Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или
«Немедленно предоставить локомотив мистеру Чалмерсу. Отправить «Комету» в рейс без риска и ненужных проволочек. Если вы не способны выполнять ваши обязанности, будете отвечать перед Объединенным советом. Клифтон Лоси».
Затем Лоси позвонил своей подружке, велел ей присоединиться к нему и отправился в загородный ресторанчик, где мог быть уверен в том, что в ближайшие несколько часов его никто не сможет разыскать.
Диспетчер в Сильвер-Спрингс был озадачен приказом, который сразу же передал в руки Дэйву Митчему, но Дэйв Митчем все понял.
Он знал, что никогда приказы по железной дороге не писали подобными словами: «Немедленно предоставить локомотив пассажиру», понимал, что все это сплошная показуха, догадывался, что за шоу устроили начальники, и исходил холодным потом при мысли, кого сделают козлом отпущения.
— Что случилось, Дэйв? — спросил главный механик.
Митчем не ответил. Дрожащими руками он схватился за телефон, прося соединить его с оператором Таггерта в Нью-Йорке. Он напоминал животное, попавшее в западню.
Нью-йоркского оператора он умолил соединить его с домом мистера Клифтона Лоси. Оператор попытался. Ответа не последовало. Митчем упросил оператора продолжать попытки соединиться с любым номером, где можно отыскать мистера Лоси. Оператор пообещал это сделать, и Митчем положил трубку, понимая в глубине души, что ждать так же бесполезно, как пытаться договориться с кем-нибудь из департамента мистера Лоси.
— Что случилось, Дэйв?
Митчем протянул главному механику приказ и по выражению его лица понял, что не ошибся в оценке ситуации.
Он позвонил в региональную штаб-квартиру «Таггерт Трансконтинентал» в Омахе, штат Небраска, и попросил соединить его с генеральным менеджером. После короткого молчания голос оператора Омахи сообщил, что генеральный менеджер уволился и исчез три дня назад. «Из-за небольшого недоразумения с мистером Лоси», — добавил оператор.
Митчем хотел поговорить с помощником генерального менеджера в одном из подразделений, но помощник на неделю уехал из города, и с ним невозможно было соединиться.
— Дайте мне кого-нибудь еще! — умолял Митчем. — Кого угодно, из любого региона! Ради Бога, дайте мне кого-нибудь, кто скажет мне, что делать!
По телефону ответил помощник генерального менеджера региона Айова-Миннесота.
— Что? — перебил он Митчема после первых же слов. — В Уинстоне, Колорадо? Почему, черт возьми, вы мне звоните?.. Нет, не объясняйте мне, что у вас там стряслось, я не хочу этого знать!.. Нет, я сказал! Нет! Вам не удастся втянуть меня в эту историю, чтобы мне пришлось потом объяснять, почему я сделал или не сделал то или это. Это не мои проблемы!.. Разговаривайте с начальством вашего региона, не вмешивайте меня, зачем мне Колорадо?.. О, черт, не знаю, свяжитесь с главным инженером, с ним поговорите!
Главный инженер Центрального региона ответил нетерпеливо:
— Да? Что? Что такое? — и Митчем отчаянно заторопился, объясняя ситуацию. Когда главный инженер узнал, что дизеля нет в наличии, он оборвал Митчема: — Тогда, конечно, задержите поезд! — Услышав про Чалмерса, он ответил более сдержанно: — Хм… Кип Чалмерс? Из Вашингтона?.. Ну, я не знаю. Это должен решить мистер Лоси. — Когда же Митчем сказал, что мистер Лоси приказал все организовать, но… главный инженер с огромным облегчением прервал его: — Так делайте то, что приказал мистер Лоси! — и дал отбой.
Дэйв Митчем осторожно положил телефонную трубку. Он больше не кричал. Вместо этого он на цыпочках, крадучись, подошел к креслу. Он сидел и довольно долго смотрел на приказ мистера Лоси.
Потом окинул взглядом комнату. Диспетчер говорил по телефону. Главный механик и формировщик составов находились тут же, но делали вид, что ничего не видят и ничего не слышат. Ему хотелось, чтобы Билл Брент, главный диспетчер, ушел домой. Но Билл Брент стоял в углу и смотрел на него.
Невысокий, худой, широкоплечий Брент выглядел моложе своих сорока лет. Бледная кожа конторского служащего никак не соответствовала резким чертам лица ковбоя. Он считался лучшим диспетчером всей системы.
Митчем резко встал и поднялся по лестнице в свой кабинет, сжимая в руке приказ Лоси.
Дэйв Митчем звезд с неба не хватал, он плохо разбирался в инженерных и транспортных проблемах, но понимал людей вроде Клифтона Лоси и ту игру, что затеяли начальники в Нью-Йорке, и то, что они с ним сейчас делали. Приказ не предписывал ему дать мистеру Чалмерсу работающий на угле паровоз, там было написано «локомотив». Когда придет время отвечать на вопросы, не ахнет ли возмущенный мистер Лоси: как так, он не сомневался, что управляющему отделением отлично известно — только дизельный локомотив мог иметься в виду в приказе! В приказе же ясно сказано: провести «Комету» через туннель «без риска и ненужных проволочек», разве управляющему отделением не ясно, что такое «без риска»? А ненужные задержки? Если это связано с возможными авариями, тогда может ли недельная или месячная задержка считаться необходимой?
Нью-йоркскому начальству все равно, думал Митчем, им наплевать, успеет ли мистер Чалмерс попасть на свой съезд вовремя или дорогу разрушит беспрецедентная катастрофа. Они заботятся только о том, чтобы их не в чем было упрекнуть при любом варианте развития событий. Если он задержит поезд, они сделают его козлом отпущения, дабы умерить гнев мистера Чалмерса. Если он отправит поезд, и тот не доберется до конца туннеля, они обвинят его в некомпетентности. Чем бы дело ни кончилось, повернут все так, будто он действовал вопреки их приказам. Что он сможет доказать? Кому? Трибуналу ничего не докажешь, если у него нет ни утвержденной политики, ни узаконенной процедуры, ни прав свидетельствования, ни системы доказательств. Трибунал Объединенного совета признаёт людей виновными или невиновными как сочтет нужным, не сообразуясь с принципами виновности или невиновности.
Дэйв Митчем не разбирался в тонкостях юриспруденции, но понимал, что суд не связан никакими правилами, не считается ни с какими фактами, а слушания есть не торжество законности, а действия людей, и судьба человека зависит не оттого, что он сделал или чего не делал, а только оттого, с кем он знаком или не знаком. Он спросил себя, есть ли у него шансы победить на слушаниях против мистера Джеймса Таггерта, мистера Клифтона Лоси, мистера Кипа Чалмерса и их могущественных друзей?
Всю жизнь Дэйв Митчем уходил от необходимости принимать решения. Ждал, когда ему скажут, что делать, и никогда ни в чем не был уверен. Единственное, что крутилось сейчас у него в мозгу, так это возмущение по поводу вопиющей несправедливости. Фортуна, думал он, повернулась к нему спиной, начальство подвело его под монастырь на единственной за всю жизнь приличной работе. Он никогда не понимал, что способ, которым он получил работу и то, как его подставили, неразрывно связаны воедино.
Глядя на приказ Лоси, он думал, что можно задержать «Комету», прицепить один только вагон мистера Чалмерса к локомотиву и отправить через туннель. Но прежде, чем мысль полностью оформилась, он потряс головой: такое положение заставит мистера Чалмерса заподозрить рискованность предприятия. Мистер Чалмерс может отказаться и продолжить свои требования получить безопасный, но несуществующий дизель. И более того: это будет означать, что он, Митчем, примет на себя всю ответственность, проявит полное понимание опасности, открыто признав суть ситуации, то есть сделает именно то, от чего ловко открестились его начальники.
Дэйв Митчем был не тем человеком, который бунтует против сложившихся обстоятельств или требует от подчиненных выполнения нравственного долга. Он выбрал другой путь: не противиться, а следовать политике начальства. Билл Брент намного превосходил его в любом вопросе, касавшемся техники, но в данном случае Дэйв мог побить Брента без усилий. Прежнему обществу для выживания были необходимы способности Билла Брента, теперь же требовался талант Дэйва Митчема.
Митчем уселся за печатную машинку своей секретарши и двумя пальцами аккуратно напечатал под копирку одно распоряжение формировщику составов и второе — главному механику. Первым он предписывал срочно собрать бригаду локомотива для выполнения «чрезвычайного» задания. Вторым приказывал главному механику «послать лучший из имеющихся в их распоряжении движителей в Уинстон, чтобы выполнить чрезвычайное задание».
Копии он положил себе в карман, открыл дверь, крикнул ночному диспетчеру, чтобы тот поднялся, и вручил ему два приказа для двоих подчиненных, что ждали внизу. Ночной диспетчер, добросовестный молодой человек, доверял своим начальникам и знал, что дисциплина — первое правило на железной дороге. Он удивился тому, что Митчем посылает письменные предписания на первый этаж, но не стал задавать вопросов. Митчем нервно ожидал результата. Спустя недолгое время он увидел, что главный механик идет через двор к депо. Митчем расслабился: подчиненные не пошли на конфликт с ним лично, они все поняли и станут играть по тем же правилам, что и он.
