Пэлем Вудхауз - Том 6. Лорд Эмсворт и другие
— Пусть войдет.
Он встал и одернул пиджак. Сэра Грегори он помнил. Едва ли не первое дело, вернул некие письма. Интересно, не попался ли снова злосчастный баронет?
Судя по выражению лица, это было возможно. Рок велит сэру Грегори появляться в нашей повести темно-лиловым и с одышкой; так оно случилось и на этот раз.
— Я пришел к вам, мистер Пилбем, — начал он, усевшись в кресло, — потому, что я в большом затруднении.
— Очень жаль, сэр Грегори.
— А я помню, как быстро и деликатно вы мне помогли. Пилбем посмотрел на дверь, спрашивая себя, когда же эти господа перестанут писать кому попало? Просто мания какая-то.
— Что в моих силах, сэр Грегори… Не расскажете ли факты?
— Факты? — Сэр Грегори подумал. — Ну, давайте так. Когда-то я был моложе…
— Естественно.
— Беднее.
— Конечно.
— И не обладал общественным положением. В те годы я часто общался с неким Трипвудом.
— Галахадом?
— Вы его знаете?
— По имени. Я писал о нем, когда издавал газету. Забористая статейка… Говорят, он приходил в редакцию с кнутом. Два раза.
— Значит, вы встречались?
— Нет. Видимо, вы не знаете, что такое газета. Как правило, туда не пускают людей с кнутами.
— Он о вас слышал?
— Нет. Тем было строгое правило: без имен.
— А! — облегченно вздохнул сэр Грегори; но тут же и рассердился.
— С кнутом, говорите? За статью? А сам пишет черт-те что. Как же, это не про него, совсем другое дело!
— Пишет? Не знал.
— Пишет мемуары. Сейчас кончает. Чего там только нет про меня! Потому я к вам и пришел. Жуткие истории. Одна, про креветок…
Ему не хватило слов. Пилбем кивнул. Понял он все, только не знал, чего именно от него ждут.
— Если это оскорбляет личность…
— Какая разница? Это правда.
— Все-таки вы можете…
— Ах, не надо! Потрачу кучу денег, а толку? Любой дурак будет надо мной смеяться. Какой парламент, какой комитет? Надо вам сказать, я участвую в будущих выборах. Если выйдет эта книга…
Пилбем почесал пером подбородок. Он любил подбодрить клиентов, но тут не знал, как.
— Он собирается ее печатать?
— Что ему еще делать, старой развалине!
— И все включит?
— Сегодня мне сказал. Ну, а я поехал к вам. Пилбем почесал левую скулу.
— М-да, — заметил он. — При данных обстоятельствах остается…
— … украсть рукопись и уничтожить? Совершенно верно, об этом я и прошу.
Пилбем открыл рот и закрыл. Он собирался сказать, что надо сжать зубы и приготовиться к худшему, как истинный британец. Всем известно, что баронеты беззаконны, но не до такой же степени!
— Украсть?
— А что же еще?
— Это нелегко.
— Для умного человека? Увольте!
Лесть оставила его холодным. Чтобы украсть рукопись, думал он, необходимо попасть в дом, где она лежит.
— Как я туда попаду?
— Ну, это легко! Нашли же вы те письма. Пришли проверить газ…
— Хорошо, предположим, газ, — но меня же там не оставят. Надо жить в замке.
— Наймитесь в лакеи.
Перси Пилбем снисходительно усмехнулся и почесал голову. Сэр Грегори вскипел — улыбка эта напомнила ему букмекеров его молодости.
— Как хотите, — фыркнул он. — Получили бы тысячу фунтов. Не желаете — не надо.
Пилбем вонзил перо в макушку.
— Тысячу? — проговорил он. Сэр Грегори спохватился.
— Точнее, пятьсот фунтов. Большие деньги, мистер Пилбем. Сыщик понимал это и сам. Возможно, придет тот день, когда для «Аргуса» такая сумма будет ничтожной; но он еще не пришел.
— Мемуары у меня, чек у вас, — прибавил сэр Грегори. Перси Пилбем, волею природы, не мог стать красивым, но сейчас он стал не таким противным. Деньги дают этот эффект. Прежде разум его дремал, теперь — заработал, как машина.
Попасть в замок? Да это легче легкого. Он забыл, он вытолкнул из памяти вчерашнее предложение. Искать свинью? Со всем нашим удовольствием. Уходя, этот тип сказал, что если он передумает…
— Хорошо, сэр Грегори, — кивнул он. — Я беру дело. Завтра буду в замке.
Он встал и прошелся по комнате, нахмурив брови. Разум работал, как нанятый. Сэр Грегори кашлянул. Он раздраженно повел плечом.
— Сэр Грегори, — сказал он наконец, — первое дело — план. Он готов.
— Уф! — сказал баронет.
— Приехав домой, вы приглашаете на завтрашний вечер Галахада Трипвуда.
Баронет затрясся, как желе. После всего, что случилось?
— Конечно, и других членов семьи, но главное — его. Тогда путь открыт.
Гнев с удивлением вместе куда-то ушли. Баронет понял. Нет, как просто, как красиво! Но пригласить мало. А если он откажется?
И тут ему явился дивный образ леди Констанс Кибл. Он выложит карты на стол, он все ей откроет! Она относится к этим мемуарам так же, как он. У женщин есть свои способы, брата она уговорит.
— Замечательно! — воскликнул он. — Великолепно! Прекрасно! Ура! Уф.
— Остальное предоставьте мне.
Сэр Грегори встал и протянул еще дрожащую руку.
— Мистер Пилбем, — с чувством сказал он, — как хорошо, что я пошел к вам!
— Неплохо, — согласился сыщик.
Глава восьмая
ТУЧИ НАД БЛАНДИНГСКИМ ЗАМКОМ
Перечитав полдюжины страниц, написанных после ленча, Галахад Трипвуд прикрепил их медной скрепкой к корпусу своего труда и положил в стол с той нежностью, с какой молодая мать кладет ребенка в колыбель. Дневную порцию он сделал. Встав с кресла, он зевнул и потянулся.
Как утверждают серьезные мыслители, счастье — в том, чтобы делать счастливыми ближних; а небольшой анекдот, который он только что вписал, должен был обрадовать многих. Да, сэр Грегори из Матчингема не разделит их радости, ибо речь шла о креветках; но первый урок, который нужно усвоить писателю, — на всех не угодишь.
Покинув комнату за библиотекой, Галли спустился вниз и увидел Биджа. Тот высился у чайного стола, отрешенно взирая на блюдо, где лежали сандвичи с анчоусами; и Галахаду показалось, что он очень расстроен. Глядел он как-то странно, затравленно, словно кого-то убил и беспокоится, что найдут тело. Более опытный физиономист разгадал бы этот взгляд. Именно так глядят дворецкие, когда, поборов совесть, поддадутся на уговоры и украдут хозяйскую свинью.
— Бидж! — окликнул его Галахад еще с лестницы, ибо вспомнил, что надо скорей расспросить о чудаковатом генерал-майоре, у которого тот раньше служил. — Что с вами? — прибавил он, поскольку Бидж взвился в воздух, душераздирающе дрожа. «Дворецкий, — подумал Галли, — не вспугнутый олень. Или то, или это».
— Простите, сэр?
— Почему вы скачете? — спросил Галли. — Я и раньше замечал. Вот, скачет, — обратился он к своей племяннице, которая понуро брела в гостиную. — Я окликнул его, а он трясется, как раненый кит.
— Да? — безжизненно отозвалась Миллисент, упала в кресло и взяла книгу. Примерно такое могло привидеться Ибсену в печальную минуту.
— Простите, мистер Галахад.
— Не в том дело. Главное — не скачите. Если разучиваете шимми, бросьте, мой вам совет. Нет нужной прыти.
— Я простудился, сэр.
— Хлопните виски с яйцом. Как рукой… А чья это машина?
— Миледи заказала, сэр. Они едут с мистером Бакстером встречать поезд четыре сорок.
— Кого-то ждут?
— Американскую гостью, сэр. Мисс Скунмейкер.
— А, да, помню. Скунмейкер… Знал я одного Скунмейкера, мы даже дружили. Прекрасный человек. Сбивал самый лучший джулеп в Америке. Вы пили джулеп?
— Не припомню, сэр.
— Пили бы, запомнили бы. Коньяк, мята, лед. Ласков, как младшая сестричка, и — хлоп! — судья говорит: «Штраф пятьдесят долларов». Лорда Эмсворта не видели?
— Милорд говорит по телефону.
— Да не скачите вы! — вскричал Галахад, ибо дворецкий снова дернулся.
— Простите, сэр. Я просто вспомнил. Вам звонили — из Оксфорда, проездом. Я не хотел вас беспокоить.
— Кто именно?
— Не понял, сэр. Плохо слышно. Что-то связанное с театром.
— С театром?
— Да, сэр. Со сценическим искусством. Я решился сказать, что вечером вы дома. Он прибудет после чая.
И дворецкий удалился, а Галахад обернулся к Миллисент.
— Знаю, кто это, — сказал он. — Вчера получил письмо. Антрепренер, некий Мейсон. Мы когда-то общались. У него есть французская пьеса, просит переделать на Англию времен моей молодости.
— Да?
— Неплохая мысль. Имя Галахада Трипвуда скоро прославится. Отбоя не будет от посетителей. Приедут узнать, не пишу ли я о них.
— Да? — опять сказала Миллисент.
— Что с тобой?
— Ничего.
— Так почему ты такая?
— Какая?
— Ну, бледная. Как будто встретила букмекера, которому ты должна.
— Мне очень хорошо.
Галахад хмыкнул.
— Прямо сияешь! Что у тебя за книга?
