Стив Айлетт - Токсикология
Обзор книги Стив Айлетт - Токсикология
Стив Айлетт
Токсикология (Toxicology)
Гигантик
Странные корабли прилетели в то утро небесами, они стремились медленно и густо, как кровь. И профессору Скайчаму[1] пришлось исчезнуть из виду в тот момент, когда его велеречивые предупреждения заострились, как кол. «Они уже здесь!»
Скайчам когда-то был таким прямым, что через него можно было целиться в горизонт, астрофизик до мозга костей. Политикой не интересовался — для него Маркс и Рэнд были идентичны, он мерил их по размеру штанов. Но однажды ему пришло видение, о котором он не сумел молчать до гроба.
В этом году с тупым задором ждали миллениума, и полудуркам захотелось наполнить недели до поворота потешными ретроспективами. Журналисты сочли, что Скайчам отвечает всем требованиям — на самом деле им хотелось, чтобы он ответил.
И о чём он говорил. В его объяснениях были слабые места, он настаивал, что идея осенила его, когда он впервые увидел голову Скрэппи Ду[2].
«Этот пёс — мутант!» — прошептал он, наклонился вперёд и в суеверном ужасе так уставился в глаза, что ненароком проткнул вязкие стены локального космовремени. Вспышка пограничной статики — и он разглядывает ландшафт, изрытый потоками лавы. Он догадался, что видит физическую голоформу новейшей истории, болезненную и разъедающую. Ползущие зелёные потоки тянулись во тьму. Переменчивые трассировки сияния причиняли муки своей незавершённостью. Они сходились в выгребной яме, сверхбольном средоточии отрицаемой вины. Эта загрязнённая земля приобрела такую токсичность, что начала взрываться, стала вакуумно-чёрной в ядре.
Как фрактал, часть отображала целое. Скайчам увидел одновременно и генеральный замысел и субатомные данные. Увеличив приближение, он обнаружил, что поток яда движется из двух локаций, однако порождается единым событием — Перл-Харбором. Первым источником было правительство Японии, вторым — приказ Рузвельта игнорировать предупреждения об атаке. Больной поток брал начало в фарше из 4575 человеческих тел. При быстром уменьшении эта прядь истории исчезала в мешанине окружающих деталей, которые по очереди распадались на ничтожные связи в спирали, потерянной на поверхности более крупного потока сияющего психического загрязнения. Миллиард подобных струй сползал в каждый усик сверхплотного грязевого потока, и каждый из них с рёвом несся к этой многомерной свалке подавленного отвращения. И как он хотел, чтобы это было всё.
Последующие попытки воспроизвести его случайный этерический манёвр закончились таким зрелищем, что почтенный старикан катается туда-сюда с выражением изумления и ужаса на лице; характерная и любимая журналистами картина заняла достойное место на MTV рядом с раскрашенными клипами придуривающегося Эйнштейна. И у него была голова, идеально подходящая для шляпы с пропеллером.
Скайчам появлялся везде, где его могли услышать. Ни один респектабельный журнал не стал публиковать его статью «У Вашего Порога: Сверхмерное Положение Отвергнутой Ответственности». Один редактор сформулировал просто: «Нам рассказывают о стадном поведении табу». Другой поймал его на улице и прохрипел ряд инструкций, неслышных из-за шума машин, потом сплюнул на тротуар бесповоротную точку. С другой стороны, ток-шоу, когда его представляли, начинали играть ужасную тераминовую фугу. Первый заход пролил достаточно света. «Уголок психа — этот мужик заработал клеймо Седьмой Печати себе на жопу и утверждает, что обнаружил апокалипсис в ясном голубом небе. Проделал путь из самого Нью-Йорка, чтобы оказаться здесь — встречайте, доктор Тео Скайчам». Вежливые аплодисменты и сдавленные смешки. Ведущий перегрузился многословием, он двигался к концу, как хохочущий наездник Стены Смерти. Как он туда забрался, никто не понял.
— Доктор Скайчам, вы утверждаете, что придёт миллениум, и пришельцы монополизируют индустрию канализации и сточных вод. Чем вы это подтвердите?
В потоке веселья зрителей Скайчам проблеял, что его теория совсем о другом. Торжественность его поведения только усугубила провал. Потом ведущий извергся в неистовстве на бонгах, молотил по двум летающим кукольным подносам. Скайчам хлопал глазами.
Он обнаружил, что некоторые слушатели — завсегдатаи, которые легко скатываются на издевательства.
— Знаешь ли, Рэй, твоя история жизни похожа на вырезанную из картошки.
— Знаю, Билл, именно этим она мне и нравится.
— Ты говорил, у тебя на сегодняшний вечер запасён эксклюзивчик, какой?
— Веришь ли, нет ли, Билл, но я выдра.
— Я так и думал, Рэй.
Общение вылилось в больной, истерический поток ветра, и Скайчам не смог угнаться за программой. Он начал с легкомысленного стёба Над пучеглазыми существами и закончил рёвом: «Кретины! Отказываться от собственных устоев! Гнёт прогрессирует, как всё остальное!»
Даже в серьёзных шоу его систематически недопонимали. Шоу текущих событий «Горькая Правда» целый час удивлялось, что до сих пор существуют люди, практикующие антиправительственное выживание. Когда они повторили эту мысль в восемьдесят седьмой раз, Скайчам разгневался, и финальные всхлипывания фразы «даже ребёнок знает» были восприняты как попытка вызвать всеобщее порицание. И когда его изборождённое слезами лицо заполнило экран, расплываясь и фокусируясь, пока он спрашивал «Есть ли у очевидного достижимое дно?», он был осуждён за превращение теледебатов в посмешище.
Телеевангелист обвинил его в «безбожном обозрении горнего несчастия», а когда Скайчам посоветовал ему остыть, проклял его будущими осложнениями. Всё превратилось в мрачную неразбериху, расползающуюся за пределами спасения. Видение Скайчама пошло на убыль, якобы смущённое.
Нехватки в заменителях не было. Один парень настаивал, что, мол, ошибка миллениума означает, что куклы для виртуального секса будут отказывать пользователям ввиду почтенного столетнего возраста и поломок. Другой утверждал, что постоянно разговаривает с духом Эйба Линкольна. «Общение с его шепелявой дутоголовой не принесло мне мудрости, — сказал он. — Но я всё равно счастлив». Потом он чихнул, как пульверизатор, обдав ведущего слизью.
Комментаторы, зрящие в корень, задавали только один вопрос — что он курил. Скайчам обнаружил, что хочет спрятаться. Но даже ему пришлось признать, что поворот легко не дастся, человечество жило так долго и научилось настолько малому — в том была вопиющая непокорность, которая вызывала плутоватую ухмылку на каждом лице. На этот раз людьми овладело подлинное чувство напинательского успеха и самопровозглашённой крутизны. Скайчам, наконец, начал мечтать оказаться среди них. Но когда откровение уже ускользало от него, появилось ощущение, что озорной блеск в глазах людей превратился в силу самой Земли, если смотреть с цивилизованной планеты. И его глюк в перспективе вернётся с интенсивностью горячечного бреда.
Заплыв сквозь психическое загрязнение миллиарда сливающихся желчных каналов к огромному грохочущему потоку отвергнутого разложения. Приближаясь, Скайчам видел собранные вокруг бурлящей котловины, как шарики в подшипнике, крошечные мерцающие объекты. Они висели абсолютно неподвижно на периметре медленного водоворота. От этих часовых у него побежали мурашки по коже, но он дал увеличение, чтобы разглядеть детали. Там, напротив божественно высокого водопада изменчивости. Космические корабли.
Нелепица. Висят себе.
— Если бы мы честно, здраво разбирались со своими ужасами, — объяснял он клоуну с пурпурными волосами, ведущему слота общественного пользования, — а не избегали их, отбрасывали и забывали, энергия тех событий была бы естественным образом перепоглощена. Но мы обращаемся с ними не лучше, чем с радиоактивными отбросами — и там, куда мы их сваливаем, им совсем не рады. И самые свежие отбросы вернут нам первыми.
— Последний вошёл, первый вышел, хех, — сказал клоун угрюмо.
— Именно, — сказал Скайчам.
— Ладно, я бы с удовольствием помог вам, — заявил клоун с бесцеремонной искренностью. — Но я всего лишь клоун.
Вот до чего он докатился. А было ли что-нибудь? Не сошёл ли он с ума?
До падения мяча в Тайме Сквер счёт уже пошёл на дни, Скайчам превратился в затворника, задёрнутые шторы, пустые бутылки. Он лежал на спине, скованный равнодушием. Слишком дорого за попытку разворошить улей. Власти даже не озаботились демонизировать его. Стало очевидно, что у него ярчайший упадок сил, слишком близко он всё принял к сердцу и слишком много показал на публике. Сможет ли он уехать, начать жизнь с нуля? Всё вокруг незнакомое, неживое и сцепленное. Он снова видел призраками на потолке сотню тысяч гражданских с Гватемалы, убитых армией при поддержке США. Потом он нашёл информацию, но как он мог узнать её до видения? Он смотрит только CNN. В мощнейшем спазме логики Скайчам сел на диване.
