Эрих Ремарк - Возлюби ближнего своего
Керн продолжал сидеть на корточках, крепко обхватив руками чемодан.
— Перейдя границу, я сразу заявил в полицию, чтобы вернуться обратно в Швейцарию. Мне не нужно платить пошлину.
— Вы только послушайте его!.. Вы что, собираетесь меня учить?
— Оставь юношу в покое, Франсуа, — сказал чиновник, который сидел за столом и писал.
— И не подумаю! Этот бош, видите ли, все знает! Как и вся их банда там, в Германии! Живо, вытаскивайте бутылки!
— Я — не бош, — ответил Керн.
В этот момент вошел третий чиновник. Керн заметил, что он чином постарше первых двух.
— Что здесь происходит? — коротко спросил он.
Чиновник объяснил ему, в чем дело. Инспектор посмотрел на Керна.
— Вы сразу заявили о своем переходе в полицию? — спросил он.
— И вы хотите вернуться в Швейцарию?
— Да. Поэтому я здесь и очутился.
Инспектор минуту раздумывал.
— В таком случае ему не надо платить, — наконец решил он. — Он — не контрабандист. Его самого закинули сюда контрабандой. Отошлите его назад — и делу конец!
Он ушел.
— Ну, видишь, Франсуа, — сказал чиновник, сидевший за столом. И чего ты всегда так волнуешься? Ведь это только действует тебе на желчный пузырь!
Франсуа ничего не ответил. Он лишь нерешительно посмотрел на Керна. Керн в свою очередь посмотрел на него. Только сейчас до его сознания дошло, что он говорил по-французски и сам понимал французов, и он мысленно благословил русского профессора, сидевшего с ним в тюрьме в Вене.
На следующее утро Керн был в Базеле. Теперь он изменил тактику и не отправился сразу в полицию. Ему почти ничего не сделают, если он проведет в Базеле день и явится в полицию только вечером. И здесь ему мог пригодиться список Биндера с адресами. Хотя город и был наводнен беженцами, Керн решил все-таки немного подработать.
Он начал с пасторов, так как был почти уверен, что они его не выдадут. Первый сразу же выбросил его за дверь, второй, угостил бутербродом, третий сунул ему пять франков. Он решил не останавливаться на этом, и ему повезло — к полудню он уже заработал семнадцать франков. В первую очередь Керн пытался избавиться от духов и туалетной воды. На тот случай, если снова повстречает Франсуа. Пасторам сбыть товар было трудно, но Керну удалось это сделать, когда он отправился по другим адресам. После обеда у него уже было двадцать восемь франков.
Он зашел в католическую церковь. Церковь являлась самым надежным местом, где можно было немного передохнуть. А он уже не спал две ночи.
В церкви было сумрачно и пусто. Пахло ладаном и свечами. Керн сел на скамью и написал письмо доктору Бееру. В письмо он вложил записку и деньги для Рут, заклеил его и засунул себе в карман. Он чувствовал страшную усталость. Медленно соскользнул он на скамеечку для ног и положил голову на подставку для молитвенника. Он хотел лишь немного отдохнуть, но незаметно для себя заснул.
Проснувшись, Керн не мог понять, где находится, и, моргая, смотрел на матово-красный отблеск огня. Постепенно он пришел в себя. Услыхав чьи-то шаги, он сразу же стряхнул с себя остатки сна.
Духовный отец в черном одеянии медленно спускался по среднему нефу. Подойдя к Керну, он остановился и посмотрел на него. Тот на всякий случай скрестил руки на груди.
— Я не хотел вам мешать, — сказал священник.
— Я как раз собирался уходить, — ответил Керн.
— Я увидел вас из ризницы. Вы находитесь здесь уже два часа. Вы молили бога о чем-нибудь определенном?
— О, да! — Керн был застигнут врасплох, но быстро пришел в себя.
— Вы — не здешний? — Священник бросил взгляд на чемодан Керна…
— Да… — Керн взглянул на священника и решил, что ему можно сказать правду. — Я — эмигрант. Сегодня ночью я должен уехать за границу. В чемодане у меня вещи, которыми я торгую.
У Керна осталась еще бутылка туалетной воды, и внезапно ему в голову пришла смелая мысль — продать ее священнику прямо в церкви. Мысль действительно была сумасшедшая, но ведь ему уже не раз приходилось сталкиваться с самыми невероятными вещами.
— Туалетная вода, — продолжал он. — Очень хорошая и очень дешевая. Я как раз торгую ею.
Он хотел открыть чемодан.
Священник приподнял руку в знак отрицания.
— Не надо. Я вам верю. Не будем заниматься торговлей в церкви. Я рад, что вы так долго молились. Пройдемте со мной в ризницу. У меня есть маленький фонд для людей нашей веры, нуждающихся в помощи.
Керн получил десять франков. Он был немного смущен, но это быстро прошло. На полученные деньги он и Рут могли проехать часть пути до Парижа по железной дороге. «Полоса неудач, кажется, кончилась», — подумал он. Вернувшись обратно в церковь, он действительно начал молиться. Он не знал точно, какому богу молится, — сам он был протестант, отец его — еврей, а молился он в католической церкви, — но он решил, что в такие времена и на небе должна быть настоящая неразбериха и что молитва его сама найдет правильную дорогу.
Вечером Керн поехал поездом в Женеву. Он внезапно решил, что Рут могли выпустить раньше срока. Он прибыл в Женеву утром, сдал свой чемодан в камеру хранения и отправился в полицию. Чиновнику он объяснил, что его только что выставили из Франции. Ему поверили, так как у него нашли приказ о высылке из Швейцарии, датированный недавним числом. День его продержали в полиции, а ночью вытолкнули за границу в направлении Колоньи.
Керн тотчас же явился на французскую таможню.
— Входите, — пригласил его сонный чиновник. — Там уже сидит один. Около четырех утра мы отошлем вас обратно.
Керн зашел в помещение.
— Фогт! — удивленно воскликнул он. — Как вы сюда попали?
Фогт пожал плечами.
— Снова осаждаю швейцарскую границу.
— С тех пор?.. С тех пор, как вас отвели на вокзал в Люцерне?
— Да, с тех пор.
Фогт плохо выглядел. Лицо изможденное, серое, болезненное.
— Не везет мне, — сказал он. — Никак не удается попасть в тюрьму. А ночи уже такие холодные, что, боюсь, мне не вынести.
Керн присел рядом с ним.
— А я побывал в тюрьме. И рад, что оттуда выбрался. Такова жизнь.
Жандарм принес им немного хлеба и красного вина. Они поели и тотчас же заснули на скамейке. В четыре их разбудили и отвели к границе. Было еще совсем темно. Колосья зрелого хлеба золотились по краям дороги.
Фогт дрожал от холода. Керн стянул с себя свитер.
— Вот, наденьте! Мне не холодно.
— Действительно не холодно?
— Действительно…
— Вы — молоды, — сказал Фогт. — Вот в чем все дело. — Он натянул на себя свитер. — Я надену его на себя только на пару часиков, пока не взойдет солнце.
Перед самой Женевой они простились. Фогт хотел попытаться пройти в глубь страны через Лозанну. Пока он находился недалеко от границы, его просто отсылали обратно, и он не мог рассчитывать на тюрьму.
— Оставьте свитер себе, — сказал Керн.
— Ни в коем случае! Это же целый капитал!
— У меня есть еще. Подарок тюремного священника из Вены. Он — в камере хранения, в Женеве.
— Вы — серьезно?
— Конечно! Синий свитер с красной окантовкой. Ну, как, верите?
Фогт улыбнулся и вынул на кармана маленькую книжечку.
— Возьмите за это.
Это был сборник стихов Гельдерлина.
— Ну, зачем же, — сказал Керн.
— Берите, берите! Я знаю наизусть почти все.
Керн отправился в Женеву. Часа два он проспал в церкви, а в полдень уже стоял у главного почтамта. Он был уверен, что Рут сегодня еще не придет, но тем не менее прождал до двух часов. Потом снова заглянул в список Биндера. Ему опять повезло. К вечеру он заработал семнадцать франков. Керн отправился в полицию.
Была суббота, и ночь оказалась неспокойной. Уже в одиннадцать часов привезли двух вдрызг пьяных. Их вырвало в пивной, а потом они загорланили песни. К часу таких было уже пятеро. Около двух часов ночи привели Фогта.
— Я — словно в заколдованном кругу, — меланхолично заметил Фогт. — Но теперь нас, по крайней мере, двое!
Часом позже за ними пришли. Ночь оказалась очень холодной. Бесконечно далеко в небе мерцали звезды. Половинка луны была чистой, как расплавленный металл.
Жандарм остановился.
— Сейчас сверните направо, а потом…
— Спасибо, — сказал Керн. — Дорогу я знаю.
— Что ж, в таком случае всего хорошего.
И они направились дальше по узенькой полоске ничейной земли между двумя границами.
Против ожидания, их не отослали в ту же ночь, а привели в префектуру и составили протокол. Затем накормили. Обратно их отправили на следующую ночь.
К этому времени поднялся ветер, и небо заволокло тучами. Фогт чувствовал себя очень усталым. Он почти не говорил и производил очень жалкое впечатление. Отойдя немного от границы, они заночевали в стогу сена. До самого утра Фогт проспал как убитый.
