Михаил Булгаков - Том 8. Театральный роман
Шантавуан. Клянуся богом всемогущим — пусть он накажет, если лжив ответ! — клянуся богом вездесущим, — ее здесь не было и нет!
Кельвейнгштейн. Смотрите, прусские солдаты, как лжет священник нам в лицо! Кюре, вы сильно рисковали, вам надлежало б это знать! Скорее к стенке становитесь!
Шантавуан. За что?!
Кельвейнгштейн. Молчать! Чутье меня не обмануло! Эй, вахмистр, проститутка там! Эй, вскрыть тайник! А мне сюда шеренгу!
Ледевуар и двое солдат бросаются к тайнику, вскрывают его. Шесть солдат выстраиваются в шеренгу.
А вас я расстреляю, лишь только выведут ее! Платок ему, чтоб завязать глаза!
Шантавуан. Не надо.
Кельвейнгштейн. Как угодно!
Ледевуар с двумя солдатами скрывается за дверью тайника.
Взять ее живой!
За дверями тайника послышались два выстрела.
Аббат! Там никого нет, вы сказали? А это что? (Шеренге.) Раз!
За дверью тайника шаги спускающихся с лестницы.
Два!
Ледевуар (выходя с солдатами). На колокольне пусто, там никого нет.
Кельвейнгштейн. Быть не может! А кто ж стрелял?
Ледевуар. Там за оградою мелькнула темная, бегущая фигура. Бежал мужчина, я стрелял!
Кельвейнгштейн. За ним в погоню!
Ледевуар выбегает с частью солдат.
Кельвейнгштейн (шеренге). Эй, отставить! Марш!
Шеренга выходит.
Ну, что ж, я очень счастлив, что дело приняло хороший оборот. Не унывайте, мы ее разыщем! И утром завтра мы ее повесим под колокольней у ворот! До свидания! (Уходит.)
Шантавуан. Что это было?.. Я не знаю… Я разум потерять боюсь…
На колокольне слышен шум падения тела.
Да, она там…
Бросается к входной двери и закрывает ее. Рашель появляется в дверях тайника. Она хромает.
Рашель. Кюре…
Шантавуан. Несчастная! Не выходите!
Рашель. Мне все равно, я больше не могу висеть…
Шантавуан. Как вы спаслись?
Рашель. Я поднялася по стене, цепляяся за гвозди. Достигла перекладин, вцепилась в язык и в колоколе повисла, как мышь летучая… как мышь… Кюре, не правда ли, я мышь?.. А впрочем, все равно… (Падает на пороге тайника.)
Шантавуан подбегает к ней, потом схватывает графин с водой, мочит платок, наклоняется над Рашелью. В это время — стук в дверь. Шантавуан втаскивает Рашель в глубь тайника, закрывает ее дверью и открывает входную дверь.
Пономарь (появляется в дверях). Вы живы, мой отец? Они деревню разгромили, они соседа застрелили и все ж нигде убийцу не нашли! Она бежала!
Шантавуан. Пьер, слушайте меня… Пьер! (Манит пальцем пономаря, приоткрывает дверь тайника.) Она здесь.
Занавес
Картина пятая
Через два дня у Шантавуана в домике. Следов разгрома, произведенного Кельвейнгштейном, уже нет. Дверь тайника закрыта, но шкаф не придвинут. Утро, Непогода кончилась. Солнце. В камине огонь. Шантавуан за столом.
Пономарь (входит, подает Шантавуану связку ключей). Какой-то человек приехал из Руана, вас хочет видеть, мой отец. (Впускает Люсьена и уходит.)
Люсьен. Простите мне, что я тревожу вас. Меня к вам привело простое человеческое горе.
Шантавуан. В чем ваше горе?
Люсьен. Я любил. Любовь моя была горька, любовь моя была несчастна. И вот теперь судьба меня лишает и ее. В публичном доме я встретил ту, которая моим мечтаньем стала, и страсть замучила меня! Моей заветной целью стало ее оттуда увести! Из мира гнусного порока в мир светлый, чистый, мир иной! Ужель мое мечтанье не глубоко? Ведь я хотел ее заставить стать моей женой! И вот я потерял ее!
Шантавуан. О ком вы говорите?
Люсьен. О ней, о ней, о той, что в замке совершила преступленье! Я под арестом был и лишь меня освободили, я кинулся за ней сюда и здесь узнал о том, что совершилась великая и страшная беда! Кюре, скажите мне, куда она девалась?
Шантавуан. Мне жаль вас, но — увы! — теперь утешить нечем вас. Несчастное, порочное созданье! Свершивши в замке злодеянье, она исчезла в тот же час. Ее судьба после убийства неизвестна.
Люсьен. Кюре, скажите, где моя невеста?
Шантавуан. Вы удивляете меня! Есть слух, что в ночь погони она здесь, в речке утонула…
Люсьен. Есть слух, кюре, есть слух… он, как огонь, под пеплом, но он есть… из уст в уста он переходит… он, как лесной огонь, по низу бродит… есть слух о том, что вы ее спасли!
Шантавуан. Покиньте этот дом!
Люсьен. За что вы гоните того, кто уж и так несчастен безнадежно?
Шантавуан. За то, что ваш рассказ есть ложь, да, ложь презренная от слова и до слова! Но то, что вы свершаете, не ново! Но, сударь мой, стыдитесь, вы молоды… А ремесло немецкого шпиона французскому солдату не к лицу!
Люсьен. Не смейте оскорблять меня! За что мне это, за что? Нет справедливости ни на небе, ни на земле! Весь мир лежит во зле!..
Вдали послышалась военная похоронная музыка и конский топот.
И счастья нет, спасенья нет и нет надежды! Клянусь, что все, что я сказал здесь, правда! Я вам ее сказал и повторять не буду, я молчу! И знайте, что и мои страданья были столь безмерны, что больше жить я не хочу!
Люсьен поворачивается, чтобы уйти. Наружная дверь открывается и входит Кельвейнгштейн в походной форме, а за ним пономарь.
Шантавуан (Люсьену). Нет, подождите!
Кельвейнгштейн. Я вас прерву, кюре, но не надолго. Сейчас опустят в могилу маркиза Эйрика. Извольте приказать, чтоб в церкви зазвучал орган, затем — чтоб колокол ударил!
Шантавуан. Я вам охотно повинуюсь. (Пономарю, отдавая ключ.) Скорее к органисту! И возвращайтесь, чтоб звонить.
Кельвейнгштейн. Я объявляю вам, кюре, что мир сегодня заключен. Наш полк из Франции уходит.
Шантавуан. Благословляю мир, пусть будет мир для всех.
Кельвейнгштейн. Победоносный мир! (Проходя.) Так вот он, вход в тайник, который вас едва не погубил! Как интересно!
Шантавуан (открывая дверь тайника). Угодно поглядеть?
Кельвейнгштейн. Я не просил вас открывать, кюре!
Прощайте! (Уходит.)
Вдали зазвучал орган.
Люсьен. Кюре…
Шантавуан. Погодите!
Вдали послышались залпы, а потом кавалерийский марш.
Пономарь (Входит.)
Шантавуан. Они уходят! Звоните, Пьер, звоните!
На колокольне внезапно ударил колокол.
О, как она неосторожна! Бегите, Пьер, наверх, звоните!
Пономарь убегает в тайник, а из тайника появляется Рашель.
Люсьен. О сердце, ты меня не обмануло! Рашель! Моя Рашель!
Рашель. О, мой Люсьен, я верила, я знала, что ты придешь за мной, придешь! О, как, Люсьен, я тосковала! Под колоколом вечность пролетела надо мной! О, как тебя я вспоминала! И ты пришел! И ты со мной!
Люсьен. Рашель! Моя Рашель! Отчаянье меня гнало сюда, но верил я, но верил я!.. И все сбылось, и ты со мной! Не отпущу тебя! Рашель моя, навек моя!
Колокол мерно звонит. За сценой слышится нарастающий шум и обрывки Марсельезы: «Вперед, сыны своей родной земли!..»
(Шантавуану.) О, как мне вас благодарить? Какие мне найти слова?
Рашель. О, смерть! Смерть! Ты меня не догнала!.. Они уходят, я жива!
Люсьен. Они уходят! Ты жива!
Шантавуан. Свободна бедная земля! Моя порабощенная земля, свободна ты!
Рашель. О, верь мне, я его убила за то, что он нанес нам оскорбленье! Я совершила преступленье, но я ему за всех нас мстила!
Шантавуан. Покончил Эйрик путь земной, уходит он на суд иной. И ни его, ни вас, о, дочь моя, мы более не судим! Забудет ваше преступленье мир, и мы его забудем! Забудем ночи той предсмертное томленье и окровавленный ваш нож! Услышат небеса мое моленье, простят убийство вам, меня простят за ложь! Вас любит этот человек. Покиньте прежний путь и будьте счастливы навек!
