Даниэль Дефо - Радости и горести знаменитой Молль Флендерс (пер.П. Канчаловский)
На послѣднее онъ не согласился ни за что. Наконецъ, благодаря ловкости и умѣнью моего стряпчаго, мой отвѣтчикъ согласился yплатить мнѣ 150 фунтовъ и черное шелковое платье, и такъ, по совѣту стряпчаго, мы кончили это дѣло, обязавъ купца заплатитъ вознагражденіе моему стряпчему и угостить насъ хорошимъ ужиномъ при окончаніи сдѣлки.
Когда я явилась за полученіемъ денегъ, со мной пріѣхала моя гувернантка, одѣтая какъ княгиня, и тоже прекрасно одѣтый джентльменъ, который дѣлалъ видъ, что ухаживаетъ за мной; я называла его кузеномъ, а нашъ законникъ намекнулъ имъ, что это мой женихъ.
Купецъ очень любезно принялъ насъ и аккуратно заплатилъ все, что слѣдовало по уговору; эта исторія стоила ему 200 фунтовъ, если не больше. При послѣднемъ нашемъ свиданіи дѣло его приказчика близилось къ концу и купецъ началъ сильно просить меня за него; онъ разсказалъ, что этотъ приказчикъ имѣлъ прежде свою лавку, что у него есть жена и много дѣтей и теперь онъ совершенно разоренъ, такъ что не можетъ ничѣмъ удовлетворить меня и готовъ на колѣняхъ вымолить у меня прощеніе.
Когда мы сидѣли за ужиномъ, онъ привелъ этого несчастнаго, который теперь также признавалъ свою вину, какъ прежде нахально наносилъ мнѣ постыдныя оскорбленія; онъ представлялъ собою примѣръ полной низости души, онъ былъ жестокъ, могущественъ и безжалостенъ, когда сила была на его сторонѣ и теперь низокъ и подлъ, когда я имѣла надъ нимъ полную власть. Однако же, я прервала его поклоны, сказавъ ему, что я прощаю ему, но желаю только одного, чтобы онъ ушелъ прочь.
Затѣмъ я одѣла очень хорошее платье и пошла бродить по улицамъ, но мнѣ не представлялось ничего до тѣхъ поръ, пока однажды я не вошла въ Сентъ-Джемскій паркъ. Здѣсь я увидѣла много изящныхъ лэди, гулявшихъ по главной аллеѣ, и между ними дѣвочку, лѣтъ двѣнадцати или тринадцати, которая ходила съ другой дѣвочкой, лѣтъ девяти, и и думала, что это ея сестра. На старшей я замѣтила богатые золотые часы и жемчужное ожерелье, съ ними былъ ливрейный лакей, но онъ, по принятому обычаю, не ходилъ по аллеѣ, а я видѣла, какъ онъ остановился у входа, причемъ старшая дѣвочка приказала ему ожидать ихъ здѣсь.
Услыхавъ, что они отпустили лакея, я подошла къ нему и спросила, кто такая маленькая лэди? Потомъ мало-по-малу я разговорилась съ винъ, начала хвалить старшую, удивлялась ея красотѣ, прекраснымъ манерамъ и умѣнью держать себя такъ скромно и серьезно, какъ будто она была взрослая женщина; этотъ дуракъ развѣсилъ уши и разсказалъ мнѣ, что она дочь сэра Томаса Эссекскаго и имѣетъ большое состояніе; что ея мать еще не пріѣхала въ городъ и дѣвочка живетъ съ женой сэра Вилльямса въ ея квартирѣ на Суффолькъ-Стритѣ, затѣмъ онъ передалъ мнѣ много другихъ подробностей и между прочимъ сказалъ, что у нихъ есть горничная, ключница, что они держатъ карету, кучера и его, что эта маленькая лэди ведетъ себя также хорошо дома, какъ здѣсь; словомъ, я собрала отъ него всѣ свѣдѣнія, какія мнѣ были нужны.
Я была очень хорошо одѣта и также, какъ она, имѣла при себѣ золотые часы. Итакъ, оставя ливрейнаго лакея, я направилась въ ту сторону, гдѣ была моя лэди, и стала поджидать, пока онѣ, вернувшись назадъ, не подойдутъ ко мнѣ; лишь только мы поровнялись, я поклонилась имъ, назвавъ старшую ея именемъ, лэди Бетти. Я спросила ее, что она слыхала объ отцѣ, когда вернется въ городъ ея мать и какъ она вообще поживаетъ.
Я такъ дружески и свободно разспрашивала ее о всей семьѣ, что у нея не осталось ни малѣйшаго сомнѣнія въ моихъ самыхъ близкихъ отношеніяхъ къ нимъ. Я спросила, почему она выѣхала гулять безъ мистриссъ Чаймъ (ихъ ключницы), такъ что ей приходится самой смотрѣть за мистриссъ Юдифь, ея маленькой сестрой. При этомъ я начала длинный разговоръ по поводу ея сестры; я восхищалась красотой маленькой лэди, спрашивала, учится-ли она по французски, и вообще говорила имъ тысячу любезностей, какъ вдругъ показались гвардейцы и толпа бросилась смотрѣть въѣздъ короля въ Парламентъ.
Дамы побѣжали по аллеѣ и я помогла моимъ лэди устоять возлѣ ограды по одной сторонѣ этой аллеи, чтобы остаться на высокомъ мѣстѣ, откуда все было видно; я взяла маленькую лэди и подняла ее на своихъ рукахъ; между тѣмъ я постаралась такъ ловко снять золотые часы съ лэди Бетти, что она не замѣтила этого до тѣхъ поръ, пока толпа не прошла, и она не возвратилась на середину аллеи.
Я оставила ихъ въ тѣсной толпѣ и какъ бы впопыхахъ сказала:
— Милая лэди Бетти, смотрите за вашей сестрой.
Потомъ толпа меня отодвинула отъ нихъ и я сдѣлала видъ, что это мнѣ очень непріятно.
Въ такихъ случаяхъ давка скоро проходитъ и гдѣ король проѣдетъ, тамъ мѣсто дѣлается свободнымъ, но по пути его слѣдованія толпа усиливается и тѣснится и я, пользуясь этимъ моментомъ, оставила моихъ маленькихъ лэди. Сдѣлавъ свое дѣло безъ всякаго непріятнаго затрудненія, я продолжала тѣсниться въ толпѣ, притворяясь, что хочу видѣть короля, такимъ образомъ, я пробилась впередъ толпы и дошла до конца аллеи. Король ѣхалъ по направленію къ главному военному штабу; я вошла въ пассажъ, который въ то время доходилъ до Гэймеркета, здѣсь я взяла коляску и убѣжала; я должна сознаться, что никогда не исполнила своего обѣщанія навѣстить лэди Бетти у ея родителей.
На минуту у меня мелькнула мысль остаться съ лэди Бетти до тѣхъ поръ, пока она замѣтитъ, что у нея украли часы, и затѣмъ вмѣстѣ съ ней поднять тревогу, отвести ихъ въ коляску, сѣсть съ ними и доставить ихъ домой. Маленькая лэди была такъ очарована мной и такъ одурачена пріятными разсказами моими о ней и о моихъ отношеніяхъ къ ея родителямъ, что я могла надѣяться повести дѣло дальше и наложить свою руку по крайней мѣрѣ на ее жемчужное колье. Но я разсудила, что если ребенокъ и не заподозритъ меня, то это могутъ сдѣлать другіе и если обыщутъ меня, тогда я буду открыта, поэтому я рѣшила уйти, довольствуясь тѣмъ, что пріобрѣла.
Позже я случайно узнала, что маленькая лэди, замѣтивъ, что у нея исчезли часы, подняла въ паркѣ крикъ и послала своего лакея розыскать меня; она описала меня съ такимъ совершенствомъ, что онъ сразу узналъ, что это была та самая женщина, которая стояла съ нимъ въ паркѣ и долго разговаривала, разспрашивая о всей семьѣ; но я была далеко гораздо раньше того времени, когда она пришла къ своему лакею и разсказала ему это приключеніе.
XXII
Я въ игорномъ домѣ. — Мои похожденія по ярмаркамъ
Послѣ этого со мной случилось другое приключеніе, совершенно иного характера, чѣмъ все, что случалось до сихъ поръ; оно произошло въ игорномъ домѣ возлѣ Ковентъ Гардна.
Здѣсь я увидѣла много народу; одни выходили, другіе входили, я же долго стояла у прохода вмѣстѣ съ другой женщиной, бывшей со мной; между другими я замѣтила одного джентльмена, который выдѣлялся своими пріятными манерами, и потому, подойдя къ нему, я сказала:
— Сэръ, позвольте спросить васъ, пускаютъ туда женщинъ?
— Да, мадамъ, — отвѣчалъ онъ, — вы можете и играть тамъ, если пожелаете.
— Да, я желаю, сэръ, — сказала я.
Послѣ этого онъ предложилъ провести меня, и я пошла за нимъ въ двери, затѣмъ онъ посмотрѣлъ въ комнату и сказалъ:
— Здѣсь играютъ, если хотите, можете попробовать счастья.
Я посмотрѣла тоже туда и, обратясь къ своей компаніонкѣ, сказала:
— Здѣсь только одни мужчины. Я не хочу рисковать.
Всѣ сидѣвшіе за столомъ были очень учтивые люди и одинъ изъ нихъ, желая ободрить меня, сказалъ:
— Позвольте, мадамъ, вы, кажется, боитесь рискнуть одна; мнѣ всегда бываетъ удача, когда я играю съ леди; вы будете ставить на меня, если не желаете ставить на себя. Здѣсь десять гиней, поставьте ихъ за меня.
Я взяла деньги и положила, глядя на него. Я истратила ихъ по одной и по двѣ за разъ, и когда стаканъ перешелъ къ моему сосѣду, мой джентльменъ далъ мнѣ еще десять гиней и велѣлъ положить изъ нихъ за-разъ пять, а когда джентльменъ, у котораго былъ стаканъ, выбросилъ деньги, то оказалось, что мой джентльменъ, кромѣ своихъ, еще выигралъ пять гиней. Ободренный этимъ, онъ просилъ меня взять стаканъ и начать ставку, что было большимъ рискомъ съ его стороны; однако я держала такъ долго стаканъ, что выиграла ему всѣ деньги; много гиней лежало даже въ складкахъ моего платья; это было въ высшей степени удачно, потому что онъ взялъ столько же или вдвое противъ того, что я положила.
Послѣ этого я предложила джентльмену взять все золото, такъ какъ оно было его и я играла за его счетъ, почти не понимая игры. Онъ засмѣялся и сказалъ, что при моемъ счастьи рѣшительно все равно, умѣю ли я играть или нѣтъ; но я не должна оставлять игры. Затѣмъ онъ взялъ себѣ пятнадцать гиней, а на остальныя приказалъ мнѣ начать снова. Я хотѣла показать ему, сколько у меня денегъ, но онъ сказалъ: «не надо, не надо, не говорите объ этомъ, я вѣрю вашей честности, но говорить объ этомъ нельзя, это значитъ искушать счастье». И такъ я опять начала игру.
