Пэлем Вудхауз - Фамильная честь Вустеров
– Эх, Вустер, Вустер, ничего вы не понимаете.
– А что я должен понимать?
– Не знаете, что меня на это толкнул сам лупоглазый Финк-Ноттл. – На лице Спода появилось тоскующее выражение. – Я просто должен свернуть ему шею.
– И не мечтайте.
– Ну, вытрясу из него душу.
– И душу не вытрясете.
– Он назвал меня напыщенным ослом.
– Когда Гасси это сказал?
– В общем-то он не говорил. Он написал. Вот, смотрите. Он вынул из кармана небольшой блокнот в коричневом кожаном переплете. Вот так сюрприз!
Мне снова вспомнился Архимед; короткий рассказ Дживса о том, как он открыл закон о действии выталкивающей силы, произвел на меня глубокое впечатление, я словно видел это собственными глазами. Вот он пробует ногой воду в ванной... входит в нее... ложится. Мысленно я повторял за ним все его движения – намыливал губку, мыл шампунем волосы, потом запел...
И вдруг, когда он легко взял высокую ноту, его голос умолк. Наступила мертвая тишина... Сквозь мыльную пену видно, какой необыкновенный свет горит в его глазах. Губка падает из рук, он этого не замечает. С уст срывается торжествующий возглас: "Ура! Я открыл! Открыл закон Архимеда!" И он выскакивает из ванной вне себя от счастья.
Точно такое же действие оказало на меня чудесное появление блокнота. Миг ошеломленного молчания, потом торжествующий возглас. И я не сомневаюсь, что, когда я властно протягивал руку к блокноту, в моих глазах горел необыкновенный свет.
– Давайте сюда блокнот.
– Да, Вустер, я очень хочу, чтобы вы прочитали. Тогда вы меня поймете. Он попал мне в руки случайно. Я подумал, что сэру Уоткину Бассету будет спокойнее, если я возьмусь приглядывать за коровой. В округе сейчас то и дело кого-нибудь грабят, – торопливо пояснил он, – а эти стеклянные двери так ненадежны. И поэтому я... ээ.. пошёл в гостиную, где размещается коллекция, и вынул сливочник из горки. Меня удивило, что внутри что-то перекатывается. Я открыл крышку и увидел этот блокнот Смотрите, – он ткнул своим похожим на банан пальцем, – вот что он пишет о том, как я ем спаржу.
Наверно, Родерик Спод решил, что мы с ним будем вместе читать, переворачивая страницы. Но я сунул блок нот в карман и увидел, как сильно он разочарован.
– Вы что же, Вустер, хотите забрать блокнот?
– Да.
– Но я собирался показать его сэру Уоткину. Там и о нем много.
– Спод, зачем же понапрасну огорчать сэра Уоткина?
– Может быть, вы и правы. Тогда я снова займусь дверью, буду ее высаживать?
– Ни в коем случае, – категорически запретил я. – Вы можете сделать только одно: испариться.
– Испариться?
– Да, испариться. Оставьте меня, Спод, я хочу побыть один.
Вот он скрылся за углом, и тогда я сам принялся колотить в дверь.
– Гасси!
Ни звука в ответ.
– Гасси, выходи!
– Не дождетесь, скорее сдохнете.
– Да выходи ты, балда, это я. Берти.
Но и это на него не подействовало. Позднее он мне объяснил, что ему показалось, будто Спод искусно подделывается под мой голос. В конце концов я все-таки убедил Гасси, что это и в самом деле друг его детства, он, и никто другой, после чего услышал шум отодвигаемой мебели, дверь открылась, и он осторожно высунул голову, точно улитка, пожелавшая разведать обстановку после того, как кончилась гроза.
Не буду описывать в подробностях последовавшую бурную сцену. Вы, несомненно, не раз видели что-то подобное в кино, когда в последнюю минуту появляется десант американской морской пехоты и спасает осажденный гарнизон. Скажу только, что от радости он чуть ли не скакал вокруг меня, как собака. У него сложилось впечатление, что я одержал победу над Родериком Сподом в кулачном бою, и я решил не разубеждать его. Сунув ему в руку блокнот, я велел идти к Мадлен и показать ей, а сам вошел в свою комнату.
Дживс был там, занимался какими-то делами.
Я собирался, как только увижу его, выдать ему по первое число за нервотрепку, которую мне пришлось пережить по его милости, когда я беседовал с папашей Бассетом. Но сейчас я лишь рассиялся самой сердечной улыбкой, никаких злобных взглядов. Ведь в конце концов его план увенчался успехом, и вообще сейчас не время сводить счеты. Разве Веллингтон распекал своих солдат после Ватерлоо? Он хлопал их по плечу и ставил выпивку.
– А, Дживс, вы здесь.
– Да, сэр.
– Ну что ж, Дживс, можно начинать складывать вещи.
– Простите, сэр?
– Возвращаемся домой. Завтра и уедем.
– Значит, сэр, вы не предполагаете продлить ваш визит в "Тотли-Тауэрс"?
Я от души рассмеялся.
– Дживс, не задавайте глупых вопросов. Неужели человек по доброй воле захочет продлить свой визит в "Тотли-Тауэрс"? Меня здесь ничто больше не задерживает. Я свой долг выполнил. Завтра проснемся и сразу в путь. Так что начинайте укладываться, рванем как можно раньше, не будем терять ни минуты. Ведь это не займет много времени?
– Нет, сэр. У нас всего два чемодана.
Он извлек их из-под кровати и, открыв тот, что побольше, принялся укладывать в него пиджаки, брюки и прочее, а я, расположившись в кресле, начал вводить его в курс последних событий.
– Так вот, Дживс, ваш план сработал без сучка и задоринки.
– Чрезвычайно рад это слышать, сэр.
– Конечно, этот ужас будет долго преследовать меня по ночам в кошмарных снах. Умолчу о том, что это вы меня в него втравили, скажу лишь, что заговор удался. Благословение вылетело из дядюшки как пробка из шампанского, теперь ничто не помешает Стиффи и Пинкеру предстать перед алтарем.
– Чрезвычайно удачный поворот событий, сэр. Значит, реакция сэра Уоткина оказалась именно такой, как мы ожидали?
– О, Дживс, такого мы и не ожидали. Вам доводилось наблюдать, как могучая шхуна становится игрушкой разъяренной стихии?
– Нет, сэр. Я предпочитаю бывать на побережье в тихие дни.
– Именно такая злосчастная шхуна возникла в моем воображении, когда я сообщил, что желаю стать его племянником, женившись на Стиффи. Он был ну в точности гибнущий "Геспер". Помните? Он плыл по бурному морю, а капитан еще взял с собой юную дочь, чтобы одному не скучно было.
– Да, сэр. Ее глаза – цветущий лен, лицо – нежнейший рассвет, а грудь бела, как ландыша цвет.
– Совершенно верно. Так вот, я говорил, ветер перевернул шхуну, и во все щели хлынула вода. А когда появилась Стиффи и сказала, что это ошибка и что на самом деле жених Растяпа Пинкер, его радости не было границ. Он тут же дал согласие на их брак. Так спешил, что даже заикался. Но зачем я все это рассказываю вам, Дживс, только время трачу на пустяки. Сейчас вы услышите настоящую сенсацию. После таких событий правительства подают в отставку. Я раздобыл блокнот.
– Неужели, сэр?
– Да, это святая истина. Я увидел его в руках у Спода, отобрал, и в эту самую минуту Гасси показывает его мисс Бассет и смывает со своего имени грязь. Не удивлюсь, если они уже заключили друг друга в пылкие объятия.
– Это ли не цель желанная, сэр.
– В самую точку, Дживс.
– Стало быть, вам не о чем больше тревожиться, сэр.
– Абсолютно не о чем. Я чувствую несказанное облегчение. Будто у меня на шее висел жернов, и вот я его сбросил. Я готов петь, танцевать. Не сомневаюсь, что Мадлен будет довольно увидеть проклятущий блокнот – и все уладится.
– Думаю, так и случится, сэр.
– Ты должен знать, Берти, – произнес Гасси, который появился в этот миг в дверях, похожий на привидение, которое к тому же пропустили через пресс для отжимания белья, – случилось непоправимое. Свадьбе не бывать.
Глава 11
Я схватился за голову, чувствуя, что земля уходит из-под ног.
– Не бывать?
– Не бывать.
– Твоей свадьбе?
– Моей.
– Не бывать твоей свадьбе?
– Именно так: не бывать.
– Ты в своем уме?
– В своем.
Не знаю, как поступила бы на моем месте Мона Лиза. Наверное, так же, как я.
– Дживс, – сказал я. – Бренди.
– Слушаю, сэр.
Дживс улетучился, дабы выполнить миссию по оказанию милосердия ближнему, а я перенес все свое внимание на Гасси, который метался по комнате как слепой, вот-вот начнет рвать на себе волосы.
– Это невыносимо! – простонал он. – Для меня жизнь без Мадлен – не жизнь!
