Гарольд Роббинс - Сочинитель
— Вы Джо Краун, тот самый писатель?
— Да, — ответил я.
— Я счастлива с вами познакомиться, — сказала она. — Я только что закончила читать вашу новую книгу. Она уже заняла первое место в списке бестселлеров, — она рассмеялась. — Это сумасшедшая книга, просто сумасшедшая! — добавила она.
— Немножко, — отвечал я.
Тут она снова стала серьезной.
— Где ваш багаж?
Я положил кейс на стойку и открыл его.
— Вот.
— Больше ничего? — спросила она.
— Нет, — ответил я. — Вся нужная мне одежда здесь, дома.
Она секунду помолчала, набирая на стоявшем перед ней компьютере какие-то цифры.
— Вам больше нечего предъявлять? — спросила она. — Подарки, драгоценности, парфюмерия?
— Ничего, — сказал я. — Путешествую налегке.
Ее пальцы снова пробежали по клавиатуре компьютера, потом она снова повернулась ко мне, отдала паспорт и подписала таможенную декларацию.
— Оставьте декларацию вон там, у дверей, когда будете выходить. Мне очень нравятся ваши книги, действительно нравятся. Они так волнуют.
— Спасибо, — поблагодарил ее я.
Она взглянула на меня.
— По-моему, я читала в газетах, что сегодня вечером вы празднуете свою серебряную годовщину в списке бестселлеров?
— Да, это так, — ответил я.
— Это, должно быть, чудесно, — сказала она. — Вы ездите по всему миру, и везде — приемы и всякие интересные события.
— Могло быть и хуже, — я рассмеялся.
— Счастья вам, — пожелала она.
— Еще раз спасибо, — сказал я и вышел. Поблагодарив менеджера “Эр Франс”, я оглянулся, ища глазами свою машину. Здешний воздух не так-то хорош, в нем процентов восемьдесят угарного газа, если выдастся удачный день. Этот день был удачным. Я только слегка задыхался.
Вырвавшись из общего потока машин, ко мне подъехал серебристо-голубой “роллс-ройс” Из него выпрыгнул Лэрри и, обежав вокруг автомобиля, раскрыл передо мной дверцу.
— Добро пожаловать домой, босс, — он улыбнулся. — Я бы ждал вас здесь, да меня прогнали копы. Ну, ничего страшного. Всего-то два раза проехался вокруг аэропорта.
Я уселся на переднее сиденье рядом с ним.
— Опусти верх машины и включи кондиционер, — попросил я. — На улице чертовски жарко и отвратительно пахнет.
Лэрри исполнил все за одну секунду. Потом машина тронулась с места, и мы влились в поток автомобилей. Лэрри посмотрел на меня.
— Вы хорошо выглядите, — заметил он. — А как ходите?
— Все отлично, — ответил я. — Никаких проблем.
— Это здорово, — сказал он.
— Где миссис Краун? — поинтересовался я.
— В ресторане, заканчивает последние приготовления к празднику, — ответил он. — А потом поедет домой. К половине шестого туда подойдут парикмахер и косметолог.
— Понятно, — сказал я.
— Вам звонил ваш врач. Он хотел, чтобы вы перезвонили ему сразу, как приедете.
— О’кей, — я поднял трубку телефона и набрал номер. Подошла медицинская сестра. — Звонит Джо Краун, — послышался щелчок, в трубке раздался голос Эда.
— Как у тебя дела, черт возьми? — осведомился он.
— Пока живой. Не знаю как, но мне это удалось.
— Ты уже дома? — спросил он.
— Нет, — ответил я. — Звоню из машины. Только что отъехали от аэропорта.
— Давай встретимся через полчасика, — предложил он. — Хочу на тебя взглянуть.
— Заметано, — ответил я. — Буду дома.
— Кстати, — продолжил он, — поздравляю тебя с новой книгой. Я видел, она уже вышла на первое место.
— Мне повезло, — сказал я.
— Отлично, — сказал он. — До встречи.
Я повесил трубку и, обернувшись, посмотрел на Лэрри.
— Как у вас тут шли без меня дела?
— Нормально, — ответил он. — Когда вас нет, приходится не так уж много ездить, — он взглянул на меня. — Я читал в “Энквайрер”, что девчонки на французских дискотеках танцуют с голым верхом, это правда?
— Правда, — ответил я.
— Ну и дела! — воскликнул он. — Как же вы это выносили? Да если бы я пришел туда потанцевать, у меня бы так встал, что молния бы на ширинке лопнула!
Я рассмеялся.
— У меня таких проблем нет. Не забывай, хоть я хожу уже неплохо, но до танцев дело еще не дошло.
Там, где мы ехали, были пробки, и Эд, ехавший другой дорогой, оказался у меня дома раньше. Он сидел в баре, потягивая шотландское виски с водой. Пока я подходил к нему, он внимательно смотрел на меня.
— Ты в самом деле отлично ходишь, старина, — сказал он, вставая и обнимая меня.
Я тоже обнял его.
— Я хорошо себя чувствую.
— Тогда зачем трость? — спросил он, беря ее у меня и осматривая.
— Когда я сильно устаю, нога немного побаливает.
— Это нормально, — заметил он. Его пальцы наткнулись на металлический набалдашник трости. — Настоящее золото?
Я кивнул.
— А ты что думал? Нержавеющая сталь? Это нанесло бы моей репутации непоправимый ущерб.
— Где ты взял эту трость?
— Ее подарила мне во Франции одна женщина, — сказал я.
— Лаура? — спросил он.
— Кто же еще? — ответил я вопросом на вопрос.
Он вернул мне трость. Зайдя за стойку бара, я смешал себе шотландского виски с водой, потом уселся на табуретку рядом с Эдом.
— Твое здоровье! — провозгласил я.
— Твое здоровье! — ответил он. — Как прошло лето во Франции?
— Нормально, — сказал я. — Я-то думал, ты туда ко мне приедешь.
— Не получилось, — ответил он — Я был слишком занят.
— Я слышал, ты развелся, — заметил я. — Ты вечно занят разводами.
— Черт возьми, — сказал он. — Не везет мне с бабами.
— Если посмотреть с другой стороны, то можно считать большим везением, что ты наконец-то избавился от одной, — сказал я. — Смотри на это так.
— Я предпочел бы встретить симпатичную леди и жить с ней счастливо, — проворчал он.
— Это нетрудно, — заметил я. — Но только совсем не обязательно на них жениться.
— Ты-то все еще женат. Не знаю, как это тебе удается, со всеми историями, в которые ты впутываешься.
В ответ на его слова я улыбнулся.
— Я всегда возвращаюсь домой к маме, — сказал я. — И она это знает.
— У тебя одышка, — сказал он.
— Восемнадцать часов в самолете и то дерьмо, которое здесь называют воздухом, могут доконать кого угодно. Особенно меня с моей астмой.
Он достал из кармана стетоскоп.
— Снимай рубашку, я тебя прослушаю.
— Опять играем в доктора? — поддразнил я его.
— Я действительно доктор, — с убийственной серьезностью ответил он. — Делай, что тебе говорят.
Я снял рубашку, и мы сыграли в “сделай-вдох-а-теперь-выдох”.
— Кстати, — заявил он. — Я по-прежнему считаю, что это не астма, а эмфизема. Ты все еще куришь?
— Да.
— Бросай сейчас и проживешь на пять лет больше. Я это тебе гарантирую.
— Я получу пять лет или пятьдесят тысяч лишних миль? — засмеялся я.
— Я говорю серьезно, — сказал он. — Сейчас еще ничего, но ведь может наступить ухудшение.
— Обдумаю твои слова, — ответил я, надевая рубашку. — Но как только я начинаю писать, рука сама тянется к сигарете.
— Расслабься, — посоветовал он. — Работай меньше. Тебе не нужно так напрягаться. Деньги не настолько важны для тебя теперь. Я же знаю, у тебя все хорошо налажено.
— Ты не понимаешь, — сказал я. — Писатель не может перестать работать — не может, пока у него в голове есть хоть одна идея. И я никогда не проживу достаточно долго для того, чтобы написать все то, что бы мне хотелось написать. Даже если доживу до ста пятидесяти лет.
Выражение его лица смягчилось.
— Ты знаешь, что ты сумасшедший?
— Да, — ответил я. — Но передо мной всегда встает еще одна вершина, на которую нужно вскарабкаться. В любом случае спасибо за то, что попробовал меня уговорить.
— Подходи ко мне в офис в пятницу, — сказал он. — На обычный регулярный осмотр.
— Договорились.
— Увидимся вечером, — он встал. — Постарайся немного поспать перед праздником. У тебя и так уже был длинный день.
Выглянув в окно, я увидел, как его машина удаляется от дома по подъездной аллее. Потом я поднялся в спальню, лег на кровать и закрыл глаза. Спалось мне неплохо, только в ушах продолжал звучать рев реактивных двигателей.
* * *Я ощутил на своем плече легкое прикосновение чьей-то руки.
— Привет, детка, — пробормотал я, не двигаясь. — Я сплю.
Ее мягкая щека прижалась к моей.
— Прости, любимый, мне не хотелось тебя будить, но сейчас уже шесть, ты проспал четыре часа Тебя уже ждут парикмахер и маникюрша. Мы должны быть в ресторане раньше восьми, когда начнут съезжаться гости.
— Пошли бы они к черту, — отмахнулся я, и тут мои ноздри уловили незнакомый аромат. — Господи! — воскликнул я. — Я по ошибке попал не в тот дом.
Она рассмеялась.
— Я решила попробовать новые духи. А теперь перестань дурачиться и слезай с кровати, — она взяла меня за руку и положила ее себе между ног. — Ну-ка, повтори, что ты попал не в тот дом.
Я притянул ее к себе и поцеловал.
— Здравствуй, мама.
