Джек Керуак - И бегемоты сварились в своих бассейнах (And the Hippos Boiled in Their Tanks)
– Придется как-то выкручиваться.
Мы погрузились в размышления. Внезапно в голове мелькнула идея.
– Пошли! – Я встал и потащил Фила вверх по лестнице.
В одном из кабинетов какой-то тип разговаривал по телефону. Я оперся руками о стол и начал сверлить его взглядом. Он говорил еще минут десять, потом недовольно повернулся.
– Послушай, товарищ, что за дела тут творятся? – возмущенно выпалил я. – Мы должны были получить работу, и вдруг наши карточки выбрасывают, потому что на них нет штампа собрания! Это что, значит, теперь мы и в плавание уйти не можем?
– Это значит, что вам придется обратиться в другое окно, – объяснил он.
– Но как мы могли явиться на собрание, если вчера были в Вашингтоне? Мы с другом, – я указал на Фила, – двое суток там просидели на дебатах в Конгрессе. Не могли же мы тут штаны просиживать, когда…
– И что вы можете сказать о дебатах? – с интересом перебил меня чиновник.
– Ну… – Я оглянулся на Фила. – Мы с другом просто места себе не находили! Невозможно слушать, как эти реакционные ублюдки из Джорджии и Миссисипи пытаются ставить палки в колеса новому закону!
На лице типа за столом появилась улыбка. Я собрался было продолжать, но тут зазвонил телефон. Поговорив минуту-другую, чиновник повесил трубку, и я снова раскрыл рот.
– Ну вот, значит…
– Давайте ваши карточки, – распорядился он.
Мы выложили карточки на стол, и он проштамповал их.
– Спасибо, товарищ! – сказал я с чувством, словно он только что вытащил меня из тюрьмы после забастовки.
– Здорово! – восхищенно произнес Фил, когда мы вышли из кабинета.
– Обычная психология, – улыбнулся я. – Они хотят направить на флот как можно больше либералов, чтобы разъяснять партийные догмы и вербовать новых остолопов в ряды борцов за дело рабочего класса. У него же на физиономии все написано.
Внизу в зале нас поджидал Рэмси Аллен. Узнав о нашей маленькой победе, он одобрительно усмехнулся. Потом, когда Фил отошел за сигаретами, я спросил Аллена, помогли ли бланки.
– Нет. Какой смысл? – Он горько покачал головой. – Филип сказал, что не хочет плыть со мной.
Я вздохнул, пожимая плечами. Ну и слава богу.
Фил вернулся, и мы снова стали изучать щит с названиями кораблей.
– Сегодня или завтра, – убежденно сказал я. – Ставлю что угодно.
Аллен не отрывал глаз от Фила, но тот не обращал внимания.
– Пошел бы лучше что-нибудь заработал, вместо того, чтобы здесь сшиваться, – наконец заметил Филип.
– А что, это идея, – откликнулся Аллен. – Побелю-ка стены у старой миссис Бердетт.
– Вот и давай, – кивнул Фил, и Аллен тут же исчез.
Мы перекусили в якоре, выпили пива и снова стали ждать вакансий, то читая, то подремывая на стульях. Так продолжалось до самого вечера. Работу на танкерах мы не брали, предпочитая сухогруз. Теперь с законными карточками можно было и покапризничать. Танкеры, которые идут во Францию, встают на рейде далеко от берега, и сбежать с них не так-то просто.
Аллен вернулся часам к пяти и гордо помахал десятидолларовой банкнотой.
– Ого! – удивился Фил. – Ты хочешь сказать, что все это заработал?
Аллен показал квитанции из ломбарда – на два маленьких бриллианта. На вопрос Фила, откуда камни, ответил:
– Пока миссис Бердетт гуляла с собакой, я успел порыться в комоде. Видели меня только ее две кошки.
– Это та самая миссис Бердетт из Мемфиса, к которой ты ходишь пить чай, когда остаешься без денег?
– Да, она старый друг нашей семьи.
– Ну что ж, – сказал Фил, – тогда пошли пропивать.
– А что с кораблем? – спросил Аллен, светясь улыбкой.
– Завтра успеется.
Мы начали с «Якоря», заказав виски с содовой. Бар был под завязку набит моряками, которые получили работу и теперь усиленно заправлялись перед дальним плаванием. Потом мы сели на метро и доехали до Таймс-сквер, чтобы сходить на какой-нибудь французский фильм, но перед кино зашли в итальянскую забегаловку, которая попалась на дороге. Мы с Алленом взяли по бутылке пива, а Фил заказал херес. Он купил «Пикчерс магазин» и принялся изучать по карте положение фронтов.
Нам принесли спагетти. Я сходил к стойке за перечницей, поперчить мясной соус. После еды Фил пододвинул перечницу Аллену и громко сказал:
– Съешь целую ложку? Китсу удалось.
– Ну, не знаю… – протянул Аллен.
– Заодно желудок прочистишь, – продолжал Фил во весь голос, так что за соседним столиком кто-то обернулся. – От язвы помогает. Если Ките смог, почему бы и тебе не попробовать?
Аллен насыпал в столовую ложку перца и взял в рот. На глазах у него выступили слезы, он улыбался через силу, стараясь не морщиться.
– На вот, запей, – сказал Фил, придвигая ему стакан с водой, – чтобы поострее было.
Я поспешно сунул Аллену кусок хлеба.
– Прожуй скорее и проглоти.
– Нет, – запротестовал Фил, – так нечестно!
Аллен выпил воду, слезы потекли по щекам.
– Уф! – Он потряс головой, по-прежнему улыбаясь Филу.
Я был не в силах на это смотреть и снова стал совать ему хлеб.
– Не понимаю, зачем все это!
Аллен продолжал отдуваться все с той же улыбкой на лице, словно идиот, которого жгут на костре, а он хохочет и кричит своим мучителям: «Ну и жарко тут у вас!»
Наконец им надоело. Аллен заплатил по счету, и мы пошли в кино. На выходе из ресторанчика Фил выхватил из пучка спагетти, выставленного в витрине, макаронину и стал вертеть ею как тросточкой. Потом приставил к ширинке и встал в позу, как будто он мочится. Макаронина и в самом деле была похожа на длинную дрожащую струю. Мужчины в толпе вовсю таращились на него, пока не догадывались, в чем дело, а женщины все как одна сразу отворачивались. Фил так и шел до самого кинотеатра с макарониной, привлекая всеобщее внимание.
Аллен купил билеты, и мы поднялись на балкон, где разрешалось курить во время сеанса. С правой стороны был закуток, где обычно собирались педики – во время фильма высматривали краем глаза, кого бы подцепить. Как только мы появились, они все уставились на Фила, а он подошел к пожарному ящику с песком и стал трясти над ним макарониной, приставленной к ширинке. Педиков тут же словно волной смыло. Мы спустились по ступенькам в первый ряд балкона и закурили.
Картина называлась «Набережная туманов» – история французского дезертира, который прячется в Гавре в надежде бежать из страны. Он уже добыл паспорт и взошел на корабль, но перед отплытием решает в последний раз повидаться со своей девушкой. В результате его убивает какой-то бандит, и корабль уходит из Гавра без героя. Конец фильма.
Аллен сидел между мной и Филом, и за все время сеанса не издал ни звука. Когда загорелся свет, я повернулся и спросил, как ему понравилось.
– Лучшего кино я еще не видел, – произнес он со слезами на глазах.
Мы остались на следующий фильм, на этот раз английский. Посреди сеанса Аллен вышел и вернулся с тремя упаковками шоколадного молока. Филип схватил свою и принялся пить, не говоря ни слова. Я вежливо поблагодарил.
После сеанса мы двинулись на Восьмую авеню, чтобы выпить где-нибудь. На углу Сорок второй стоял тощий седой старик, прямо посередине тротуара, и неподвижно глядел в небо, сложив руки. Время от времени кто-нибудь из прохожих останавливался и тоже смотрел вверх, а потом шел дальше. Большинство, впрочем, не обращало внимания. Я думаю, что старик молился.
Бар нашелся ближе к Сорок третьей, там собралась компания грязных потасканных типов в темных костюмах, шулер в кричащем галстуке и с бриллиантовым кольцом на пальце, выводок шлюх, несколько педиков и толпа военных. На фоне завсегдатаев солдаты выглядели оккупантами в чужой разоренной стране.
Мы не собирались напиваться и взяли только пива, а потом спустились в подземку и доехали до Вашингтон-сквер. Аллену явно было не по себе – в квартире номер тридцать два его не слишком привечали.
– Где вы шлялись, черт возьми? – накинулась на меня Джейни.
У нее сидела Барбара. Они только что ходили в «Уолдорф» пить кофе после того, как прождали нас весь вечер. Я сел в кресло и взял на колени кошку, а Аллен пристроился на пуфике посреди комнаты и принялся расточать улыбки направо и налево. Как только Джейни отправилась на кухню за едой для кошки, он тут же вскочил и предложил помочь.
Я включил радио погромче и нашел танцевальную музыку, чтобы как-то снять напряжение, но Барбара продолжала дуться. Фил молча сидел на кушетке и листал «Святилище» Фолкнера. Мне все это надоело, я лег на диван и отвернулся к стенке.
Разбудила меня Джейни. «Убирайся!» – выкрикнула она и швырнула в Аллена книжкой, которая попала ему в плечо. Барбара уже ушла, Фил лежал на кушетке. Джейни ушла в спальню, оглушительно хлопнув дверью.
Аллен вопросительно взглянул на Фила.
Тот пожал плечами.
– Пожалуй, и в самом деле…
– Хорошо, пока, – сказал Аллен и направился к выходу.
Я вошел в спальню, закрыл за собой дверь и стал раздеваться.
