Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Часть III. А есть А
Вы затемняете открытое, публичное зрелище борьбы грабителей против разума и тот факт, что их самые кровавые зверства пущены в ход, дабы покарать преступление мыслить. Вы затемняете тот факт, что большинство мистиков плоти сперва были мистиками духа, что они постоянно переходят от одного к другому, что люди, которых вы именуете материалистами и спиритуалистами, — лишь две половинки разделенного человечества, вечно ищущие совершенства. Но они ищут его, переходя от уничтожения плоти к уничтожению души и наоборот, — они бегут из ваших колледжей к рабским плантациям Европы, к открытому падению в мистическое болото Индии, ища любого укрытия от реальности, любой формы бегства от разума.
Вы это затемняете и держитесь за свое лицемерие «веры», дабы затемнить знание, что: грабители воздвигли против вас крепость, представляющую собой ваш моральный кодекс; они более решительно и неуклонно следуют той морали, которую вы частью соблюдаете, частью обходите; они следуют ему единственным способом, какой возможен, — превращая землю в жертвенную печь; ваша мораль запрещает вам противиться им единственным способом, какой возможен, — отказываться становиться жертвенными животными и гордо заявлять свое право на существование; для борьбы с ними до конца и с полным сознанием своей правоты вам нужно отвергнуть свою мораль. Вы это затемняете, потому что ваше самоуважение связано с тем мистическим «бескорыстием», которым вы никогда не обладали, но столько лет притворялись, будто обладаете, что мысль отвергнуть его повергает вас в ужас. Самоуважение — это высшая ценность, но вы вложили ее в поддельные ценные бумаги, и теперь ваша мораль держит вас в ловушке, где вам приходится отстаивать самоуважение, сражаясь за кредо самоуничтожения. Жестокая шутка обернулась против вас самих: та необходимость самоуважения, которую вы не можете ни объяснить, ни определить, относится к моей морали, а не к вашей. Это объективный символ моего кодекса, мое доказательство в вашей душе.
Посредством чувства, которое человек не научился отождествлять, но почерпнул из первого осознания существования, из открытия, что должен делать выборы, он знает, что его отчаянная потребность в самоуважении — вопрос жизни и смерти. Как существо волевого сознания он понимает, что должен знать собственную ценность, дабы поддерживать свою жизнь. Человек знает, что должен быть хорошим; быть плохим в деятельности означает опасность для его жизни; быть плохим как личность, быть злым означает быть непригодным для существования.
Каждое действие человека должно быть волевым; один лишь акт добывания и поедания пищи означает, что жизнь, которую он поддерживает, этого достойна; каждое удовольствие, какого он ищет, означает, что личность достойна этого удовольствия. У него нет выбора в вопросе необходимости самоуважения, выбор есть только в мере, по которой оценивать его. И он делает роковую ошибку, когда переносит эту меру, защищающую его жизнь, на службу своему саморазрушению, когда выбирает меру, противоречащую существованию, и противопоставляет самоуважение реальности.
Каждая форма беспричинного сомнения в себе, каждое чувство собственной неполноценности и утаиваемой никчемности представляет собой, в сущности, сокрытый ужас человека в своей способности иметь дело с существованием. Но чем больше его ужас, тем отчаяннее он держится за те убийственные доктрины, которые его душат. Никто не может пережить минуты объявления себя безнадежно злым; следующей его минутой будет безумие или самоубийство. Чтобы избежать этого, если избрал неразумную меру — он будет фальсифицировать, уклоняться, затемнять, он будет обманом лишать себя реальности, существования, счастья, разума и в конце концов лишит себя самоуважения, предпочитая сохранить его иллюзию, чем пойти на риск обнаружить его отсутствие. Бояться взглянуть в лицо проблеме значит верить, что самое худшее истинно.
Не каждое преступление, какое вы совершили, отравляет вашу душу постоянным чувством вины, ее отравляют не ваши неуспехи, ошибки или недостатки, а затемнение, посредством которого вы пытаетесь уклониться от них, это не какой-то Первородный Грех или неизвестный врожденный порок, а знание своего основного недостатка — остановления работы разума, отказа думать. Страх и чувство вины — ваши постоянные эмоции. Они реальны, и вы их заслуживаете, но они появляются не по каким-то поверхностным поводам, которые вы придумываете, дабы скрыть их причину, не из вашего «бескорыстия», слабости или невежества, а из реальной и основной угрозы вашему существованию — страха, так как вы отвергли свое оружие выживания; чувства вины, так как знаете, что сделали это добровольно.
Сущность, которую вы предали, — это ваш разум; самоуважение — это уверенность в своей способности думать. Эго, которое вы ищете, то необходимое «я», которое не можете выразить или определить, это не ваши эмоции или смутные мечтания, это ваш интеллект, судья того верховного суда, которого вы отвергли, чтобы идти на поводу любого случайного стряпчего, которого именуете своим «чувством». Потом вы плететесь в ночи, которую создали сами, отчаянно ища какого-то неизвестного огня, движимые угасающим зрелищем некоей зари, которую видели и утратили.
Обратите внимание, с какой настойчивостью в человеческой мифологии, в легендах о рае, который некогда принадлежал людям, об Атлантиде, о райских садах или каком-то царстве совершенства они всегда находятся в прошлом. Корень этой легенды существует, но в прошлом не человечества, а каждого человека. Вы все еще сохраняете чувство, не определенное, как воспоминание, а рассеянное, как мука безнадежного желания, что где-то в ранние годы детства, до того, как научились подчиняться, постигать ужас неразумного и сомневаться в ценности своего разума, вы знали некое великолепное состояние существования, знали независимость разумного сознания, обращенного к открытой Вселенной. Это и есть тот рай, который вы утратили, который ищете и легко можете обрести.
Кое-кто из вас так и не узнает, кто такой Джон Голт. Но те, кто знали хотя бы единый миг любви к существованию и гордости тем, что является его достойным любовником, миг одобрительного взгляда на эту землю, познали великолепие быть человеком. И я лишь тот человек, который знает, что это великолепие нельзя предавать. Я тот человек, который знает, что сделало это возможным, который решил постоянно практиковать то, что вы практиковали, и быть тем, кем вы были в тот миг.
Вы можете сделать этот выбор. Этот выбор — преданность своей высшей способности — сделан приятием того факта, что самое благородное действие, когда-либо совершенное вами, это действие вашего разума в процессе постижения, что дважды два — четыре.
Кто бы вы ни были, вы, находящиеся в эту минуту наедине с моими словами, понять которые поможет вам только ваша честность, выбор быть человеком все еще существует, но цена этого выбора — начать с нуля, встать нагим перед лицом реальности и, исправляя дорого обошедшуюся историческую ошибку, заявить: «Я существую, следовательно, я мыслю».
Примите тот неизбежный факт, что ваша жизнь зависит от вашего разума. Признайте, что все ваши усилия, сомнения, фальсификации, уклонения были отчаянным поиском избавления от ответственности волевого сознания, поиском беспричинного знания, инстинктивных действий, интуитивной уверенности, и хотя вы именовали это стремлением к ангельскому состоянию, вы искали состояния животного. Примите как свой моральный идеал задачу стать человеком.
Не говорите, что боитесь доверять разуму, потому что знаете очень мало. Разве вы находитесь в большей безопасности, уступая мистикам и отказываясь от того немногого, что знаете? Живите и действуйте в пределах своего знания, постоянно расширяйте его до пределов вашей жизни. Выкупите свой разум из ломбарда авторитетов. Примите тот факт, что вы не всеведущи, но игра в зомби не даст вам всеведения, что ваш разум способен ошибаться, но бездумность не избавит вас от ошибок, что сделанная вами ошибка безопаснее десяти принятых на веру истин, потому что первая оставляет вам возможность ее исправить, но вторые уничтожают вашу способность отличать истину от ошибки. Вместо мечты о всеведущем роботе примите тот факт, что любое знание, какое приобретает человек, приобретается его волей и усилиями, и что это его отличительный признак во Вселенной, его природа, его мораль, его слава.
Откажитесь от той безграничной лицензии на зло, какую представляет собой утверждение, что человек несовершенен. По каким меркам вы осуждаете его, утверждая это? Примите тот факт, что в сфере морали ничто меньшее, чем совершенство, не годится. Но совершенство не должно определяться мистическими заповедями, следовать которым невозможно, и ваши моральные качества не должны измеряться тем, что не подвластно вашему выбору. У человека есть лишь один основной выбор — мыслить или нет, и это есть мера его добродетели. Моральное совершенство — это ненарушаемая разумность, не уровень вашего ума, а полное и неослабное использование вашего разума, не расширение вашего знания, а принятие разума как абсолюта.
