Гарольд Роббинс - Сочинитель
Когда он вернулся с кухни со стаканом имбирного зля, она прикуривала очередную сигарету с марихуаной Комнату наполнил резкий запах. Она наклонилась над коктейльным столиком, волосы упали ей на лицо. Теперь верхняя часть ночной рубашки соскользнула с плеч, открывая грудь. Она протянула ему “косяк” — набитую марихуаной сигарету.
— Хочешь затяжку?
— Не сейчас, — отказался он, садясь на стул напротив нее и отхлебывая свой эль.
Она еще два раза глубоко затянулась “косяком”, потом положила его в пепельницу и, снова откинувшись на спинку кушетки, подняла свой бокал.
— Мне скучно, — сказала она.
Он улыбнулся.
— Что еще новенького?
— Я чувствую себя возбужденной, — сказала она.
— И ты не можешь справиться с этой проблемой? — спросил он.
— Я мастурбировала весь день, — сказала она, — но это не такое уж большое удовольствие в одиночку.
— Мастурбация — сольный спорт, — сказал он.
— Не обязательно, — ответила она.
Не отвечая, он сделал еще один глоток.
Все еще откинувшись назад, она развела колени широко в стороны и, раздвинув средний и указательный пальцы в виде буквы V, раскрыла покрытые белокурыми волосами большие губы влагалища так, что показались малые, розовые и влажные. Она наблюдала, как он смотрит на нее.
— У тебя встает? — поинтересовалась она.
— Я же не мертвый, — ответил он, ощущая слабую пульсацию внизу живота.
— Хочешь попробовать эту норку? — спросила она.
— Не возражаю, — ответил он, потирая член через ткань брюк. — Но мне-то в этом какой интерес?
— Я тебя подрочу, — сказала она.
— Я сам сделаю это гораздо лучше, — рассмеялся он. — Отсоси или давай трахнемся, и то и другое пойдет.
— Ты же знаешь, что я не трахаюсь, — сказала она. — Ваши... члены, они такие безобразные.
Он расстегнул ширинку и вытащил пенис. На головке уже выступила прозрачная капля. Джо посмотрел на Лютецию.
— Вот и он, — сказал он. — От тебя требуется всего лишь немножко пожертвовать собой.
— Ой, х-й! — воскликнула она.
— Да, это он, — рассмеялся Джо. — Ему так хочется, чтобы его пососали.
Она с секунду смотрела на него, потом кивнула.
— Хорошо, подойди сюда.
Он встал, перешагнул через упавшие брюки, подошел к ней. Держа ее голову обеими руками, он притягивал ее лицо к своему члену. Она крепко сжимала губы.
— Открой свой паршивый рот, сука! — яростно выпалил он.
Она упорно отворачивалась, мотая головой из стороны в сторону. Когда ему наконец удалось притянуть ее голову к себе, было уже поздно. Его сотряс оргазм, сперма обливала ей лицо и шею.
— Это отвратительно, — шептала она дрожащим голосом, тщетно пытаясь совладать с собой. — Отвратительно.
— Лесбийская сука! — выдохнул он, вытираясь подолом ее ночной рубашки. Одев брюки, он повернулся к ней.
— Куда ты собрался? — спросила она.
— Ухожу, — ответил он.
— Ты не можешь уйти сейчас, — сказала она. — Ты же обещал взять в рот.
— При том условии, что ты сделала бы то же самое.
— Я собиралась, — сказала она. — Я же не виновата, что ты не мог потерпеть, пока я приготовлюсь.
С секунду он ошарашенно смотрел на нее, потом расхохотался.
— Хорошо, ты, сучка, — сказал он. — Вытри с себя сперму и вылезай из этого дурацкого кимоно. Я буду лизать тебя, пока у тебя кишка из задницы не вывалится.
Прошло два часа. Китти все еще спала. Он взглянул на Лютецию.
— Уже почти восемь. Боюсь, она сегодня уже не проснется.
— Наверное, ты прав, — ответила Лютеция и вдруг улыбнулась. — Знаешь, для мужчины ты делаешь это очень хорошо.
— Спасибо, — сухо ответил он. — Могу я воспользоваться вашим телефоном?
Она кивнула. Он позвонил двоюродной сестре, договорившись встретиться с ней у главного входа магазина на Фултон-стрит. Положив трубку, он сказал:
— Мне пора идти.
— О’кей, — ответила она. — Что передать Китти?
— Я свяжусь с ней завтра.
— О’кей, — сказала она, беря со столика бокал. — Ты же не сердишься на меня, правда?
Он улыбнулся.
— Нет Но в следующий раз я потребую равного времени.
* * *Когда он подошел к главному входу “Абрахама и Страуса”, стрелки больших часов показывали без пяти девять. Полисмен занял свое место у внутренних дверей; через несколько секунд у наружных встал второй. Первыми начали выходить покупатели; к девяти, когда зазвенел звонок, большинство из них уже вышло, и полисмены заперли все двери, кроме одной, маленькой. Ушли последние покупатели, и в дверях появились первые служащие.
Мотти запаздывала, когда она вышла, была уже почти половина десятого. Увидев Джо, она улыбнулась.
— Извини за опоздание, — сказала она. — Но менеджеру потребовалось внести кое — какие изменения в рекламные объявления в последнюю минуту.
— Все в порядке, — ответил он, беря ее под руку. Они завернули за угол, пройдя ресторан “Гайдж и Толлнер”. Ресторан был заполнен до отказа.
— Многие из нашей администрации обедают здесь по четвергам, — сказала она.
— Ну и как? — спросил он.
— Это дорого, — ответила она.
Боковыми улицами они шли к станции подземки на Атлантик-авеню. Это был самый короткий путь, почти на три квартала короче, чем через Фултон. Улицы были темными, по обе стороны выстроились многоквартирные дома, заполненные цветными и пуэрториканцами, живущими на пособие по безработице. Люди, которых они встречали по дороге, не казались особенно дружелюбными. Видимо, поэтому Мотти бессознательно сжимала его руку, торопливо перебирая ногами. Завидев яркие огни Атлантик-авеню, она вздохнула с облегчением. Вход в подземку был на углу.
У него были приготовлены монеты в пять центов, и они прошли через турникеты, быстро дошли до части платформы, где останавливается первый вагон, в нем обычно меньше народу; кроме того, выйдя из головного вагона, как раз попадаешь напротив выхода из станции “Нью-Лотс”, куда они направлялись.
Им повезло. Первый же подошедший поезд оказался почти пустым “Нью-Лотс-авеню экспрессом”. Они сели на длинное жесткое сиденье Он взглянул на нее.
— Все в порядке?
Она кивнула.
— Спасибо, что зашел за мной. На прошлой неделе одну из наших девушек изнасиловали на боковой улице.
— Может быть, она этого хотела, — сказал он.
— Это неправда, — рассердилась она. — Я хорошо ее знаю. Она хорошая девушка. Почему вы, парни, всегда думаете, что девушки хотят, чтобы их изнасиловали?
— Но они действительно этого хотят, — сказал он. — Только посмотри, как они одеваются, даже ты. У тебя такой вырез, что сиськи вываливаются, а платье так обтягивает задницу, что каждое движение кажется приглашением.
— У тебя и в самом деле грязный ум.
— Это нормально, — рассмеялся он. — Сиськи и задницы. У любого парня встанет.
— У тебя всегда встает, — сказала она. — Даже когда ты был маленьким.
Он не ответил.
— Ты встречался с отцом? — спросила она.
— Да.
— И что произошло?
— Ничего, — ответил он. — Все в порядке.
— Твой отец сердился?
— Ты же знаешь папу, — сказал он. — Но все сработало. Я получил работу в крутой компании.
— А что с призывом? — спросила она.
Он почувствовал раздражение.
— Я же сказал, что обо всем позаботились.
Она помолчала, потом, потупив глаза на свою сумку, тихо произнесла:
— Я получила письмо от Стиви. Он хочет жениться на мне, когда приедет домой на каникулы.
В его голосе прозвучало удивление:
— Мой брат?
Теперь она была раздражена.
— Ты знаешь еще какого-нибудь Стиви?
— Не понимаю, — сказал он. — Как ты могла получить письмо до мамы? Мать всегда вскрывала всю корреспонденцию перед тем, как отдать получателю.
— Он не посылал его к нам домой, — сказала она. — Я получила его в магазине, когда пришла туда сегодня утром.
— Он пишет тебе?
— Время от времени, — ответила она.
— Он упоминал об этом когда-нибудь раньше?
— Нет.
— Паршивый ублюдок, — сказал он и посмотрел на нее. — Что ты собираешься делать?
— Не знаю, — ответила она. — Я боюсь того, что может об этом подумать твоя мать. Мы все-таки двоюродные брат и сестра.
— Это ни черта не значит, — сказал он. — Это совершенно нормально для еврейских семей. Ты же знаешь, что говорят, будто браки внутри семьи укрепляют ее.
— Это не шутки, — сказала она.
Он взглянул на нее.
— А что ты сама об этом думаешь? Ты хочешь выйти замуж за Стиви?
— Он мне нравится, — ответила она. — Но я никогда не думала о том, чтобы выйти за него замуж. Он пишет, что всегда думал обо мне. И что если бы мы поженились, то прекрасно жили бы. Во-первых, в следующем году он заканчивает медицинскую школу, и, если бы мы поженились, ему бы не пришлось идти в армию, он бы пошел работать в больницу на три года вместо службы в медицинских частях. Ему уже предложили места в восьми больницах, в разных штатах. Мы могли бы жить, где захотели. Врачи требуются везде.
