Джон Голсуорси - Цветок в пустыне
Сэр Лоренс услышал за спиной торопливые шаги, обернулся и увидел Дезерта. Его потрясло измождённое, потемневшее лицо Уилфрида с искривлённым ртом и глубокими страдальческими глазами.
– Вы были совершенно правы, – выдавил Дезерт. – Я решил, что лучше поставить вас в известность. Можете сказать её родным, я уезжаю.
Столь полный успех возложенной на него миссии поверг сэра Лоренса в уныние.
– Будьте осторожны, – предупредил он, – иначе вы нанесёте ей тяжёлую рану.
– Это неизбежно в любом случае. Благодарю за всё, что вы сказали. У меня открылись глаза. До свидания.
Дезерт повернулся и ушёл.
Его страдальческий вид так подействовал на сэра Лоренса, что тот долго смотрел ему вслед. Баронет вернулся домой, побаиваясь, как бы лекарство не оказалось страшней болезни. Пока он вешал шляпу и ставил в угол трость, по лестнице к нему спустилась леди Монт:
– Мне так грустно, Лоренс. Куда ты ходил?
– К молодому Дезерту и, кажется, внушил ему, что, пока он не научился жить в мире с самим собой, ему нельзя ни с кем жить.
– Это жестоко.
– Как!
– Он уедет. Я всегда знала, что он уедет. Ты сейчас же должен рассказать Динни о том, что наделал.
И леди Монт устремилась к телефону.
– Это вы, Флёр?.. О, Динни!.. Это тётя Эм… Да… Можешь ты приехать немедленно?.. Почему нет?.. Это не основание… Ты должна! Лоренсу нужно с тобой поговорить… Да, немедленно. Он сделал большую глупость… Что?.. Нет… Он тебе объяснит… Через десять минут?.. Хорошо…
"Боже правый!" – подумал сэр Лоренс. Ему внезапно открылась великая истина: чтобы утратить чутье в любом вопросе, нужно только посидеть на совещании, посвящённом ему. Когда правительство попадает в затруднительное положение, оно назначает комиссию. Когда человек совершает ложный шаг, он идёт совещаться со стряпчим или адвокатом. Разве он отправился бы к молодому Дезерту и совершил непоправимое, если бы не посидел предварительно на семейном совете? Заседание притупило его чутье. Он пошёл к Уилфриду, как присяжный выходит и оглашает вердикт после многодневного сидения на процессе. Теперь придётся оправдываться перед Динни, а как тут, чёрт возьми, оправдаешься! И сэр Лоренс удалился в кабинет, зная, что жена следует за ним по пятам.
– Лоренс, расскажи ей точно, что ты сказал и как он это принял. Иначе может оказаться слишком поздно. Я не уйду, пока ты не расскажешь.
– Эм, поскольку тебе неизвестно, ни что я сказал, ни что он ответил, ты, по-моему слишком усердствуешь.
– Нет, – отрезала леди Монт. – Нельзя переусердствовать, когда исправляешь ошибку.
– Меня заставили пойти и переговорить с ним твои же родственники.
– Тебе следовало быть умнее. Если с поэтом обращаются, как с трактирщиком, он взрывается.
– Напротив, он благодарил меня.
– Ещё хуже! Я распоряжусь, чтобы такси Динни не отпускали.
– Эм, предупреди меня, когда вздумаешь составлять завещание, – попросил сэр Лоренс.
– Зачем?
– Затем, чтобы я настроил тебя на последовательный лад прежде, чем ты начнёшь писать.
– Все, чем я владею, перейдёт под опеку Майкла для Кэтрин, – объявила леди Монт. – А если я умру, когда Кит уже поступит в Хэрроу, он получит "прощальный кубок" моего деда, тот, что стоит у меня в липпингхоллской гостиной. Но пусть он не берет его с собой в школу, потому что там его расплавят или будут варить в нём мятные лепёшки, и вообще. Ясно?
– Совершенно.
– В таком случае приготовься и начинай, как только Динни войдёт, приказала леди Монт.
– Хорошо, – кротко согласился сэр Лоренс, – Но как, чёрт возьми, изложить это Динни?
– Просто рассказывай и ничего не выдумывай.
Сэр Лоренс забарабанил пальцами по подоконнику, выстукивая какойто мотив. Жена его уставилась в потолок. В таком положении застала их Динни.
– Задержите такси мисс Динни, Блор.
Взглянув на племянницу, сэр Лоренс понял, что действительно утратил чутье. Её лицо под шапкой каштановых волос заострилось и побледнело, а глаза и вовсе не понравились баронету.
– Начинай, – потребовала леди Монт.
Сэр Лоренс, как будто защищаясь, приподнял худое плечо:
– Моя дорогая, твой брат отозван в полк, и меня попросили сходить поговорить с молодым Дезертом. Я пошёл. Я сказал ему, что раз он в разладе с самим собой, он не может ни с кем жить, пока не переборет себя. Он ничего не ответил и ушёл. Затем нагнал меня уже на нашей улице и признал, что я прав. Попросил передать твоим родным, что уезжает. У него был очень странный и расстроенный вид. Я предупредил: "Будьте осторожны, иначе вы нанесёте ей тяжёлую рану". Он возразил: "Это неизбежно в любом случае", – и ушёл. С тех пор прошло минут двадцать.
Динни взглянула на дядю, потом на тётку, зажала рот рукой и выбежала.
Через несколько секунд они услышали, как отъехало такси.
XXVIII
За исключением той минуты, когда Динни получила коротенькую записку в ответ на своё письмо, она провела последние два дня в полном отчаянии. Выслушав сообщение сэра Лоренса, она почувствовала, что всё зависит от того, поспеет ли она на Корк-стрит до возвращения Уилфрида. Сев в такси, она крепко стиснула руки между коленями и уставилась в спину шофёра, такую широкую, что было действительно невозможно устремить глаза на что-нибудь другое. Бесполезно подыскивать нужные слова. Она скажет те, что придут ей в голову, когда она увидит Уилфрида. Она посмотрит ему в лицо и найдёт их. Девушка догадывалась, что стоит ему уехать из Англии и она потеряет его навеки. Она остановила машину на Бэрлингтон-стрит и торопливо зашагала к дому Дезерта. Если Уилфрид никуда по пути не зашёл он уже у себя. За последние два дня она поняла, что Стэк, заметив перемену в хозяине, соответственно изменился и сам; поэтому, когда слуга отпер ей, она предупредила:
– Не останавливайте меня, Стэк. Я должна видеть мистера Дезерта.
И, проскользнув мимо него, распахнула дверь в гостиную. Уилфрид расхаживал по комнате.
– Динни! Она почувствовала, что, если скажет хоть одно неверное слово, всему придёт конец, и ответила молчаливой улыбкой. Он прикрыл глаза рукой и замер, словно ослеплённый. Девушка подкралась и обвила ему шею руками.
Может быть. Джин права? Не следует ли ей?..
Затем через открытую дверь вошёл Фош. Он ткнулся шелковистой мордой в руки Динни. Она опустилась на колени и поцеловала его. Когда она подняла голову, Уилфрид отвернулся. Она мгновенно вскочила и остановилась в растерянности. Динни не знала, о чём она думает и думает ли вообще, не знала, способна ли она ещё что-нибудь воспринимать. Внутри неё, казалось, была полная пустота. Уилфрид открыл окно и высунулся наружу, стиснув голову руками. Уж не выброситься ли он собрался? Девушка сделала над собой яростное усилие, справилась с нервами и нежно окликнула: "Уилфрид!" Он обернулся, посмотрел на неё, и она подумала: "Боже милостивый! Он меня ненавидит!" Затем его лицо изменилось, стало прежним, знакомым, и девушка ещё отчётливей поняла, в какой тупик уязвлённая гордость заводит человека – особенно такого сложного, стремительного и переменчивого!
– Что же мне делать? – спросила она.
– Не знаю. Вся эта история – безумие. Мне уже давно следовало уехать и похоронить себя в Сиаме.
– Хочешь, я останусь сегодня у тебя?
– Да. Нет. Не знаю.
– Уилфрид, зачем воспринимать все так трагически? Можно подумать, что любовь для тебя – ничто. Правда, ничто?
Вместо ответа он протянул ей письмо Джека Масхема:
– На, прочти.
Она прочла.
– Понимаю. Мой приезд был вдвойне роковым.
Уилфрид опустился на диван и сидел, глядя на неё.
"Если уйду, буду потом рваться обратно", – подумала Динни и спросила:
– Как у тебя насчёт обеда?
– Кажется, Стэк что-то приготовил.
– На меня хватит?
– Ещё останется, если ты в таком же настроении, как я.
Динни позвонила.
– Я остаюсь обедать, Стэк. Еды мне нужно две ложки.
И, найдя предлог на минуту уединиться и восстановить душевное равновесие, спросила:
– Можно мне умыться, Уилфрид? Вытирая лицо и руки, она напрягала все силы, чтобы овладеть собой; затем внезапно отказалась от борьбы. Что бы она ни решила, все неправильно, мучительно и, видимо, неосуществимо. Будь что будет!
Когда Динни вернулась в гостиную, Уилфрида там не оказалось. Спальня была отперта, но тоже пуста. Динни рванулась к окну. На улице никого. За спиной девушки раздался голос Стэка:
– Извините, мисс. Мистера Дезерта вызвали. Он просил вам передать, что напишет. Обед будет через минуту.
Динни подошла к нему:
– Ваше первое впечатление от меня было верным, Стэк; второе – нет. Я ухожу. Мистеру Дезерту больше не нужно прятаться. Передайте ему, пожалуйста.
– Мисс, – остановил её Стэк, – я говорил вам, что он очень стремительный, но таким, как сегодня, я его ещё не видел. Простите, мисс, но боюсь, он решил выйти из игры.
– Если он покинет Англию, я хотела бы взять Фоша, – объявила Динни.
