Кнут Гамсун - А жизнь продолжается
Три недели спустя после Пасхи ловы на Восточных Лофотенах закончились, и мужчины возвратились домой. Сезон так себе, улов посредственный, зато хорошие цены, в кармане завелись кой-какие деньжонки, жена и дети опять спасены. И сияло солнце, и таял снег, повсюду журчали маленькие ручейки, на ночь они замерзали — и снова оттаивали.
Торговый агент собирается в очередную поездку по Нурланну и Финмарку, на этот раз с весенними товарами: шерсть, шелк, немножко бархата и хлопка, готовое шитье, лаковая обувь. Хозяин, Гордон Тидеманн, по-прежнему считает, что для человека, который представляет его торговое заведение, агент одевается слишком дешево, но тот обещает приобрести летний костюм на распродаже в лучшем магазине Тромсё.
Далее: не видно, чтобы оборот увеличился, в особенности плохо шли дорогостоящие товары, которые в основном и приносят прибыль. Какая-то на это причина да должна быть. Они что там, на севере, совсем не хотят идти в ногу со временем?
— Ну почему же, помаленьку начинают. Только Финмарк есть Финмарк, там одеваются в соответствии с климатом и родом занятий. Но они уже действительно пробуют носить туфли на каблуке.
— Не понимаю, — говорит хозяин, — ни одного заказа на корсеты, хотя корсеты отличные, как же так? Пошиты из плотного розового шелка, длинные, от лопаток до самых бедер, прямо как пальто. Дорогие? Так это же предмет дамского туалета.
— Они слишком непроницаемые, — отвечает агент.
— Какие-какие?
— Непроницаемые. — И, улыбнувшись, агент поясняет: — Дамы шнуруются так, что, ежели кто укусит, им не подлезть почесаться.
Зря он заулыбался, хозяину эта манера держаться не нравится, он кивает в знак того, что разговор окончен…
За дверью, в лавке, стоит дожидается старик Подручный. Он явился за указаниями, но, будучи человеком уважительным и благочестивым, не настаивает, чтобы поговорить с хозяином лично, а передает свою просьбу через одного из приказчиков.
Его сдержанность вознаграждается, его приглашают в контору: Подручный был здесь всего один раз, когда нанимался.
— Ну что, Подручный, ты, наверное, хочешь знать, за что тебе приниматься?
— Да.
— Чем заняты работники?
— Возят на поля водоросли.
Хозяин раздумывает:
— А что, если ты проверишь, в каком состоянии неводы?
— Будет сделано!
— Это на всякий случай, — говорит хозяин, — они скорее всего не понадобятся.
Подручный:
— С вашего позволения, надобность в них не отпадет никогда.
— Ты так думаешь?
— Потому как по милости Божией в море никогда не переводится сельдь.
— Людей выйти в море сейчас не уговоришь, — отвечает хозяин. — Они только что вернулись с Лофотенов, им нужно передохнуть. Им лень даже наколоть дрова для собственной кухни.
Подручный:
— Я их уговорю.
Хозяин испытующе на него смотрит:
— А сам бы ты не хотел выйти с артелью в море?
Подручный качает головой и крестится:
— Богу было угодно, чтоб я состарился. Будь я помоложе, тогда другое дело!
Хозяин кивает на прощание:
— Хорошо, тогда ты этим и займись, собери и снаряди людей. Вот только куда бы нам их отправить?
Подручный:
— На север. Есть там одно верное место, называется Поллен…
Удивительно, но всего за каких-то несколько месяцев хозяин успел проникнуться к старику немалым доверием. Они не раз толковали друг с другом о том и о сем, у старика были изрядный опыт и врожденная сметка, его мнение по многим вопросам стоило выслушать. На первый взгляд Гордон Тидеманн хозяйствовал умело и осмотрительно, но в действительности ему не мешало иметь советчика. Если отбросить в сторону отчетность и предметы роскоши, что понимал он в своей торговле! Все, чему он выучился, было из области технических приемов, делопроизводства, биржевых курсов и пунктуальности, он знал языки и мог прочесть надписи на этикетках французских курительных трубок и катушек английских ниток, иными словами, познаний у него была уйма, но на самом деле в торговле он разбирался неважно, и ему недоставало делового чутья. Он был таков, какой есть, смешанной расы, ничего яркого, самобытного, полнокровного, так, середка на половине; он оказался прилежным учеником, но большие свершения были ему явно не по плечу. В меру способный, с некоторыми запросами, он желал держать себя еще и джентльменом.
Таким был этот человек, и ни на йоту больше. Он крайне нуждался в советах Подручного, да и мать была ему тоже хорошей помощницей.
— Я отправляю артели в море, — объявил он матери. — Я доверил это Подручному.
— Ты получил сообщение, что идет сельдь? — спросила она.
— Нет. Но в море всегда есть сельдь. Если бы я стал дожидаться сообщений, мы бы умерли с голоду. Необходимо что-то предпринимать.
— Дела не идут на лад, так я понимаю?
— А с чего им идти на лад? Торгуем по мелочам. Деревенские у нас ничего не покупают, сами прядут, сами ткут, они ж как подземные жители, и мы, люди, им не нужны. Мы целиком зависим от нашего городишки, от этого жалкого приморского поселка и сотни жителей, которым и покупать-то не на что.
— Погоди, давай разберемся, — говорит старая хозяйка. — У тебя достаточно много долговых расписок. Ты бы не мог предъявить какие-нибудь из них к оплате?
— Долговые расписки? Мама! Чтобы я поручил адвокату Петтерсену предъявить их к оплате? Я на это не пойду. Люди подумают, что я вылетел в трубу.
— Остаются еще гагачий базар и ловля лосося. А самое главное, горожане арендуют у тебя землю, арендная плата за год — это не так уж и мало.
— В том-то все и несчастье! — восклицает сын. — Мне не продать эти участки по сколько-нибудь приличной цене. Ни у кого нет таких денег.
Мать:
— Твой отец никогда бы не стал продавать землю. Случись что, и все пойдет прахом, говорил он, земля, отданная в аренду, всегда обеспечит годовой доход, на который мы сможем прожить.
— Мелочь! — презрительно бросил сын. — Гроши! — презрительно бросил сын. — Гагачий базар? У меня есть отчетная ведомость, могу тебе показать: пара пуховых перин и пара одеял. Ловля лосося? Один пшик!
— А какие были раньше уловы! — пробормотала мать и, казалось, вся ушла в воспоминания.
— Да ничего тут не было. Что такое Сегельфосс? Болото. Без всяких признаков жизни. Взять хотя бы почту, которую я получаю, — ее вообще нету, раз в год по обещанию, как будто я тебе ленсман или школьный учитель. Однажды по ошибке письмо попало не в тот конверт и пришло ко мне, речь шла о лошади. Один человек торгует у другого лошадь. Я их никого не знаю. А на прошлой неделе я получил письмо от какого-то человека, который готов приехать и заняться у меня ловлей лосося. Вот она, вся почта. Это тебе не три человека в конторе, которые поставлены исключительно на разборку писем.
Старая хозяйка:
— Кто же тебе написал про лососевую ловлю?
— Не помню. Он говорит, что занимался этим и раньше и здесь его знают.
— Как его зовут?
— Александер или что-то в этом роде.
Тишина.
Старая хозяйка сворачивает на другое:
— Значит, ты опять отправляешь артели в море. Будем надеяться, на этот раз им повезет… — Она поднимается со стула, отходит к окну и выглядывает во двор. — Снег тает прямо на глазах, — говорит она, чтобы заполнить паузу. Она чем-то обеспокоена. Она уже собралась было уходить, но словно бы спохватилась и снова заговорила о человеке, который предлагал им свои услуги: — Нет, Гордон, ты просто должен его нанять. Он был у твоего отца самым толковым работником. А уж как промышлял лосося! Твой отец поставлял лососину в несколько городов, вплоть до Тронхейма. Копченую лососину. Дорогой товар. Как, ты говоришь, его зовут?
— По-моему, Александер. Впрочем, какая разница, — бормочет сын, перебирая лежащие на конторке бумаги. — Вот оно, письмо, его зовут Отто Александер. Я даже ему не ответил.
— Тогда надо это сделать, ответь ему сразу же. Это окупится, и с лихвой. Ведь лососевую сеть небось еще и не ставили? А потом, лососина к столу тоже будет нам очень кстати.
— Ну что ж, — соглашается сын. — Пусть его приезжает.
Подручный сдержал свое слово, не прошло и недели, как он собрал людей и сколотил две артели. Однако оба старших не очень-то полагались на старика и пошли к хозяину за подтверждением.
— Все правильно, — сказал хозяин.
— Да, но он делал пальцами странные знаки, крест, ровно колдовал.
Ну, на этот счет им тревожиться нечего.
А еще он показал на карте, где им становиться, одна артель — здесь, другая — там. Только они люди неученые, потому и спрашивают, не значит ли это искушать Господа? Не лучше ли переходить от залива к заливу, и глядеть в бинокль, и примечать за птицами, и искать по мере возможности?
