Итало Кальвино - Наши предки
И вот однажды утром к балкону подскакал англичанин. Виола уже сидела у окна. Они улыбнулись друг другу. Маркиза как бы невзначай уронила записку. Лейтенант поймал ее на лету, прочел, поклонился и мгновенно умчался, красный от волнения. Любовное свидание?! Значит, англичанин ее избранник? Козимо поклялся еще до вечера свести с ним счеты.
В этот момент к балкону подскакал неаполитанец, Виола кинула записку и ему. Офицер прочел ее, поднес к губам и поцеловал. Значит, он считает себя ее избранником? А что же другой? С кем из двух ему надо бороться?! Одному из них Виола наверняка назначила свидание, над другим же она подшутила, по своему обыкновению. А может быть, она хотела посмеяться над обоими сразу?
Что же до места тайного свидания, то подозрения Козимо пали на беседку в глубине парка. Незадолго до этого маркиза велела ее перестроить и обставить, и Козимо сгорал от ревности, потому что прошли времена, когда, по велению донны Виолы, палатки и диваны водружали на вершинах деревьев: теперь она предпочитала места, куда ему ни за что не добраться.
«Буду следить за беседкой, – решил про себя Козимо. – Если она назначила свидание одному из лейтенантов, то только там». И он спрятался в листве конского каштана.
Перед закатом послышался топот. Подскакал неаполитанец.
«Сейчас я его позлю!» – решил Козимо и залепил ему в шею шариком из беличьего помета. Офицер дернулся, недоуменно поглядел вокруг. Козимо высунулся из листвы и увидел за кустами изгороди английского лейтенанта, который слез с седла и привязывал коня к дереву. «Значит, это он, а тот, другой, очутился здесь случайно». И шарик беличьего помета угодил прямо в нос англичанину.
– Who’s there?![59]– воскликнул английский офицер и готов был уже пролезть сквозь изгородь, как вдруг столкнулся лицом к лицу со своим неаполитанским собратом, который, сойдя с коня, тоже воскликнул:
– Кто там?!
– I beg your pardon, Sir[60], – говорит англичанин, – но я вынужден просить вас немедленно удалиться отсюда.
– Я здесь нахожусь по праву, – парирует неаполитанец, – и предлагаю вашей милости покинуть это место!
– Ваше право ничто в сравнении с моим, – отвечает англичанин. – I’m sorry[61], но я не позволю вам здесь оставаться.
– Это вопрос чести, – говорит соперник, – и порукой тому мое происхождение. Я – Сальваторе ди Сан-Катальдо ди Санта-Мария Капуа Ветере, лейтенант военно-морского флота Королевства Обеих Сицилии![62]
– Сэр Осберт Каслфайт, третий в роду, – представился англичанин. – Клянусь честью, вам придется уступить мне место.
– Ну нет, раньше я прогоню вас этой шпагой! – И неаполитанец выхватил шпагу из ножен.
– Вы желаете сразиться, синьор?! – воскликнул сэр Осберт, становясь в позицию. Начался поединок.
– Я ждал этого случая, сэр, и не один день! – сказал неаполитанец, делая выпад.
Сэр Осберт отвечал, парируя удар:
– Я давно уже следил за вами, лейтенант, и жаждал с вами помериться силами.
Равно искусные фехтовальщики, оба лейтенанта не уступали друг другу в атаках и ложных выпадах. Поединок был в самом разгаре, как вдруг послышалось:
– Остановитесь, ради всего святого!
На пороге беседки появилась донна Виола.
– Маркиза, этот человек!.. – в один голос воскликнули оба лейтенанта, опустив шпаги и показывая друг на друга.
– Мои дорогие друзья, прошу вас, вложите шпаги в ножны. Разве можно так пугать даму? Я люблю эту беседку, потому что это самое тихое и уединенное место в парке, и вот, не успела я заснуть, как меня разбудил лязг оружия!
– Но, миледи, – произнес англичанин, – разве вы не пригласили меня сюда?
– Но ведь вы, синьора, ждали здесь меня! – воскликнул неаполитанец.
Из уст донны Виолы вырвался смешок, легкий, как шелест крыльев.
– Ах да, да, я приглашала вас... или нет, вас... О, моя вечная забывчивость... Но чего же вы ждете? Входите, усаживайтесь поудобнее, прошу вас.
– Миледи, я думал, что приглашен один. Я ошибся. С вашего позволения я удаляюсь. Мое почтение!
– Я хотел сказать то же самое и откланяться.
Маркиза негромко смеялась.
– О, мои добрые друзья... Мои милые, добрые друзья. Я такая рассеянная! Я думала, что назначила сэру Осберту свидание на один час... и дону Сальваторе – на другой. Ах нет, все не так: я назначила сэру Осберту свидание в одном месте, а дону Сальваторе в другом... Словом, раз уж вы пришли оба, то почему бы нам не присесть и мирно не побеседовать?
Оба лейтенанта обменялись недоуменными взглядами, а затем посмотрели на донну Виолу.
– Как прикажете это понять, маркиза? Вы принимали наши ухаживания только из желания подшутить над нами?
– Почему же, мои милые друзья? Наоборот, совсем наоборот... Ваша преданность не могла оставить меня равнодушной... Вы оба так дороги мне. Это и заставляет меня мучиться... Предпочтя элегантность сэра Осберта, я потеряла бы вас, дон Сальваторе, самого пылкого моего поклонника. А предпочтя страстность лейтенанта Сан-Катальдо, я принуждена была бы отказаться от вас, сэр! О, почему... почему?..
– Что почему? – в один голос спросили оба офицера. И донна Виола, опустив голову:
– Почему я не могу принадлежать обоим сразу?..
На верхушке конского каштана хрустнули ветки: Козимо не в силах был усидеть на месте.
Но лейтенанты были слишком взволнованы, чтобы его услышать. Они оба отступили на шаг.
– Это невозможно, синьора!
Маркиза подняла свое прекрасное лицо и одарила претендентов самой лучезарной из своих улыбок:
– Однако я буду принадлежать тому из вас, кто в доказательство своей любви, желая во всем угодить мне, первым объявит, что он готов делить меня с соперником.
– Синьора...
– Миледи...
Оба лейтенанта, отвесив Виоле сухой прощальный поклон, повернулись друг к другу и пожали друг другу руки.
– I was sure you were a gentleman[63], синьор Катальдо, – сказал англичанин.
– Я тоже не сомневался в вашем благородстве, сэр Осберт! – воскликнул неаполитанец.
Они повернулись к маркизе спиной и направились к лошадям.
– Друзья мои... Вы обиделись... Какие вы оба глупые... – говорила Виола, но оба офицера уже поставили ногу в стремя.
Этой минуты Козимо дожидался давно, предвкушая, как он насладится своей хитроумной местью: обоих соперников ждал крайне неприятный сюрприз. Но сейчас, увидев, как благородно повели себя оба, распрощавшись с коварной маркизой, Козимо сразу утерял к ним всю вражду. Но было слишком поздно! Теперь уже невозможно изъять ужасное оружие мести. В тот же миг Козимо великодушно решил их предупредить.
– Стойте! – крикнул он с дерева. – Не садитесь в седло!
Оба офицера тут же подняли головы.
– What are you doing up there? Что вы делаете там, наверху? Как вы смеете? Come down![64]
Позади послышался легкий шелестящий смех Виолы.
Оба соперника пребывали в полнейшей растерянности. Значит, был еще третий, и он присутствовал при их объяснении. Положение осложнялось.
– In any way[65], – воскликнули они, – мы остаемся заодно!
– Клянемся честью!
– Ни один из нас не позволит делите любовь миледи с кем бы то ни было!
– Никогда в жизни!
– Но если вы все же согласитесь...
– И в этом случае только заодно. Мы согласимся лишь вместе.
– Хорошо! А теперь прочь отсюда!
При этих словах Козимо стал кусать палец, в бешенстве оттого, что готов был помешать свершению мести. «Так пусть же она свершится!» И он снова скрылся в листве. «Сейчас они закричат», – подумал Козимо и зажал уши. И тут из двух глоток одновременно вырвался отчаянный вопль. Оба лейтенанта сели на ежей, спрятанных под попонами.
– Измена! – Оба скатились на землю, оглашая воздух криками, отчаянно извиваясь, готовые, казалось, броситься на маркизу.
Но донна Виола, разгневанная больше их, крикнула ввысь:
– Подлая, злая обезьяна! – И, подскочив к каштану, полезла по стволу, столь быстро исчезнув из поля зрения офицеров, что они решили, будто она сквозь землю провалилась.
Наверху, в ветвях, Виола встретилась лицом к лицу с Козимо. Они смотрели друг на друга горящими глазами и в своем священном гневе были чисты, как неумолимые архангелы. Казалось, они вот-вот разорвут друг друга, как вдруг Виола воскликнула:
– О мой дорогой! Ты такой, каким я хочу тебя видеть, – ревнивый, беспощадный.
Она обвила его шею руками, и Козимо позабыл обо всем на свете. Но вот она выскользнула из его объятий, слегка откинула голову и задумчиво проговорила:
– Но ты видел, как они меня любят? Они уже готовы делить меня между собой.
Казалось, еще миг, и Козимо бросится на Виолу, но вместо этого он залез по веткам еще выше, стал кусать листья, биться головой о ствол.
– Они оба черви-и-и!..
Виола отпрянула от него, лицо у нее стало каменным.
– Тебе многому надо у них поучиться.
Она повернулась и поспешно спустилась с дерева.
