Джек Керуак - И бегемоты сварились в своих бассейнах (And the Hippos Boiled in Their Tanks)
Я вошел в спальню, закрыл за собой дверь и стал раздеваться.
– За этим тоже присматривай! – фыркнула Джейни.
– За кем?
– За твоим драгоценным Филом.
– Почему это?
– Знаешь, почему он так рвется с тобой в плавание?
Я бросил штаны на стул.
– Почему?
– Потому что он педик и подбивает к тебе клинья!
– Да ладно тебе.
– Ты мне не ладь! Однажды ночью на корабле припомнишь мои слова.
Я вздохнул и покачал головой. Джейни сердито отвернулась.
– Как хочешь, мое дело предупредить. Рэм-си Аллен знает его лучше тебя.
– Радость моя, ты спятила.
– Уже год мы живем вместе, ты обещаешь жениться, берешь у меня деньги, а сам шляешься по ночам с компанией педиков!
Голос у нее дрожал. Я саркастически усмехнулся.
– Ловко! Понятно теперь, кто тебе нашептывает всю эту чушь – Рэмси Аллен! Ты же понимаешь, он что угодно соврет, лишь бы сорвать это плавание…
– Одно я понимаю, только одно, – крикнула она, – ты сам скоро станешь таким, как они! Может быть, уже…
– Верить Аллену просто глупо! – продолжал я.
– А что, скажешь, неправда? Ты спишь с этой сукой Хелен, даже давал ей деньги, а мне ты дал хоть что-нибудь?
Ну и ну… Я вытаращил глаза.
– Кто тебе такое сказал?
– Думаешь, я дура? – взвилась она. – Или слепая, не вижу, что вокруг происходит?
– Да что происходит?
– Ты задумал свалить в Рино с Деннисоном, с этим бандитом, вот что! Хочешь избавиться от меня, только не надейся!
– Какого…
Я едва увернулся – Джейни попыталась въехать мне коленом в пах – и тут же получил в глаз маленьким жестким кулачком. Развернувшись, я залепил ей хорошую пощечину.
На столике у кровати, кроме большой пепельницы, доверху набитой окурками, скопилась всякая всячина: книги, газеты, будильник, пустые стаканы, колода карт, пилки для ногтей и коробочка с тальком. Падая, Джейни перевернула столик, и все это посыпалось на нее сверху.
– Ах ты, гад! – заорала она, отплевываясь, вся в окурках, с лицом, запорошенным тальком и пеплом, в задравшемся платье. – Красоту мою хочешь испортить?
Я вышел в гостиную.
Филип сидел на диване, ухмыляясь во весь рот.
– Дорогой, – томно воскликнул он, – я больше не в силах скрывать свою любовь!
– Заткнись, без тебя тошно!
Из спальни доносилось всхлипывание.
Выждав немного, я вернулся. Джейни так и сидела на полу. Я поднял ее, бросил на постель и стал целовать. Немного погодя она встала и занялась лицом, потом вернулась ко мне.
– Вот вернешься из плавания, найдем новую квартиру.
На следующее утро мы с Филом поднялись довольно рано. Джейни уже не злилась. Она поджарила нам яичницу с беконом и выставила на улицу – затеяла большую уборку.
Работу мы получили к вечеру, перед самым закрытием Юнион-Холла. Сухогруз класса «либерти» под названием «Харви Вест» ждал нас в гавани Хобокена.
– Явитесь завтра в восемь утра. С вещами, – сказал диспетчер.
Мы поднялись в контору и получили направление на корабль.
– Ну вот, дело сделано, – заметил Фил.
– Ага, – улыбнулся я, – теперь надо обмыть.
11 – Уилл Деннисон
В пятницу после работы я встретился с Хелен и повел ее к себе, но Ал, Филип и Райко уже ждали на пороге. Я поздоровался с Алом и с отвращением взглянул на остальных, не сказав им и слова.
– Завтра мы уходим в море! – объявил Филип. – Получили назначение и утром должны явиться на судно.
– Это точно? – хмуро спросил я. – А то меня уже тошнит от ваших уходов-приходов.
– Теперь наверняка. Кстати, раз уж мы расстаемся, почему бы тебе не сделать широкий жест и не пригласить нас поужинать?
– Будь я на самом деле уверен, – усмехнулся я, – то пригласил бы вас в лучший ресторан, но поскольку глубокой уверенности не чувствую, отмечать событие будем дома.
Мы с Хелен пошли наверх, они поплелись следом. На этот раз Филипу не удалось занять кресло, оно досталось Хелен. Я достал из стола лист бумаги.
– Сейчас составим список.
– Как насчет стейков? – предложил Ал. – Я видел неплохие на Бликер-стрит.
– Нормально, – кивнул я. – Тогда возьми еще кварту дюбонне и сельтерской. – Я принялся записывать. – Так… сыр с плесенью, итальянский хлеб, масло, яблоки… да, не забудьте захватить лед.
Ал взял у меня список. Филип заглянул в него.
– Как насчет рома?
– Нет, – сказал я, – летом лучше пить дюбонне, и потом, я не хочу слишком тратиться.
Филип скривился.
– Не будь буржуем, Деннисон. Мы завтра уезжаем, может, больше не увидимся…
– Да, я обуржуазился, как Рембо в поздний период, – сказал я. – А если не увидимся, ты навсегда останешься в моей памяти.
Я протянул Алу десятку. Филип принялся шарить по ящикам комода, объясняя, что хочет надеть какие-нибудь шорты.
– Отлично! – Ал вскочил, скрипя суставами. – Прекрасная идея!
Под моим зорким взглядом Филип выудил из комода две пары шорт, которые я обычно надевал в спортзале, дал одну Алу и они стали переодеваться прямо посреди комнаты.
– Не стесняйтесь, мальчики, – проворковала Хелен.
– Вы что, собираетесь в таком виде показаться на улице? – нахмурился я.
Ал подбоченился.
– А как же!
Я повернулся к Райко.
– Знаешь что, возьми деньги и сам все купи, этих придурков наверняка повяжут за нарушение общественного порядка.
Райко взял десятку, и вся компания вывалилась наружу.
– Не забудьте про лед! – крикнул я вдогонку.
Я стал подлизываться к Хелен, но она отбивалась, мол, ребята вот-вот вернутся.
– Ну и плевать, – сказал я.
– Попозже. – И она отвернулась. Вот невезение!
Филип и вправду явился уже через несколько минут с небольшим пакетом, где было вино.
– А где лед? – спросил я. – Где сельтерская? Дюбонне просто так не пьют!
– За льдом я послал Ала, – ответил он. – Пускай тащит, лед только кусковой, не колотый. Все остальное принесет Райко. – Он полез в ящик стола. – Черт, где тут у тебя штопор?
Я объяснил, что за штопором надо идти к хозяйке, и Филип поплелся наверх.
Тут кто-то пнул дверь снаружи. Я впустил Райко, нагруженного пакетами.
– Чуть не помер со стыда с этими идиотами в шортах, – пожаловался он. – Их и в самом деле чуть не забрали, свистели уже.
Я стал разгружать покупки. Несколько увесистых стейков, голубой сыр, свежий и влажный, яблоки и длинный итальянский батон.
– Яблоки с сыром – это здорово.
– Ага, – откликнулся Райко с дивана. Вскоре Филип вернулся со штопором, но
открывать вино я предпочел сам. Зажал бутылку между коленями и вытащил пробку с громким хлопком.
Филип обеспокоенно взглянул в окно.
– Куда подевался Ал со льдом? Может, что случилось?
Хелен курила, скрестив ноги в кресле и выставив ляжки напоказ. Я присел рядышком и погладил ее ногу. Филип попросил закурить, и Хелен протянула ему открытую пачку. «Спасибо», – сказал он, но она не ответила и отвернулась.
Ал распахнул дверь плечом, помчался к умывальнику и бухнул туда кусок льда, завернутый в газету. Он долго растирал онемевшие ладони и дышал на них, потом попытался игриво приложить их к шее Филипа, но тот увернулся.
– А сельтерская? – спросил я.
Райко вскочил и сказал, что сбегает. Я подошел к умывальнику и стал крошить лед метательным ножом, который у меня служит для чего угодно. Разложил обломки в пять бокалов и плеснул в каждый немного дюбонне. Тут как раз подоспел Райко с сельтерской, и я долил бокалы.
– Разбирайте!
Я взял бокал, где было больше всего дюбонне, а другой подал Хелен. После работы очень хотелось пить, и свой бокал мне пришлось долить, прежде чем остальные успели сделать по глотку.
– Кто поджарит стейки? – спросил я, сделав паузу на половине второго бокала.
Ал с готовностью вскочил. Газовая плита у нас на последнем этаже в общем холле.
– На мамочку Аллён всегда можно положиться, – усмехнулся Филип.
Он выхватил кусок мяса из бумаги и поскакал наверх, маня за собой стейком, словно огромной мясистой ладонью. Ал взял остальные и потрусил следом.
Я допил бокал и налил еще. Райко взял книжку Т.С. Элиота и углубился в нее, а я снова запустил руку Хелен под платье. Белья там не было, но руку мою она слишком далеко не пустила.
Вскоре Филип вернулся и сел на пол читать «Европу».
– Найди там сцену порки, – посоветовал я, – единственное интересное место..
Райко оторвался от книги.
– Аллен там один? – спросил он.
– Откуда мне знать? – пожал плечами Филип. – Я-то ведь здесь, не там.
Райко встал и направился к двери. Я спросил:
– Ты куда?
– Пойду помогу, – объяснил он и вышел. Я плеснул Хелен немного дюбонне, а себе
побольше – потом не достанется.
Наконец Райко вернулся с большим куском жареного мяса на тарелке. Он поставил тарелку на ручку кресла.
– Красавец, правда?
Ножа поблизости не нашлось, а метательный не годится резать, поэтому я руками оторвал кусок стейка для Хелен и кусок себе. Райко тоже оторвал кусок, и мы принялись за еду. Потом я встал и сходил за солью, которая стояла на холодильнике, и по пути захватил батон. Разломил его одной рукой, поднося другой мясо ко рту, и дал по ломтю остальным. Есть хотелось зверски, но на душе было неспокойно.
