Николай Лейкин - Счастье привалило
Куцынъ вскочилъ со стула, накинулъ на себя шинель, гордо закинулъ голову и прошелся по комнатѣ.
— Баронъ, совсѣмъ баронъ, а то такъ аристократъ… — умилялась тетка. — Вотъ теперь — настоящимъ ясенихомъ въ церковь вѣнчаться поѣдешь.
— Къ ста пятидесяти рублямъ генеральскихъ-то пришлось пятнадцать рублей прибавить, тетенька, — хвастался Куцынъ. — Вѣдь на атласѣ стеганная. Извольте посмотрѣть, какая стежка-то! Въ елку. А боберъ-то какой! — тряхнулъ онъ воротникомъ. — Вы думаете, подкрашенный? Ничуть. Три раза теръ его мокрымъ платкомъ — ни капли краски не сдало. А вотъ сейчасъ фрачную пару покажу.
— Успѣли ужъ сшить развѣ? — удивилась тетка.
— Готовый купилъ. Зачѣмъ-же заказывать, если готовыя есть? Такъ скорѣе и лучше. Чего зѣвать-то? Генералъ ужъ и деньги портному по счету заплатилъ.
Фрачная пара висѣла на стѣнѣ надъ диваномъ, прикрытая бѣлой простыней. Куцынъ повѣсилъ на гвоздь шинель и сдернулъ простыню съ платья.
— Тутъ и фрачная пара, и сюртукъ-съ… Фрачная пара шестьдесятъ пять рублей, сюртукъ тридцать… — говорилъ онъ. — Сукно не англійское, а рижское, но навѣрное не меньше четырехъ рублей аршинъ. А вотъ и спиньжачная парочка, — хлопнулъ себя Куцынъ по бедрамъ, — ужъ обновилъ.
Онъ былъ въ сѣрой триковой парочкѣ и темно-красномъ галстукѣ.
— За всѣ три костюма сто сорокъ рублей генералъ заплатилъ, — сообщилъ Куцынъ. — А вотъ этотъ галстухъ въ магазинѣ готоваго платья въ скидку мнѣ дали.
— Ну, вотъ видишь, я вѣдь все это тебѣ подсдобила, — проговорила тетка.
— Сонъ, сонъ-съ, тетенька. Конечно, я вамъ премного благодаренъ, но прежде чѣмъ шинель-то получить, вѣдь я ее разъ восемь во снѣ видѣлъ. Стоитъ передо мной, какъ живая. Нѣтъ-съ, главнымъ образомъ тутъ сонъ въ руку.
— Однако, не будь меня, такъ и сонъ былъ-бы ни причемъ, — стояла на своемъ тетка.
— Предопредѣленіе-съ… пророчество… Я такъ разсуждаю, что это мнѣ за мои труды неустанные. Вѣдь ужъ какъ я по службѣ работаю!
— Однако, я зачѣмъ къ тебѣ забѣжала-то, — опять начала тетка. — Ты, Вася, какъ тамъ хочешь, а ужъ за мое сватовство долженъ мнѣ хорошей шерстяной матеріи на платье подарить.
— Позвольте. Да вѣдь вы оттуда, съ той стороны сто рублей за сватовство получите, если еще не получили. Сто рублей и какую-то тамъ вещь. Получили?
— Нѣтъ еще, не получила.
— Совѣтую поторопиться, тетенька.
— Ничего… Они люди честные.
— Честные-то честные, но не ровенъ часъ… Все можетъ случиться! — какъ-то загадочно сказалъ Куцынъ и подмигнулъ глазомъ. — Да-съ… Совѣтую не запускать и ужъ во всякомъ случаѣ получите завтра или послѣзавтра.
— Нѣтъ, ужъ когда я вижу, что тебѣ все заранѣе до женитьбы купили, то я спокойна.
— Это, тетенька, ничего не обозначаетъ. Я — человѣкъ запасливый. Я самъ по себѣ, а вы сами по себѣ. И повторяю: совѣтую вамъ какъ можно скорѣе себя обезпечить.
— Ты меня пугаешь, Васенька…
Тетка тревожно смотрѣла на Куцына.
— Нарочно пугаю-съ… — повторилъ племянникъ. — А потомъ близокъ локоть да не укусишь. Да-съ. Что до меня, то я ужъ триста рублей въ задатокъ получилъ.
— Когда?
— Вчера. Былъ у Агнички. Пилъ съ генераломъ красный портвейнъ и получилъ. Генералъ получилъ съ меня росписку на имя Агнички, гдѣ я написалъ, что въ случаѣ женитьбы моей на такой-то и такой-то дѣвицѣ обязуюсь на другой-же день послѣ свадьбы выдать ей отдѣльный видъ на жительство. Отчего-же такой записки не написать, что въ случаѣ женитьбы моей? Я и написалъ. Разстроится дѣло — и паспорта не надо выдавать.
— Да не разстроится, Васенька. Они оба рады-радешеньки, что сторговались съ тобой, — сказала тетка. — И наконецъ, какъ-же пятиться-то имъ, если и задатокъ тебѣ дали, и шинель, и гардеробъ. Агничка подвѣнечное платье себѣ шьетъ.
Куцынъ посмотрѣлъ на тетку, подмигнулъ и произнесъ:
— И все-таки будьте осмотрительнѣе, тетенька. А теперь выпьемте, — произнесъ онъ, указавъ на бутылку.
— Пугаешь ты меня, Вася, пугаешь. Зачѣмъ такъ? — проговорила тетка, проглатывая рюмку водки. — Но все-таки завтра я пойду къ Агничкѣ и попрошу у ней денегъ. Вѣдь условіе-то наше какое? Получить мнѣ сто рублей послѣ свадьбы. Ну, я и думала…
— Раньше просите, тетенька, раньше. Настаивайте… — сказалъ Куцынъ, закусывая колбасой водку.
— Да непремѣнно выпрошу. Ужъ хоть четвертную бумажку въ задатокъ выпрошу.
— Все просите. А то потомъ не получите. Нѣтъ, я теперь при хорошемъ задаткѣ, такъ и правъ!
Куцынъ самодовольно улыбнулся и торжествующе хлопнулъ себя по животу. Тетка опять говорила въ раздумьѣ:
— Нѣтъ, я не думаю, чтобы они отреклись, не такіе они люди… Я все про генерала-то съ Агничкой, Васенька… А что если генералъ говорилъ, что у него есть второй женихъ на примѣтѣ, разслабленный старичекъ этотъ самый, такъ просто онъ хвастался, я думаю… Прямо хвастался. И наконецъ, зачѣмъ-же тогда задатки тебѣ давать, если пятиться!
А племянникъ глядѣлъ на тетку и продолжалъ улыбаться.
— Чего ты улыбаешься-то? — возвысила голосъ тетка.
— Судьбой своей доволенъ, тетенька. Судите сами: обмундировался и деньги есть въ карманѣ. Понятное дѣло, мнѣ любо, — отвѣчалъ Куцынъ и хлопнулъ себя по карману.
— Такъ вотъ давеча я не договорила-то, — опять начала тетка. — Такъ вотъ, коли ты такъ ужъ очень доволенъ, то и ублаготвори меня за хлопоты платьишкомъ.
— Съ той стороны, тетенька, торопитесь получить, съ той стороны. А съ меня будетъ и того, что я васъ угощаю. Сегодня было угощеніе, третьяго дня было угощеніе.
— Да что тебѣ стоитъ десятку-то какую-нибудь на платьишко мнѣ отъ двухъ съ половиной тысячъ! — приставала тетка.
— Двѣ съ половиной тысячи еще буки-съ! Это еще журавль въ небѣ, - отвѣчалъ племянникъ. — А отъ трехсотъ рублей, полученныхъ мной, извольте получить три рубля на ваше кофейное удовольствіе. И затѣмъ будьте здоровы!
Племянникъ вынулъ изъ жилетнаго кармана три серебряныхъ рубля и положилъ ихъ на столъ передъ теткой.
— Ну, и на этомъ спасибо, — сказала она, взяла деньги и стала прощаться, сбираясь уходить домой.
Куцынъ поцѣловался съ ней, почтительно подалъ ей ея пальто, проводилъ ее до дверей на лѣстницу и, когда она стала спускаться внизъ по лѣстницѣ, крикнулъ ей:
— Торопитесь съ Агнички-то получить, что вамъ слѣдуетъ! А то потомъ поздно будетъ!
VIII
За два дня до свадьбы генералъ вызвалъ Куцына для свиданія запиской.
Онъ прислалъ ему записку съ курьеромъ по мѣсту служенія и въ ней было слѣдующее:
«А. В. Перебоевъ, свидѣтельствуя свое почтеніе Василію Ермолаевичу Куцыну, проситъ его прибыть сегодня, въ пятницу, въ девять часовъ вечера къ А. В. Лукашиной для переговоровъ по неотложному дѣлу».
«Безпокоится»… — подумалъ Куцынъ, расписываясь въ пріемѣ записки отъ курьера въ разсыльной книгѣ, и сказалъ курьеру:
— Если его превосходительство спроситъ, то доложите имъ, что въ назначенный часъ прибуду.
Вечеромъ ровно въ девять часовъ Куцынъ былъ у Агнички.
Генералъ встрѣтилъ его въ прихожей. Онъ былъ возбужденъ и закричалъ:
— Что-же это значитъ, что ты совсѣмъ не являешься къ невѣстѣ! Только по вызову. Четыре дня уже не былъ. Словно будто не ты женишься.
— Я не зналъ, ваше превосходительство, что это нужно, — почтительно отвѣчалъ Куцынъ.
— Да какъ-же не знать-то! Вѣдь все-таки ты участвуешь въ бракосочетаніи… какъ главное лицо. Съ тобой надо и объ томъ переговорить, и объ этомъ. Сообщить и то, и это, а ты скрываешься.
— Виноватъ, ваше превосходительство… — извинялся Куцынъ, снимая съ себя шинель и бережно вѣшая ее при помощи горничной на вѣшалку.
— То-то виноватъ! Шинель взяли, гардеробъ взяли, деньги получили и глазъ не кажете, словно и не ваше дѣло, — проговорила Агничка.
Генералъ все-таки подалъ Куцыну два пальца и, когда Куцынъ вошелъ въ гостиную, строго сказалъ ему:
— Я тебя вызывалъ для объясненій.
— Съ удовольствіемъ, ваше превосходительство. А что такое случилось? — заговорилъ Куцынъ.
Въ дверяхъ изъ другой комнаты появилась Агничка и, перебивъ генерала, спросила Куцына:
— А зачѣмъ вы третьяго дня взяли изъ церкви у дьячка свой паспортъ?
— Да… То-есть разрѣщеніе начальства о вступленіи въ бракъ? — поддакнулъ генералъ и нетерпѣливо заморгалъ глазами.
Куцынъ нѣсколько смутился и покраснѣлъ.
— Да зачѣмъ-же ему быть-то теперь тамъ, ваше превосходительство, — отвѣчалъ онъ. — Вѣдь ужъ надобность въ немъ миновала.
— Какъ миновала! Врешь ты! — закричалъ генералъ.
— Зачѣмъ-же мнѣ врать! Окличка въ церкви ужъ сдѣлана.
— Мало-ли что сдѣлана. Свидѣтельство и видъ должны оставаться въ церкви до вѣнчанія. Въ день свадьбы съ него будутъ записывать въ книгу.
— Ахъ, такъ въ день свадьбы-то я его привезу въ церковь, ваше превосходительство. Будьте спокойны.
