Шолом-Алейхем - Республика тринадцати
— А мне — ни ваши Соединенные Штаты, ни федеративная республика, — говорит националист. — И знаете, почему? Это не националистично и не по-еврейски. Надо придумать такое название, где бы чувствовался национальный дух, где были бы признаки еврейства.
— Коль скоро с еврейским оттенком, — отзывается сионист, — то я бы предложил воспользоваться именем Герцля.
— Почему Герцля? — вскакивает территориалист. — Почему не назвать Зангвилем?
— Потому что так! Надо назвать «республикой Герцля». Что за смысл в названии «республика Зангвиля»?
— А какой смысл в «республике Герцля»?
— Тоже доказательство! Герцль умер, а Зангвиль еще жив.
— А что же вы хотите? Хотите, чтобы Зангвиль умер? Что он вам сделал плохого?
— Кто говорит об его смерти? Пусть живет сто двадцать лет!
— Так что же вам угодно?
— Если вы не обидитесь, — так начинает рабочий, который пока успел приготовить для всех бананы, — я бы высказал свое мнение. Я ничего не знаю, я простой рабочий, мне кажется, что никаких названий не надо. Достаточно вполне, если будет сказано: первая еврейская республика, или же первая еврейская республика тринадцати соединенных штатов, или просто «республика тринадцати».
Это предложение понравилось, и вся республика, как один человек, воскликнула «браво». Социалист пришел в восторг и обратился к нам на своем русско-еврейском диалекте:
— Братья! Да здравствует свобода! Да здравствует республика! Да здравствует пролетариат! Кричите, евреи, ура!
— Ура! — подхватываем мы все и усаживаемся за стол и с аппетитом беремся за бананы и орехи, а потом ведем долгую беседу о будущем первой еврейской республики, «республики тринадцати». Между прочим, затрагиваем вопрос о законах, которые должны быть разработаны, и о выборе президента. Кого выбрать?
Глаза всех невольно взглянули на капиталиста, а капиталист, почувствовав всеобщий взгляд, выпрямился, хотел было что-то сказать, но вскочил социалист, вечно стоящий в оппозиции капиталу, и сказал на своем русско-еврейском диалекте:
— Я не понимаю, для чего это переглядывание. Мы сделаем так, как поступают во всех цивилизованных государствах. Мы назначим выборы, и кого народ выберет большинством голосов, тот и будет президентом.
— Итак, мы выбираем президента?
Выборы президента первой еврейской республики заслуживают, по нашему мнению, отдельного описания.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Кто разъезжал по белу свету столько же, сколько и я, наверное, согласится со мной, что человечеству еще далеко до совершенства. Крупнейшие парламенты в свободнейших странах не могут похвалиться тем, что они являются выразителями политического идеала. Посмотрите-ка, что творится в республиканской Франции накануне выборов президента! Или возьмите, например, свободную Америку с ее демократическим строением. Б-же мой, что творится, когда наступают выборы! Интриги, сплетни, подкупы. Заваривается каша, в которой чужестранец ничего не поймет. Политическая борьба доходит до того, что люди забывают свое звание человека. Брат встает на брата, отец на сына — небеса разверзаются!
И неудивительно, что у нас на Острове тринадцати страсти разгорелись, когда зашла речь о выборах президента первой еврейской республики. Прежде всего надо было назвать имена кандидатов. Конечно, среди нас были представители различных партий, и каждая партия имела своих сторонников и своих противников. Капиталист, например, был лидером своей капиталистической партии. Сторонниками его были: литвак-ортодокс, дама (единственная женщина на нашем острове), националист, идеалист и материалист. Все они усиленно агитировали в пользу капиталиста. Они уже почти привлекли на свою сторону поляка моисеева вероисповедания. А если они еще одного перетащат к себе, то выборы капиталиста обеспечены большинством восьми голосов. В крайнем случае, они надеялись на пролетария, а для того, чтобы привлечь его, капиталистическая партия выпустила прокламацию, где было обещано, что их кандидат — капиталист — дает слово: 1) защищать собственность; 2) бороться за религию; 3) оберегать интересы рабочих.
Эта прокламация, вывешенная во всех тринадцати колониях, вызвала резкую отповедь со стороны оппозиции, то есть русско-еврейского студента в черной косоворотке. Он раскритиковал каждый пункт в отдельности.
— Я обращаю ваше внимание на нахальство капиталиста! Он будет защищать религию? Оберегать интересы рабочих? Ведь это возмутительно до глубины души!
И социалист не поленился и отправился к пролетарию. Он его застал за работой: рабочий доил коз, получая молоко для всех колонистов. И социалист завел с ним беседу о капиталистическом строе, который главным образом угнетает рабочих, приведя в пример его самого:
— Вы единственный рабочий, работаете с утра до поздней ночи на всех тринадцать колонистов, и хоть бы кто-нибудь помог вам!
На это рабочий ответил ему, что для того Б-г и создал рабочих.
— На себя, но не на другого! — твердил социалист и прочел рабочему лекцию о разделении труда, об уничтожении капитала и т. д. В конце концов он уговорил рабочего не голосовать за капиталиста.
— За кого же мне голосовать? — спрашивает наивно рабочий.
— За себя самого! — отвечает ему социалист.
Рабочий недоумевая глядит на него.
— То есть как это за себя самого?
— Очень просто. Я могу добиться, чтобы у нас президентом был рабочий. Я первый подам за вас свой голос. Да здравствует народ! Да здравствует пролетариат!
Так закончил социалист, тепло и дружески пожимая грубую руку рабочего, и отправился дальше агитировать за своего кандидата.
Легко понять, какое впечатление произвели эти слова на рабочего. Он поставил на землю горшок с молоком и так громко расхохотался, что даже козы взглянули на него с недоумением. Потом, вдоволь нахохотавшись, он присел на камень, сжал голову руками и задумался.
О чем он думал — неизвестно. Быть может, он уже видел себя президентом тринадцати соединенных штатов? Кто же тогда будет доить коз, рвать бананы?
Второй могущественной партией была американская, или атеистическая. Американец обнародовал прокламацию, где огромными буквами, на американский манер, было сказано следующее:
«Леди и джентльмены! Первая еврейская республика в опасности! Спасайте честь тринадцати соединенных штатов Израиля!!»
На его стороне были: социалист, территориалист, идеалист и материалист. Ассимилятор обещал ему свой голос, но с одним условием: если в числе кандидатов будет фигурировать член польской партии «коло», то атеист обязан поддержать эту кандидатуру.
В польское «коло» входили: ассимилятор, идеалист, материалист и дама. Ассимилятор приобрел голос дамы непрестанными комплиментами, утверждая, что она похожа на настоящую варшавянку, а ведь это аксиома, что варшавянки — самые красивые женщины. Прокламация польского «коло» начиналась словами «ясновельможные панове» и заканчивалась возгласом «еще польска не сгинела». Польская прокламация вызвала бурю протеста трех сильнейших партий и заставила их объединиться. Объединились националисты, сионисты и территориалисты.
Эти три партии перетянули на свою сторону ортодокса (вполне понятно!), идеалиста и рабочего и вели переговоры с дамой, чтобы приобрести большинство голосов. Надо заметить, что, объединившись для выступления против польской партии, они все-таки в отдельности агитировали за себя: объединение ничуть не мешало сионисту быть на ножах с территориалистом и надо признаться, что в борьбе они не щадили друг друга.
Официально сионист выступил с прокламацией, девизом которой был: «Да отсохнет рука моя, о Иерусалим, если я забуду тебя». На прокламации был нарисован щит Давида и в тексте были перечислены имена всех деятелей сионизма, начиная с прародителя Авраама. Там же были упомянуты национальный фонд, банк и вино Кармель. И все это заканчивалось национальным гимном.
Вслед за этим появилась прокламация территориалиста под девизом: «Мир — наша родина». И начиналась она так:
«Старый мечтатель! Тысячелетний фантазер! Когда же ты, наконец, проснешься и оставишь радужные грезы, которыми вечные мечтатели, сионисты, убаюкивают тебя». Заканчивалась же словами: «Ищите и обрящете».
Сионист мог рассчитывать на националиста, на ортодокса (само собой понятно!), на идеалиста и на пролетария. Кое-какие надежды были и на женщину по той причине, что сионистские конгрессы происходят в Швейцарии: это обстоятельство невольно напоминает ей покойного мужа.
Очень мало шансов было и у территориалиста. Хотя территориалист и вертелся вокруг дамы, но без успеха. Она уже симпатизировала сионизму по той причине, о которой было сказано выше.
