Пэлем Вудхауз - Том 18. Лорд Долиш и другие
Смутно расслышав, что его представляют мисс Линард, он немного отошел, будто после грозы попал под легкий дождик. Настораживало только то, что она очень пристально на него смотрела.
— Простите?.. — начал он.
— Я вас точно где-то видела.
— Да-а?
— Никак не вспомню, где.
— Если бы видела я, — вставила душка, — я бы не забыла.
— Вы из Англии? — продолжала мисс Линард.
— Да.
Душка заметила, что обожает англичан.
— Значит, мы там и встречались. В прошлом году я была на гастролях.
— Жаль, я вас не видел! — вскричал Натти.
— В Альгамбре, — продолжала подруга. — В Лондоне.
Душка обожала и Лондон.
— Вы знакомы с Делани?
Билл охотно сказал бы «нет», но Делани был одним из самых близких приятелей.
— Вот, он повел всех ужинать. В Ковент-гарден. Не помните?
— Кстати, об ужине, — вставил Натти, — где метрдотель? Пусть нас усадят.
Он обвел ресторан печальным взглядом.
— Как все изменилось! — проговорил он, словно Одиссей, вернувшийся на Итаку. — Новый метрдотель, другой ковер…
— Веселей! — подбодрила Дэзи. — Скажи спасибо, если нас вообще усадят. Тут теперь не пробьешься.
— Почему? — полюбопытствовал Натти.
— Из-за этой леди Полины. Она здесь танцует. А ты не знал?
— В жизни о ней не слышал, — мрачно ответил Натти. — Сразу видно, долго тут не был. А кто она такая?
— Вы там газеты получаете?
— Но не читаю. Целый год не читал, видеть их не могу. Так кто же эта леди Полина?
— Босоножка. В греческом стиле. Теперь все в этом стиле, кто не в русском. Говорят, настоящая графиня.
Душка сообщила, что обожает английскую знать, и они сели за столик.
* * *Возвращаясь к этому вечеру и поверяя происшедшее, лорд решил, что он так и не оправился от первого шока. Откуда-то из лишних измерений он видел, как ест омара, пьет вино и вставляет слово-другое; но двигался по памяти.
Время шло. Становилось веселее, во всяком случае — спутникам. Ему казалось, что он перенесся в безответственную пору юности. Натти еще не оставила печаль; и кто ей не поддастся, когда месяцами таскаешь ведра, трешь полы и с переменным успехом уклоняешься от пчел? Сейчас он рассказывал анекдот и сам смеялся, не забывая подливать вина и швыряться корками в лакея. Многосторонность нелегка, и то, что Натти не срывался, свидетельствовало о его выучке.
Поскольку Дэзи Линард опустила ему за шиворот кусочек льда, можно было решить, что застенчивость ее исчезла. Душка стала еще больше, светлее, бойчее и обращалась только к Биллу.
Лорд Долиш к ней изменился, причем — внезапно. В начале он думал о ней плохо. Увидев ее, он сразу вспомнил строку из Теннисона: «И вот — моя напасть». Но согревшись едой, вином и сигарами, он испытал что-то вроде братской нежности.
Виновата ли она в том, что так массивна, а голос у нее такой зычный? Наверное, перешло по наследству. Может быть, ее отец был великаном в цирке, а мать — силачкой. На нее он взирал с тихим сочувствием, которое и преобразилось в братскую нежность. Оказалось, что он любит ее, и очень сильно. И то подумать, размер, сила, красота, да еше густой зычный голос. Ему было приятно, что она гладит ему руку. Он был рад, что она предложила именовать его «Билл».
Теперь все танцевали. Патриотам казалось, что никто не танцует лучше худосочных американцев. Этой способностью, конечно, они были обязаны национальному обычаю всенощного танца. В молодости местные люди ели много теста, но теперь стали танцевать во время еды. Лорд Долиш, как все британцы, глубоко уважал свой организм и поначалу решил не сдаваться. Но теперь он заколебался.
И впрямь, неудобно. Натти с мисс Линард то и дело уходят, а Душка в эту минуту глядит укоризненно. Воздействовал на него и вид танцующего Натти.
Билл колебался. Музыка остановилась. В нашем веке любят, чтобы звук имитировал поезд в туннеле, потом переходил к электрошоку, от которого дрожат руки и ноги и дергается позвоночник. Каждая капля крови вопила: «Пляши!» Больше он выдержать не мог. — Разрешите? — робко спросил он.
Не надо было ему пускаться в пляс. Он был респектабелен, приветлив, честен, благодушен. В университете он блестяще играл в футбол; гандикап в гольфе равнялся двум; боксировал он сносно. Но у всех есть недостатки. Билл плохо танцевал. Ему не хватало простора в танцевальных залах. Что до самого танца, он напоминал породистого щенка, который хочет перейти поле.
Появление Билла и Душки произвело невеселую сенсацию. Такая крупная пара представляла опасность. Первой жертвой пал Натти. Они вовлекли его в сложную фигуру, которую он толком не помнил, и утащили за собой. После этого они накинулись на толстого господина средних лет, поражающего и бриллиантами, и стоицизмом, который скрупулезно держался двух-трех вершков в середине комнаты. Судя по всему, он считал этот кусочек своим, и все с этим считались; но Билл с Душкой, налетев сзади, откинули его на два ярда. Потом, рассыпая: «Виноват» с широтой средневекового монарха, Билл закружил партнершу, стремясь в дальний угол. Он твердо верил, что там безопасней.
Однако он не подумал о Хайнрихе Йерхе. Собственно, он о нем и не слышал. Но судьба свела их, и это имело немалые последствия. Хайнрих Йерх давно покинул родину, чтобы избежать военной службы. После многих похождений в новом месте обитания — они чрезвычайно интересны, но мы расскажем о них в другой раз — он неплохо устроился в ресторане Рейгельхеймера. Служил он официантом и в данный момент нес поднос, на котором были бокалы, крохотные масленки, вилки и ножи. Собираясь накрыть столик, он чуть-чуть отступил на край танцевального пространства.
И пожалел об этом. В тот самый миг, когда он поставил поднос и собрался расставлять посуду, появился Билл на большой скорости. Впервые после отъезда Хайнрих Йерх пожалел о былом решении.
Билла спас столик. Он в него вцепился и, тем самым, уберег Душку, а также помог лакею подняться с кучи осколков. Как бы по сигналу танец оборвался, и он отвел на место взволнованную партнершу.
Он страдал. Ему было стыдно — и за то, что он пошел танцевать; и за то, что он обидел Хайнриха; и за то, наконец, что по его вине погибли стекло и масло. Одно утешало его: Клара далеко и его не видит. Интересно, кстати сказать, что она делает?
С удивлением глядя на обвал, Клара садилась за свой столик.
7Лорд не заметил ее по двум причинам. Ресторан расположен внизу десятиэтажного дома и, чтобы дом этот не рухнул в суп, потолок подпирают могучие колонны. Одна из них находилась между столиками наших героев. Вот здесь — Натти с компанией, а вон там, глядишь — Клара, леди Уэзерби и Дадли Пикеринг. Почему же, спросите вы, он не увидел ее, когда пошел танцевать? Потому, что, танцуя, он танцевал, а не оглядывался.
О том, что было с Кларой в пути, мы говорить не станем. Ну, ела, читала, спала. Да, познакомилась с Дедли Пикерингом. Занимаясь автомобилями, не слишком молодой уроженец Среднего Запада трудом и умением сколотил солидный капитал. Отзывались о нем хорошо, и он хорошо о себе отзывался. Во время плавания он поведал Кларе сагу своей жизни. Надо ли говорить, что он влюбился? Заметим, она его поощряла, и с особой нежностью.
Школьница, и та знает, что делать, когда в тебя влюбляется миллионер. Однако у Клары были и помехи. Конечно, одной из них числился лорд Долиш. Она не сказала о нем Дадли и, чтобы не сеять соблазна, сняла обручальное кольцо. Но о помолвке она помнила. Кроме того, миллионер был исключительно скучен. Говорил он только об автомобилях.
Для Клары автомобиль был красивым, удобным и чужим средством передвижения. Дальше ее знания не заходили. Дадли же относился к ним, как хирург — к телу. Его пленяли внутренности, которые можно исследовать, кропать, менять. Приветливо сияя, Клара слушала, но сомневалась, что продержится до конца жизни. Именно эти мысли томили ее, когда она вошла к Рейгельхеймеру, тем более, что ведомые женщинам знаки предвещали перемену темы.
При первой возможности, чувствовала она, он сделает предложение.
Пока мешало присутствие Полли, но вот свет погас, джазмены собрались отдохнуть, жуя резинку, и послышались звуки скрипок.
Под шелест аплодисментов леди Полина поднялась. — Теперь смотри, — сказала она Кларе. — Одно слово — «античность». Называется «Сон Психеи». И все сама, все сама…
Близкой подруге было трудно как-то связать Полли с античностью. Когда они подвизались в «Небесном вальсе», она славилась анекдотами и редкостной способностью отшить самую склочную тетку. Вроде бы за этот год она не изменилась.
«Сон Психеи» был могуч. Походил он, скорее, на бокс с тенью. Понемногу размявшись, босоножка выходила к апогею. Под верещание скрипок и грохот рояля она отбегала, наступала, скакала и размахивала руками, словно занимаясь гимнастикой на свежем воздухе. Может быть, такова античность.
