– Обеими, Шеф.
– Это дух общества. – Мигалку разносит залпом, который Блинк не удостаивает ответным выстрелом. – Это наводит на размышления о том, как люди путаются. Может быть, слово «левый» относится к правой руке.
– Чё вы имеете в виду, Шеф? – перекрикивает Бенни беспорядки.
– Все знают, что левое и правое – неправильные. Правое на самом деле надо называть левым, а то, что мы называем левым, – вообще другим словом. Как тебе эти яблочки?
– Готовы, Шеф?
– Готов. – Блинк крутит свою носяру. – Я беру на себя лево, ты бери право.
Они встают из-за обломков и стреляют направо, убивая старуху. На третьем этаже открывается окно и высовывается голова Эдди Термидора. – Эй, там, потише, некоторые из нас тут пытаются пожить свою жизнь!
– Эдди Термидор! – зовёт Блинк. – Сойер там, наверху?
– Думаю, у вас.
– Шеф Блинк, – говорит голый Атом, появляясь в окне. – Они готовят желе в форме моряка, помогите мне.
– Остальные могут идти по делам, по домам и прочим радостям, – окликает Блинк стрелков. Стрельба иссякает, и толпа с ворчанием всасывается обратно в отель. – Мне нужны все в той комнате наверху – передняя в центре.
18 – Не хватает места
Коповозки рвутся и воют, как гагары.
– Вы это слышали? – говорит Атом. – Блинк у нас коп, смытый в унитаз и разросшийся в канализации. Его безумие вошло в государственный архив. Нам ос-тались считанные минуты, чтобы настроиться на воплебудки.
– Ты к чему ведёшь, сыскарь? – щёлкает Термидор. – К чему ты ведёшь? Кто дал тебе право садиться за руль?
– Говорю вам, мы сидим на динамите. Однажды Блинк приблизился к осознанию, что его волосы загорелись. Теперь эти стильные события можно объяснить так, чтобы это сработало в нашу пользу, и я уверен, что способен обеспечить необходимую глубину швов. Потом будем поддерживать доверие. Видите ли, это детали, обосновавшиеся в проницательном сознании. Это правда, ведь так? Проще всего для начала использовать заблуждение. Только не отколите какую-нибудь глупость. Глянь на своего стрелятора Кортеса, упрёк в руках, глаза, как сиськи хмыря, щетина, как у ерша. Через четыре-шесть лет он возглавит группировку, через семь будет безумнее, чем коллекторная крыса, а остатки отойдут к Бетти. Это можно использовать. Молодая кровь у власти, куча трупов, нам нужен козёл отпущения.
Мне эта мысль не нравится, – тяжко роняет Кортес.
– Мне тоже, – медленно бормочет Термидор, косясь на Кортеса. – Атом, как ты, не пряча умище, прожил дольше минуты?
– Не знаю, – признаёт Атом. – Если честно, сам беспокоюсь.
– Тебе положено беспокоиться.
– Ладно, ладно. Значит, Кортес не купился. А как насчёт Джоанны?
– Этот увалень? Жирный гидроцефал?
– Почему нет? Конечно, биологически он на ничейной территории, но тем большее впечатление он произведёт на копов. Посмотрите на него. Он просто создан для этой роли. Тупой и очевидный, бреется песко-струйкой, лучше и не скажешь. Будем повторять им снова и снова, что он руководил всем предприятием. А потом дадим волне обрушиться на него.
– Ты действительно думаешь, что этот вездеходный идиот – наш билет на выход? – спрашивает Термидор. – А какой мотив?
– Будем думать.
– Мне кролики нравятся, – предлагает Джоанна.
– Ну и вот, Джоанна хотел выйти из дела, завести кроличью ферму, и на это ему нужны были деньги. Он прицепил магнитную мину к заднице и вошёл в цитадель, требуя солидную сумму в обмен на твою жизнь. Ты осмеял его, назвал клоуном, даже бросил в него брюссельской капустой. Джоанна дёрнул за верёвочку, но мина не сработала, и вся банда поверглась в язвительный смех. Джоанна сказал – запоминай, Джоанна – «Ты за это заплатишь», и со слезами убежал в ночь.
– «Ты за это заплатишь», – хмурится Джоанна. – За кроликов?
– Прекращай, шутник, – щёлкает Термидор.
– Оставьте его в покое, – бормочет Кафка, потом выкрикивает то же самое.
– Когда он проходил мимо Хранилища Мозгов, мина детонировала, – продолжает Атом, – разнесла здание в щепки, но наш Убийца-Проманьонец остался на месте. В этот момент мимо пробегал никто иной, как Гарри Фиаско. Джоанна знал, что тот состоит в группировке, поэтому включил его в план, как навести копов на Тер-мидора, человека, который насмехался над ним.
– Как-то всё нелепо, – смутно бормочет Туров. – С чего бы Фиаско участвовать в его планах?
– Потому что Джоанна видел, как тот носит боди. Води, которое ты заставил его надеть, Туров, засунув его в стальной загон на окраине города. Вместе с дюжиной других невезучих. Ему одному удалось бежать, и ты не мог с этим смириться. Ты преследовал его в шипова-ном бронированном автомобиле, похожем на гигантскую тёрку. И ты гнался за ним, а интрига Джоанны развивалась. Определить ценность случайного объекта, подобранного с земли, мозга. Устроить вокруг него переполох – привести Термидора к мысли, что это истинная и единственная пикантность. Сделать так, чтобы Гарри выступил со своей историей перед судом и указал на группировку. Тем временем по всему городу квадратеют люди. Это тоже ты, да, Джоанна? И ты ос-тавляешь кипеть все ингредиенты сплетни, пока каждое органично произошедшее убийство, скопленное дьявольски опытными полицейскими, неизменно тайком откладывается среди их тоски по таким временам.
– А что я всё это время делаю? – спрашивает Термидор.
– Вырезаешь жестяные пистолетики для кукольных домов. С твоим единственным глазом ты весьма поднаторел в такой тонкой работе. Ты добиваешься патента на идею, когда Фиаско попадает в тюрьму, выбивая тебя из струи. Сэм «Сэм» Бликер может подтвердить, что тем вечером ты нарядился Сайта Клаусом и рыдал, пока борода не отвалилась, как подтаявший снег, и во весь голос сетовал на хрупкую сложность человеческого сердца.
