Джудит Леннокс - Следы на песке
Вечеринка проходила в доме актрисы Клио Бетанкур на южном берегу реки. Зеркала на стенах, многочисленные портреты хозяйки. Фейт поймала свое отражение — шелковое платье оливкового цвета, собранные на макушке светлые волосы, ожерелье и серьги из черного янтаря, которые когда-то принадлежали Поппи.
Кто-то тронул ее за локоть, и голос над ухом произнес:
— Наша дорогая Клио, видимо, затевает какой-то грандиозный и дорогой проект. Сегодня здесь весь цвет общества.
Фейт повернулась и улыбнулась Пэдди Колдеру, бухгалтеру «Холли-Блю». Это был крупный коренастый мужчина с всклокоченными светлыми волосами и красноватым лицом. Его было легче представить работающим на стройке или в доках, чем за письменным столом.
— Рада видеть вас, Пэдди. — Она поцеловала его в щеку.
— Я нашел вам отличный дом, Фейт. — Пэдди постоянно пытался уговорить ее вложить сбережения в недвижимость. — Три этажа и подвал. Старинные двери и камин. И в таком районе, который скоро станет фешенебельным.
— Спасибо, Пэдди, но мне хорошо и там, где я живу.
Он залпом выпил рюмку шерри.
— Я уже говорил, что не стоит просто держать деньги в банке, Фейт. Это смешно.
— Почему? — Она решила поддразнить его. — А где мне тогда держать деньги? Под половицей?
— Вот упрямая женщина! — добродушно присвистнул он и взял себе еще шерри. — Вы же не бедны, Фейт, зачем вам жить, как цыганка? И потом, разумнее вложить деньги в недвижимость. Я давно это вам твержу.
— Мне нравится моя квартира. Я привыкла к ней, я люблю ее. Утром я просто спускаюсь по лестнице вниз и…
— Совсем не обязательно жить в том доме, который вы купите.
— Тогда какой в нем смысл?
— Делать деньги, дорогая моя, — терпеливо сказал Пэдди, — делать деньги. — Он достал из кармана блокнот и карандаш и начертил несколько линий. — Вот доход, который вы получаете, храня деньги в банке. А вот какую прибыль можно получить, вложив их в недвижимость.
Фейт никогда не понимала графиков. Работая в «Холли-Блю», она упорно трудилась, чтобы восполнить широкие пробелы в своем образовании, и теперь могла с легкостью складывать, вычитать, умножать и делить. Она понимала разницу между дебетом и кредитом, прибылью и товарооборотом. Нередко ей казалось, что ее жизнью управляют денежные потоки. Она заставила себя выучить все это ради «Холли-Блю». Но графики оставались для нее загадкой.
— Дело в том, Пэдди, что квартира над магазином нужна мне, потому что это удобно, а каждые выходные я езжу в Норфолк из-за папы. Было бы довольно расточительно разрываться между тремя домами. — Увидев разочарованное выражение его лица, она поспешно добавила: — Но я посмотрю дом, если хотите. Обещаю.
— Сегодня, после вечеринки?
Фейт растерянно моргнула.
— Ну, хорошо.
Пэдди схватил поднос у проходящей мимо официантки, но, посмотрев на слоеные пирожки, вздохнул:
— Опять волованы. Худшее, что можно придумать. Тесто рассыпается во рту, как труха, начинка непонятная.
Он запихнул в рот три маленьких пирожка и протянул поднос Фейт. Она покачала головой.
— Этот настойчивый покупатель… он больше не давал о себе знать? — спросил Пэдди, пережевывая крошки слоеного теста.
Фейт поморщилась. С начала года она получила несколько писем, все анонимные, в которых ее пытались принудить продать магазин. Тон писем был неприятным, даже слегка угрожающим.
— На днях пришло еще одно письмо, — призналась она.
— Вы обращались в полицию?
Она пожала плечами.
— Да, но они мне сказали, что пока ничего не могут сделать. Не за что зацепиться. Подписи нет, только лондонский почтовый штемпель. И потом, автор писем не причиняет мне вреда.
— Пока не причиняет, — сказал Пэдди. — Я не хочу заставлять вас волноваться, Фейт, но это место дорого стоит, я уже объяснял. Центр Лондона. От самого магазина, конечно, мало толку, но вместе с соседним пустырем…
— Я не буду продавать магазин, Пэдди. Меня не запугать.
— Конечно, нет. Но сейчас появились такие беспринципные дельцы. Я беспокоюсь, как вы там одна.
— Я привыкла жить одна, вы это знаете. И когда этот тип поймет, что ничего не добьется, он отстанет от меня. Я в этом не сомневаюсь. Вопрос исчерпан.
Пэдди вздохнул и спросил:
— Как там Кон?
Фейт улыбнулась.
— Кон бесконечно рада, что ушла на пенсию. Почти все время она занимается ткачеством. Делает прекрасные ткани. Правда, у нее развилась дальнозоркость, и ей трудно работать с тонкой пряжей. Это ее раздражает.
— А как ваш отец?
— Хорошо. Мы с ним скоро собираемся в отпуск. Запоздалый подарок ко дню рождения.
— Куда поедете? — поинтересовался Пэдди, стряхнув крошки со смокинга.
— Во Францию. Папа так давно не был во Франции. Я хочу, чтобы путешествие запомнилось, поэтому забронировала нам места в лучших отелях. — Она вспомнила о кипах туристических брошюр и транспортных расписаний, которые ей пришлось просмотреть. — Я хочу, чтобы ему было хорошо…
— Фейт, дорогая! — послышался громкий возглас. — Какое прелестное платье! Ты должна сделать для меня такое же!
— Клио. — Фейт обняла хозяйку дома.
— Только цвета липы, а не оливкового. Мой зеленый — это цвет липы.
Толпа гостей засосала Фейт, отделив от Пэдди. Они встретились спустя три часа, когда Фейт вышла из жаркого дома в холодную весеннюю ночь. Пэдди помог ей надеть пальто и поймал такси. Некоторое время они ехали молча. Потом он сказал:
— Мне кажется, вы замерзли. Дайте мне ваши руки.
Он сжал ее холодные пальцы между своими большими мясистыми ладонями. «Как начинка в сэндвиче», — подумала Фейт. Вскоре такси остановилось на незнакомой улице. Пэдди расплатился с водителем и вынул из кармана ключ.
— Этот дом пока не выставлен на продажу. Мой брат дал мне знать.
Брат Пэдди был агентом по продаже недвижимости. Весь прошлый год Пэдди возил Фейт смотреть бесчисленные дома, разбросанные по всему городу.
Он открыл дверь и включил свет. Они прошлись по комнатам.
— Фантастические карнизы… и посмотрите на паркет… массив березы… створчатые окна… выходят на юг… пять спален.
На верхнем этаже они остановились. Луна, обрамленная чердачным окном, бросала серебристые мазки на голые половицы.
— Я понимаю, что он немного запущен, но… Что вы скажете, Фейт?
— Очень милый дом, Пэдди. — Она попыталась придать этим словам хоть немного энтузиазма.
— Стоящее вложение денег.
— Но он слишком большой… пять спален… Зачем мне пять спален?
Он пожал плечами и отошел к окну. Пальцы теребили шнур фрамуги.
— Я думал, вы захотите иметь семью. Большинство женщин хотят этого.
— У меня есть Ральф, Элизабет, Николь и Дэвид, — беспечным тоном сказала Фейт. — А еще Кон и вы, Пэдди. Чем не семья?
— Но… дети. Как насчет детей?
— Мне тридцать восемь лет, Пэдди. Уже поздно думать об этом.
— Моей матери было сорок два, когда она родила меня. Я пытаюсь сказать вам, Фейт… — Он безнадежно вздохнул и покачал головой. — Я не умею говорить красиво.
Взяв его под руку, Фейт ласково проговорила:
— Ральф и «Холли-Блю» отнимают у меня столько сил и времени, что для остального ничего не остается. Не обижайтесь, Пэдди.
Но, вернувшись домой, она задумалась о том, были ли искренни ее слова. Почему она отвергла этот дом и самого Пэдди? Потому ли, что в ее насыщенной деловой жизни нет места для семьи? Или потому, что в глубине души она была уверена, что это не тот дом и не тот мужчина, которые ей нужны? Фейт долго лежала без сна, а когда наконец уснула, элегантная пышность особняка Пэдди смешалась в ее грезах с простотой заброшенного дома в Норфолке, где по углам висела паутина. Того самого дома, куда они когда-то давно приезжали вместе с Гаем и где на полу остались отпечатки их тел. Во сне Фейт пыталась сосчитать дома, где она жила. Начиная с младенческих лет, когда Ральф и Поппи бродили по миру, таща на буксире детей и Квартирантов, до квартиры над магазином, где она жила сейчас. Образы мелькали один за другим. Церковный колокол, неестественно громко и весело, звонил по ушедшим годам.
Она проснулась. Это звонил телефон. Фейт бросила взгляд на часы — три часа ночи. «Папа! — в панике подумала она. — Что-то случилось с папой». Путаясь в одеяле и ночной сорочке, она «ыбралась из постели и схватила трубку.
— Мисс Мальгрейв?
Голос был незнакомым. Мужской, слегка хрипловатый. Врач отца, или полицейский, или…
— Вы подумали насчет продажи магазина, мисс Мальгрейв?
Страх сменился шоком. Значит, этот тип перестал писать письма, теперь он начал звонить.
— Кто вы такой? — Ее голос дрожал от негодования. — Как вы смеете звонить среди ночи?
— Я прислал вам подарок, мисс Мальгрейв. Пойдите и посмотрите у входной двери. И подумайте еще раз.
