Чарльз Паллисер - Квинканкс. Том 1
Карета доставила нас на одну из улиц вблизи Лестер-Сквер, и я с удивлением увидела, что, хотя время перевалило за полночь, на тротуаре теснилась толпа модников обоего пола, принадлежавших как будто к самому высшему обществу. Пылающие газовые рожки, окна с зеркальными стеклами, изобилие света, запахи духов, ароматы экзотических фруктов — все ошеломляло, от всего шла кругом голова. Я восхищалась, но не настолько увлеклась, чтобы не заметить на лицах блестящих обитателей этих улиц признаки хитрости, эгоизма, отчаяния.
Выйдя из кареты, мы направились в модный ресторан на Пэнтон-стрит, где мистера Момпессона, очевидно, знали, потому что обратились к нему по фамилии. Нас проводили наверх, в уединенную столовую залу, причем по манерам обслуживающего персонала я предположила, что заказ был сделан заранее (хотя как я могла об этом судить?). Вскоре на столе появились закуски, обилием и изысканностью превосходившие все, что мне прежде доводилось видеть. Я была осторожна и не пила ничего, кроме содовой; впрочем, за время ужина не было произнесено ни одного сколько-нибудь подозрительного слова.
Внезапно, когда на стол были поданы мороженое и оранжерейные фрукты, дверь распахнулась, и я вздрогнула: на пороге появился Том Момпессон. Одет он был в военную форму, так как совсем недавно был произведен в корнеты. Было заметно, что вечер он провел за пирушкой с сослуживцами.
Под обращенными на него взглядами он воскликнул:
— Пожрать уже, наверное, ничего не осталось?
— Здесь дамы, Том, — предостерег его брат.
— Вот так сюрприз! — Гарри смотрел на вошедшего с плохо скрытым отвращением.
— Дамы? — Младший мистер Момпессон, мигая, покосился на меня и миссис Первиенс. — Ну да, черт возьми, дамы! Хорошо устроился, старина. — Он обратился к Гарри: — Какого дьявола, что еще за сюрприз?
— Том, — твердо вмешался его брат. — Не стой столбом, как имя существительное, которому некуда приткнуться. — Он улыбнулся мне, словно помогая освоиться с новой обстановкой: — Грамматика еще не испарилась у меня из головы, да, мисс Квиллиам?
Шагнув вперед, Том наткнулся на стол и только после этого уселся. Гарри заметил:
— Больше грации, Том. Следуй совету Честерфилда, делай все в ритме менуэта.
— К черту менуэты. У нас, вояк, один ритм: ритм марша.
— Поздравляю вас с производством в чин, мистер Томас, — произнесла миссис Первиенс.
— Старина, — Гарри обвел взглядом стол, — можно ли надеяться, что тебя пошлют улаживать заварушку с Константинополем?
— Коне… Консент… Чтоб его! Где это, в Бирме? — спросил Том, опрокидывая стакан шампанского.
Другие джентльмены рассмеялись, и мистер Момпессон сказал мне:
— Думаю, мисс Квиллиам, вы могли бы поучить моего братца обращению с глобусом, это было бы полезно и ему, и быть может, нашей внешней политике. Хотя восполнить недостатки его образования — задача не из легких. Его последний наставник превосходно стрелял, но в грамоте, похоже, был не силен.
— Не обращайте на них внимания, мистер Томас, — вмешалась миссис Первиенс. — Они просто завидуют вам из-за вашего роскошного мундира.
— Мундир красивый, это верно, — кивнул Гарри и ехидно добавил: — А что, если мы пошлем его пугать турок?
— Отличная идея! — подхватил мистер Момпессон. — Целую армию. Набитую соломой, а под касками — деревяшки. Ручаюсь, турки не заметят подмены.
— Когда я представляю себе Англию под защитой армии томасов, — с комической торжественностью начал Гарри, — мне хочется сказать: Господи, спасибо Тебе за наш военный флот.
— О чем это вы? — зло буркнул мистер Томас Момпессон, наливая себе еще стакан. — Корчат из себя умников! Я вот рад, что я не такой умник, как вы.
— Будь уверен, я всей душой разделяю твои чувства.
— И все же, — проговорил брат злополучного корнета, — черт меня возьми, если я сам не тупею из одной только солидарности с тобою, Том.
— Ну, раз вы настроились шутки шутить, — мистер Томас Момпессон послал мне улыбку, — послушайте хорошенькую историйку — ее мне рассказал вчера Мастерсон в офицерской столовой. — Он рассмеялся. — Это про одного солдата из наших. То есть из двадцать пятого гусарского, — объяснил он мне.
— Надеюсь, она не оскорбит слух дам, — заметил Гарри.
— Да ну, в ней об одной даме речь и идет. Так вот, этот парень вроде на лицо красавчик. В батальоне Сондерсона. Или я уже об этом говорил? Они повидали виды в Баракпуре, когда там был мятеж, знаете? Так о чем это я? Ах да, твоему, Гарри, другу Памплину было бы интересно с ним познакомиться. Так или иначе, вроде бы… Ха-ха-ха.
Он зашелся в смехе, и брат оборвал его:
— Ну, что там дальше, недоумок?
— Он как будто понравился одной леди, богатой вдове из того города.
— Я предупреждал тебя, Том, — зло рявкнул брат. — А теперь попридержи язык.
— И она пригласила его на свидание, — продолжал корнет.
Я с огорчением заметила добродушную улыбку на лице миссис Первиенс. Мистер Момпессон, напротив, старался перекричать своего брата, но корнет упорствовал:
— Мастерсон спрашивает, что он оттуда принес, и тот, ей-ей, предъявляет ему банкноту в двадцать фунтов!
Он бешено захохотал, но внезапно умолк. Я не поднимала глаз, однако услышала его сердитый голос:
— Провались оно, что-то я не упомнил. Когда Мастерсон это рассказывал, я покатывался от смеха.
— В следующий раз, Том, приведи с собой кого-нибудь, чтобы стоял у тебя за спиной и смеялся над твоими шуточками. — Гарри встал и открыл дверь. — Слишком это для тебя тяжело, самому рассказывать и самому же смеяться.
— Убирайся, Том. — Брат поднял его на ноги. — Тебе не место в приличном обществе.
Под ругань и протесты брата мистер Момпессон вытолкал его в коридор и закрыл дверь.
Я уже думала только о том, как бы поскорее унести ноги, и едва заметила официанта, который как раз доставил мистеру Момпессону записку. Прочитав ее, он объявил, что в этом же заведении закусывает компания его друзей, знакомых также и с Гарри, и с миссис Первиенс; и они узнали его герб на карете, стоящей у дверей. Не успела я понять, что происходит, как оба джентльмена вышли — по их словам, поговорить с друзьями. Чуть позже миссис Первиенс извинилась и последовала за ними.
Оставшись одна, я облегченно вздохнула. Но тут же дверь открылась, и в комнату ввалился Томас Момпессон со словами:
— Вспомнил, вспомнил, черт возьми, в чем соль истории Мастерсона. Видите ли, он сказал парню, что речь идет о чести полка, и он должен принести доказательство…
Он осекся и обвел взглядом комнату.
— Как, мисси, они все ушли и оставили вас одну? Но мы ведь недурно проведем время с глазу на глаз, а? Ну, давай, чмокни меня в щечку.
Он шагнул ко мне, я поднялась, чтобы убежать, но он загораживал мне путь к двери.
— Еще шаг, мистер Момпессон, и я закричу, — предупредила я.
Он стоял, слегка покачиваясь, и глядел на меня удивленно.
— С чего бы это, девка? Дейви ни о чем таком меня не предупреждал.
— Как вы смеете! — крикнула я.
— Чтоб тебя! — Он шагнул ко мне.
Тут дверь открылась, и можешь представить себе мое облегчение, когда в комнату вошел мистер Момпессон. Оценив ситуацию с первого взгляда, он схватил брата за шиворот, выволок его из комнаты и запер за ним дверь.
Близкая к обмороку, я без сопротивления позволила мистеру Момпессону меня поддержать. Но беды мои на этом не кончились: спаситель обрушил на меня град поцелуев, и я поняла, что на смену одной опасности пришла другая, еще худшая. Он твердил, что страстно в меня влюбился, что не успокоится, пока я не буду ему принадлежать, и прочее в этом духе. Когда я возмутилась, он обвинил меня в кокетстве, сказал, что я старалась свести его с ума и это мне удалось, а теперь я не должна ничему удивляться. Короче, разговор принял такой оборот, к какому я совершенно не была готова: мистер Момпессон стал умолять меня о свидании. Когда я отказалась выслушивать подобные речи, он обвинил меня в криводушии и наконец грубо оскорбил, оценив мою честь звонкой монетой.
Чем более я сопротивлялась его желаниям, тем больше они разгорались, и, подумав о том, что нахожусь в запертой комнате наедине с бессовестным сластолюбцем, в доме, где женские крики о помощи не будут услышаны, я решилась действовать смело и защитить себя самой.
Не знаю, гордиться мне тем, что последовало далее, или стыдиться этого. Схватив со стола, за спиной моего преследователя, фруктовый нож, я стала ему угрожать. Он рассмеялся и протянул руку, чтобы отнять у меня нож. Сама не понимаю, как это случилось, и хотела я этого или нет, но, когда он схватил меня за руку, кончик ножа вонзился ему в кожу лица и проделал рану от брови до скулы. Тут же мистера Момпессона ослепило потоком крови, и ему пришлось меня выпустить. Мгновенно отперев дверь, я ринулась по коридору, вниз по лестнице и выскочила на улицу.
