Сомерсет Моэм - Карусель
— Миссис Мюррей, — произнес он. — Есть один весьма важный вопрос, о котором я желаю вам сообщить.
— Опять благотворительность, мистер Фарли? — воскликнула она. — Вы меня разорите.
— Вы воистину ангел милосердия, и ваш кошелек всегда открыт для церковных нужд. Но на этот раз я желаю обсудить дело более личного характера. — Он поднялся и шагнул к камину, у которого встал так, что тепло перестало проникать в комнату. — Я считаю своим долгом предварить вопрос, который собираюсь задать, небольшим рассказом о моем положении и обстоятельствах. Полагаю, лучше рискнуть показаться слегка скучным, чем оставить неясное представление о себе.
Разумеется, Хильда не могла не понять, к чему он клонит, и после минутного ужаса испытала почти непреодолимое желание рассмеяться. Вероятно, ее любовь к Бэзилу была столь велика, что она и не мечтала, будто ее может возжелать другой мужчина. А о мистере Фарли в этой связи она никогда не думала. Когда она смотрела теперь на него, элегантного, с тщательно уложенными седыми волосами, с ухоженными руками, с непринужденной уверенностью в себе и некоторой склонностью к ожирению, этот человек казался существом неимоверно нелепым. Серьезно и решительно он перечислял преимущества своего положения и не без соблюдения правил приличия объяснял, что он не какой-нибудь нищий охотник за деньгами. Он предлагал справедливый обмен, и многие женщины приняли бы это предложение с благодарностью. Хильда знала, что должна его остановить, но чувствовала, что не готова. К тому же ее терзало любопытство, как именно он сделает предложение. Фарли вдруг резко остановился, улыбнулся и сделал шаг вперед:
— Миссис Мюррей, имею честь попросить вас стать моей женой.
Теперь она была вынуждена что-то ответить и от всей души пожалела, что ей не хватило силы духа остановить этого мужчину вовремя.
— Будьте уверены, я невероятно польщена, — неловко пробормотала она. — Никогда не предполагала, что вы относитесь ко мне таким образом…
Он, возражая, выбросил руку вперед:
— Я не жду немедленного ответа, миссис Мюррей. Это вопрос, требующий серьезных раздумий, и мы оба не дети, чтобы беспечно соединять себя узами брака. Это огромная ответственность, и я хотел бы, чтобы вы поразмыслили над тем, сколько истинного добра могли бы творить в качестве моей жены. Помните этот красивый пассаж у Теннисона: «И рука об руку мы устремимся к более возвышенному»?
Дверь открылась, и викарий Церкви всех душ сумел спрятать раздражение только потому, что был очень вежливым человеком, а Хильда, испытав неимоверное облегчение, повернулась к Фрэнку Харреллу — вошедшему гостю — с величайшей теплотой.
Фрэнк заглянул на работу к Бэзилу, но, не застав его там, отправился на Чарлз-стрит, решив во что бы то ни стало поговорить с миссис Мюррей о Дженни. Казалось, однако, возможность так и не представится, потому что появлялись все новые посетители и разговоры велись все больше на общие темы.
Через некоторое время объявили о прибытии Бэзила, и Фрэнк заметил взволнованный быстрый взгляд миссис Мюррей. Она быстро оглядела Бэзила, сразу отметив его взъерошенные волосы, угрюмую бледность и глубочайшее уныние. Она говорила смеясь, но он почти не улыбался, а лишь смотрел на нее с выражением муки. Ей было очень больно видеть его совершенно несчастным. В конце концов Фрэнк оказался достаточно близко к Хильде, чтобы при этом его не слышали другие.
— Бэзил выглядит больным, не правда ли? Его жена приходила ко мне сегодня утром. Осмелюсь предположить, вы помните, что год назад он женился.
Миссис Мюррей покраснела и уставилась на Фрэнка с холодным подозрением. Она поджала губы, гадая, что у него на уме.
— Я приезжала к ним познакомиться с ней, — бесстрастно ответила она. — Эта женщина показалась мне вульгарной и претенциозной. Боюсь, она не особенно меня интересует.
— Она любит Бэзила всем сердцем, и она страшно подавленна. — Фрэнк смотрел на миссис Мюррей, не отводя глаз, и понизил голос, так чтобы со стороны казалось, будто он ничего не говорит, но для нее каждое слово звучало как удар грома. — Дженни попросила меня передать вам ее слова. Она знает, что Бэзил… любит вас. И она умоляет вас пощадить ее.
Мгновение Хильда не могла ответить.
— Вам не кажется, что с вашей стороны довольно дерзко говорить со мной на подобные темы? — спросила она, произнося слова с паузами, как будто выдавливала их одно за другим.
— В высшей степени дерзко, — согласился он. — И я не отважился бы на это, если бы она не сказала, что любовь звучит как музыка в ее сердце, а что-то мешает ей выразить ее. Мне показалось, что весьма глупая, ограниченная и простая женщина могла дойти до такой мысли, только если пережила адские мучения. И мне стало жаль ее.
— А вы думаете, я не страдала?
Хильда не могла больше скрываться за маской равнодушной благопристойности. Вопрос так взволновал ее, что у нее не хватило духу промолчать.
— Вам он очень нравится?
— Нет, он мне не нравится. Я боготворю землю, по которой он ступает.
Фрэнк протянул руку на прощание:
— Тогда поступайте так, как сочтете нужным. Вы играете в самую опасную игру на свете. Вы играете с людскими сердцами… Простите меня за мои слова.
— Напротив, я благодарна вам, ведь теперь я лучше знаю, что делать. Я забыла о его жене.
Фрэнк удалился, и мистер Фарли, отчаявшись дождаться ухода других гостей, тоже встал. Пожав руку Хильде, он поинтересовался, когда может зайти снова. Встревожившись из-за разговора с Фрэнком, она совершенно забыла о предложении викария Церкви всех душ. Но теперь, когда на нее вдруг нахлынула жажда самопожертвования, оно не казалось ей нелепым или невозможным. В самом деле, если бы она согласилась, этот брак мог бы решить многие проблемы, и она решила не отвергать мистера Фарли сразу, как намеревалась, а прежде хорошо подумать. По крайней мере она не должна предпринимать никаких поспешных действий.
— Я напишу вам завтра, — мрачно произнесла она.
Он улыбнулся и нежно сжал ее руку, уже с некой страстью принятого любовника. Миссис Мюррей осталась наедине с Бэзилом. Он листал какую-то книгу, и это обыденное занятие, в тот момент, когда она была так возбуждена, казалось ей проявлением равнодушия.
— Очень интересно? — холодно спросила она.
Он тут же отбросил книгу.
— Я думал, этот человек никогда не уйдет. Я прихожу в ярость каждый раз, когда вижу его здесь. Вы очень к нему привязаны?
— Какой странный вопрос! — спокойно ответила Хильда. — Интересно, почему вообще вы его задали?
— Потому что я люблю вас! — поддавшись чувству, воскликнул он. — И я ненавижу, когда с вами рядом оказывается кто-то еще.
Она смотрела на него с полнейшей невозмутимостью, и неведомое прежде равнодушие охватило ее, так что она не испытывала совершенно никаких чувств.
— Возможно, вам будет интересно узнать, что мистер Фарли предложил мне выйти за него замуж.
— И что вы ответите?
Его лицо вдруг стало пепельно-серым, а голос — хриплым.
— Не знаю, возможно, да.
— Я думал, вы любите меня, Хильда.
— Именно потому, что люблю вас, я и выйду за мистера Фарли.
Бэзил с жаром подскочил к ней и схватил за руки:
— О, но вы не можете, Хильда! Это же глупо. Вы не знаете, что вы делаете. О, не соглашайтесь, ради Бога! Вы сделаете нас обоих такими несчастными. Хильда, я люблю вас. Я не могу жить без вас. Вы не знаете, как я страдал. Месяцами я с ужасом возвращался домой. Когда на подходе к дому я видел свои окна, мне едва ли не становилось плохо. Вы не знаете, как искренне я жалел о том, что не погиб на войне. Я не могу так больше…
— Но вам придется, — произнесла она. — Это ваш долг.
— О, я думаю, что сыт по горло долгом и честью. Я исчерпал запас терпения. Знаю, я сам во всем виноват. Я был слаб и глуп и должен отвечать за последствия. Но у меня не хватает сил. Я не люблю… свою жену.
— Тогда не допускайте, чтобы она когда-либо об этом узнала. Будьте добры к ней, нежны и снисходительны.
— Я не могу быть добрым, нежным и снисходительным день за днем, неделями, месяцами и годами. И самое худшее — то, что для меня нет никакой надежды. Я честно пытался все наладить, но без толку. Мы слишком разные, и невозможно продолжать жить вместе. Все, что она говорит, все, что она делает, страшно расходится с моими представлениями. Мужчина, который женится на такой женщине, надеется, что поднимет ее до своего уровня. Глупец! Это она утащит его за собой на дно.
Хильда в растерянности расхаживала по комнате, и противоречивые чувства разрывали ей грудь. Она знала, как велика ее любовь к нему, и знала, что его любовь не меньше. Ей была невыносима мысль, что он мучается. Она остановилась и посмотрела на него. Ее глаза были полны слез.
— Если бы не вы, я не смог бы жить, — сказал он, и его голос затронул струны ее души, словно она была неким странным живым инструментом. — Лишь благодаря нашим встречам у меня хватало духу все продолжать. И каждый раз, когда приходил сюда, я любил вас еще более страстно.
