Джейн Остен - Сэндитон
– Я думаю, сэр Эдвард, что Ваша нынешняя ситуация не так трагична, как Вам может сейчас казаться, – сказала она с завидным спокойствием. – Я уверена, что мы сумеем вернуть это письмо, или даже, может быть, превратить все это в шутку. А теперь скажите, это правда, что мисс Элизабет Бриртон не приедет на следующей почтовой карете?
– Откуда я знаю? – крикнул сэр Эдвард в припадке бешенства. – Конечно, она приедет, но я не хочу ее видеть в Сэндитоне! Для нее я тоже оставил письмо… в гостинице… я написал, чтобы она немедленно отправлялась назад в Лондон, где ей и следует быть. И что никто из Сэндитона не собирается встречать ее… и никто не ждет ее там… ни ее кузина, ни леди Денхэм, ни кто-либо еще.
– Но причем здесь мисс Элизабет?
– А почему бы и нет? Я о очень тщательно спланировал эту сегодняшнюю авантюру. До самых мельчайших деталей. Я избавлялся от одной кузины и в то же время приобретал другую…
– Да, да, – согласилась Шарлотта. – Я вижу, что вы очень хорошо все продумали. Но теперь ваши планы рухнули. Сэр Эдвард, прошу Вас, выслушайте меня внимательно. – Она решила рассказать о бегстве Клары с Генри Бруденаллом, чтобы привести в чувства своего импульсивного попутчика. – Простите, но мне кажется, у Вас не было шансов бежать с мисс Бритон. Когда я сказала, что не знаю, где она сейчас, это было лишь полуправдой. Я, действительно, не могу предположить, где она находится в данный момент, но с уверенностью могу сказать, что мисс Бриртон сейчас где-то на пути между Брайтоном и Халлом. Мисс Клара сегодня выехала из Сэндитона, но совсем в другом направлении и не собирается возвращаться. Она на пути в Индию вместе со своим кузеном, Генри Бруденаллом, к которому она питает искренние чувства с самого детства.
Шарлотта произнесла всё это неторопливо и четко, словно пыталась объяснить что-то важное отстающему в развитии ребенку. А он, как ей казалось, выслушал это известие с серьезной сосредоточенностью, что давало некоторую надежду, наконец, успокоить и вразумить его.
– Мне очень жаль, но я должна сказать, что у вас не было никакой надежды обрести любовь мисс Бриртон. Думаю, она бы никогда не согласилась бежать с вами.
– Бежать? – возмутился сэр Эдвард, приходя в ярость. – Никто и не собирался бежать! Да, я писал леди Денхэм, что мы бежим… но никогда ни на минуту не думал об этом. Я думал именно о похищении, а не о бегстве, – кричал он с наигранной гордостью. – Клара Бриртон отвергла мою благородную страсть, мое чистое чувство. Она разбила мне сердце своим холодным равнодушием и должна была быть наказана за это! Этот день должен был стать днем ее гибели, а не моей!
Шарлотта едва не задыхалась от гнева. Сэр Эдвард в самом деле пал слишком низко. Он был так подл, надменен и самодоволен, что казалось, эти бурные чувства нанесли непоправимый ущерб его и без того скромному рассудку. Она все еще надеялась, что он успокоится и сможет внимать здравому смыслу и отчаянно пыталась найти нужные слова, но, похоже, ярость полностью затмила его. Мелкий тиран, всё это время живший в лощеном и статном аристократе, вырвался на свободу и праздновал победу. Сэр Эдвард бесцеремонно выхватил из ее рук вожжи и, нахлестывая и понукая бедную лошадь, пустил ее галопом по дороге к Виллингдену.
– Что Вы делаете? – крикнула Шарлотта, глядя, как кабриолет угрожающе раскачивается из стороны в сторону. Она вцепилась в сиденье, потому что в какой-то момент ей показалось, что лошадь перестала подчиняться сумасбродному вознице и понесла. Но через мгновенье снова подчинилась воле своего хозяина и покорна бежала вперед. Сэр Эдвард всё еще торжествующе размахивал кнутом, и тогда Шарлотта поняла, что он пугает не только лошадь, но и ее.
– Отвергнутый одной прелестницей, я решил выбрать себе другую! – крикнул сэр Эдвард с диким смехом. Взглянув на его аристократический профиль в пылу этой бешеной гонки, Шарлотта вновь заметила то страстное и одновременно насмешливое выражение, которое он пытался изобразить сегодня утром, когда принял ее за мисс Бриртон.
Ее терпению пришел конец. Последняя выходка сэра Эдварда, эта дикая, театральная гонка по ухабам, освободили ее от последних предрассудков и необходимости продолжать с ним вежливую беседу. Она была не встревожена, а скорее рассержена и резко бросила ему:
– Сэр Эдвард, немедленно остановите лошадь, чтобы я сошла. С меня хватит и этого безрассудства.
Вместо ответа, он вновь глухо расхохотался и попытался придать себе еще более грозный вид.
– Остановить мою лошадь, не так ли? Нет уж! Теперь Вы – моя пленница и заложница, у вас нет никакого шанса сбежать. Разве вы еще не поняли, что именно Вас я сейчас похищаю?
– В кабриолете? – воскликнула Шарлотта с презрением. Но сарказм был слишком слабым оружием, чтобы ранить ее похитителя. Больше она не проронила ни слова, а сэр Эдвард всё гнал и гнал лошадь вперед, пока его ярость немного поутихла. Шарлотта внимательно наблюдала за ним и пыталась понять, зачем он решил похитить ее, ведь он не испытывал к ней даже влюбленности. Пытался таким образом убедить ее в своей страсти к Кларе Бриртон? Наивно. Впрочем, как и все его действия в это утро: сначала он собирался похитить одну леди, а когда не получилось, решил увезти другую. По нескольким злорадным и бессмысленным фразам, которые он время от времени произносил на ходу, она сделала вывод, что он сам не ведает, что творит, и неразбериха, царящая в его голове, вполне соответствует его взбалмошному нраву и отвратительному настроению. Бессмысленная гонка продолжалась, и Шарлотта уже не сомневалась, что рано или поздно эта дорога приведет в порт. Ее первым предположением было, что сэр Эдвард намеревался тайно увезти Клару во Францию, но тут же отвергла его, понимая, что вряд ли он мог усадить на корабль сопротивляющуюся Клару, кроме того, он вчера практически загнал лошадь, и сегодня она вряд ли смогла бы осилить такой долгий путь. И тут она вспомнила разговор, который случайно услышала в чайной комнате, тогда сэр Эдвард обмолвился: «Один из моих друзей Отуелл, – говорил он, – имеет небольшой охотничий домик и хочет преобразовать его в орнаментированный коттедж. На лето он уезжает в Швейцарию и оставляет мне свои ключи. Это где-то в Виллингденском Аббатстве, кажется, к востоку от Хейлсхеме».
«Как это похоже на сэра Эдварда! – размышляла Шарлотта, – Задумать похитить молодую леди всего в нескольких шагах от ее родного дома! Очень оригинальный план». Теперь ее последние опасения исчезли, хотя она никогда не считала эту ситуацию тревожной.
Однако пока она не находила подходящего момента повлиять на своего самодовольного и глупого похитителя. Его поведение было возмутительным и оскорбительным, а ее увещевания или гнев – бесполезны. И хотя она была рассержена, перспектива похищения средь бела дня в открытом кабриолете нисколько не пугала ее. Шарлотта не собиралась кричать на сэра Эдварда или выпрыгивать на дорогу, и уж тем более расплакаться, умоляя его о пощаде.
Здравый смысл подсказал ей, что даже если сэр Эдвард снова станет нахлестывать свою единственную лошадь, чтобы изобразить из себя злодея, в конце концов, он будет вынужден умерить свой пыл и можно будет снова заговорить с ним. Поэтому она продолжала молчать и держаться за сиденье, до тех пор, пока лошадь постепенно не перешла с легкого галопа на рысь.
Удовольствие от необычно быстрой езды, которую мог вынести поддержанный кабриолет, развеяло несносное настроение сэра Эдварда. Он повеселел, и хотя еще не был способен мыслить здраво, но зато с удовольствием начал декламировать стихи, как всегда с лирическими отступлениями и своеобразным пониманием.
– Драгоценная моя, я хочу сделать для Вас всё, чтобы смягчить тревогу и вернуть прежний блеск Вашим бездонным глазам. Пусть эти поэтические строки будут моим девизом в нашей будущей краткой, но полной романтических приключений, жизни:
Когда красотка безрассудна,
Измена ей не повредит,
Что ее сердце успокоит?
Что ее слезы осушит?
Восхитительно! Восхитительно! С каким непревзойденным и неувядаемым вдохновением как раз о моем случае пишет Драйден. Я готов признать его своим наставником в сердечных делах!
– Это Голдсмит, – возразила Шарлотта. Прекрасно понимая, что расчетливая лесть была бы идеальным способом воздействия на сэра Эдварда и легко позволила бы ей манипулировать им, как марионеткой, она не могла идти против себя и продолжала с насмешкой поглядывать на него.
– А ваша цитата, кстати, весьма неточна и, я бы даже сказала, неуместна в нашем случае, – продолжала она, удивляясь своей язвительности. Правильно было бы сказать так: «Какие чары могут успокоить?» и «Что может слезы осушить ее?» А чьи слезы Вы, сэр Эдвард, имеете в виду, вспоминая эти строки? У меня ни одной слезинки и потом, разве можно обо мне такое сказать – «безрассудная особа»? Нет, это явно не обо мне.
