Лесли Хартли - По найму
ГЛАВА 23
С этого дня Ледбиттер возненавидел свою машину. Она его подвела, причем, казалось ему, сделала это нарочно, продлив момент невыносимого унижения, и теперь он только и думал, как бы от нее поскорее избавиться. Гордость, которую он испытал в тот день, когда впервые смог назвать ее своею, и которая переполняла его всякий раз, когда он сравнивал ее с другими — более потрепанными или менее ухоженными автомобилями, исчезла без следа; их близость, радостная и вдохновляющая, превратилась теперь в ту самую фамильярность, что, как известно, рождает презрение[12]. Все, что раньше его так в ней восхищало, теперь вызывало неприязнь. Ему было трудно находиться в ней — и физически, и морально. Стоило ему сесть за руль, как у него начинала ныть спина, чего раньше с ним не случалось; ему было противно к ней прикасаться, а иногда, проведя в поездке час-другой, он ловил себя на том, что сидит, судорожно вцепившись в руль, и не может разогнуться — явный признак нервного расстройства, чего так боятся все профессиональные водители.
Если раньше он с упоением мыл и начищал ее до блеска, а когда она начинала сверкать, не мог сдержать улыбки, то теперь все переменилось. Ему было противно подходить к ней. Он чинил и чистил ее словно из-под палки и жалел потратить на нее лишний пенс. Безоблачный небосвод их дружбы — самой нежной и преданной, на какую был способен Ледбиттер по отношению к одушевленным и неодушевленным предметам, не считая разве что телефона, затянуло тучами. Другие машины не вызывали у него никаких эмоций, но когда он подходил к своей, то во рту появлялся противный привкус.
Только теперь, когда машина попала в немилость, он понял, как много она для него значила. Те чувства, которые он раньше всячески подавлял и старался делать вид, что их просто не существует, теперь и вовсе не получали никакого выхода.
Но ничего — скоро он купит другую, и все встанет на свои места. Ледбиттер стал лихорадочно подыскивать замену своей прежней любимице. Во-первых, новая машина непременно должна быть больше и лучше опальной предшественницы, той, что подарила ему леди Франклин. Это будет роскошный автомобиль, — даже леди Франклин, прежде чем купить такой, три раза подумает. Она увидит машину и изумится: «По-моему, у вас раньше была другая?» — «Да, миледи, была, но ее больше нет! Она не годилась». — «Не годилась?» — «Нет, не годилась для вашего бракосочетания».
Это прозвучит изящно и деликатно. Репетируя эту фразу в различных вариантах, Ледбиттер ни минуты не сомневался, что, произнося ее, не допускает бестактности. При этом он улыбался про себя: уж кто-кто, а он-то знал, кому что сказать! Но почему эта фраза так застряла у него в мозгу и почему он все время думает о леди Франклин? Теперь он думал о ней постоянно. Выходит, новая машина будет ей подношением, свадебным подарком, так, что ли? Эта мысль рассмешила его — надо же придумать такую чушь! «Дай попробовать яблочка!» — попросил один мальчик своего товарища. «Не дам». — «Ну тогда дай понюхать огрызочек». Вот и леди Франклин получит от него в подарок огрызочек, понюхает его, вдоволь на него насмотрится и навсегда сохранит в памяти приятное воспоминание. Ну, умора! Но тем не менее, чем больше задумывался он о предстоящей покупке и о том, какой будет его новая машина, тем настойчивее утверждалась в его взбаламученном сознании мысль, что он ищет свадебный подарок для леди Франклин. Ему казалось, что он просто обязан купить машину ради нее.
Чего-чего, а машины Хьюи ей не подарит. Что там машины — запасного колеса она от него не дождется. Если Хьюи даже что-то и купит невесте, то на невестины же денежки — в этом Ледбиттер не сомневался. Она-то его задарит с ног до головы: «Дорогому жениху от любящей невесты... Полный гардероб, чек на кругленькую сумму — что еще? Ах да, конечно, ведь этому подлецу подавай и любовницу. Отлично: дорогому жениху — милая симпатичная любовница.
Ну да Бог с ним, с Хьюи. Главное состоит в том, что, сделав этот самый свадебный подарок, он, Ледбиттер, каким-то загадочным образом — каким именно, он и сам не знал, но только смутно ощущал это — сможет вернуть долг леди Франклин. Нет, он не имел в виду деньги, о них он не думал. Просто на какое-то мгновение он — как владелец дорогого роскошного автомобиля — станет с ней на одну ступеньку... Нет, опять не то! Просто ему удастся разделить с ней ее радость. Он жаждал духовной общности — если бы хоть на мгновение оказаться равным ей, стать человеком ее круга. Ледбиттер был, по сути дела, бедняком, но постоянно имел дело с людьми богаче, гораздо богаче, чем он. Раньше, чтобы не ударить в грязь лицом перед своими клиентами и продолжать себя уважать, время от времени он любил перебирать в уме свои достоинства — безукоризненную внешность, пунктуальность, высокий водительский профессионализм, деликатность, — хотя прекрасно понимал, что все это, увы, личные, а не классовые достоинства, от которых не так уж много проку. Как личность он мог бы дать сто очков вперед любому из своих клиентов — даже Хьюи, несмотря на его смазливую физиономию, — но что с того? Будь он человеком их круга (или они его), он бы им показал! Они живо смекнули бы, что не годятся ему и в подметки. Но он бедняк, а они богачи, и каждый из них — в том числе и Хьюи — в любой момент мог напомнить ему про сверчка, которому не мешало бы знать свой шесток. Но теперь, став обладателем роскошного автомобиля, он наконец-то обретет ту самую силу, что уже не зависела от его личных качеств, — силу денег, с которой вынуждены считаться все.
Только, строго говоря, пока никакой он не хозяин. Даже если удастся сделать так, что старая машина пойдет в уплату за новую, даже если он снимет с банковского счета все свои сбережения, все равно придется раздобыть еще несколько сотен фунтов, чтобы сделать эту покупку. Причем покупать придется в рассрочку. Если не считать того, что новый автомобиль гораздо лучше старого, в материальном отношении он, Ледбиттер, снова будет отброшен на те позиции, на которых находился, пока полтора месяца назад не появилась леди Франклин и не пришла ему на помощь. Он будет не хозяином, а должником.
Сначала он внутренне содрогнулся перед подобной перспективой, но потом позабыл обо всем в ажиотаже упоительной погони за нужной маркой, — надо было обязательно успеть отыскать машину до бракосочетания, даты которого он не знал, а спрашивать не хотел.
После стольких огорчений и затраченных впустую усилий было приятно снова чувствовать себя полноправной самостоятельной личностью, ставить перед собой цели и, несмотря на все преграды, добиваться их осуществления. Новая машина! Она поможет ответить на все вопросы. Она станет материальным выражением его веры в себя и в те принципы, что на протяжении тридцати пяти лет медленно, но верно вели его по каменистой тропе успеха. Эта удивительная симфония из черного лака и хрома, стремительная как ветер, станет олицетворять собой все то, чего сумел он добиться в жизни. С ней не будет никаких проблем — во всяком случае, никаких неразрешимых проблем. Машина станет его подругой, любовницей, женой. Он будет холить ее и лелеять, не опасаясь, что в один прекрасный день она предаст его.
Впрочем, помечтал и хватит! Ледбиттер прекрасно понимал, что, прежде чем он добьется своего, придется немало потрудиться. Главное — не переплатить, иначе пропадет вся прелесть покупки. К счастью, напряженная погоня за мечтой мобилизовала все его способности и прежде всего деловой инстинкт: ему не терпелось поскорее стать владельцем новой машины, но он умело сдерживал себя. Ледбиттер изучил и забраковал великое множество моделей: у всех них отыскивались хоть крошечные, но изъяны. Он же решил, что новая машина будет тем совершенством, что являлось ему в воображении. Поиски требовали времени, и он стал отказываться от заказов, чего не позволял себе, даже когда искал Кларису. Раз за разом терпя неудачу, он не падал духом и твердо верил, что рано или поздно отыщет машину своей мечты.
Идеал нашелся, причем, как это обычно случается, именно в тот момент, когда Ледбиттер меньше всего надеялся на успех, он знал о существовании этой модели, но не рассчитывал найти ее за такое короткое время. Все произошло как по мановению волшебной палочки. Он долго ломился в закрытую дверь, а потом она вдруг взяла и распахнулась сама, и за ней он увидел это чудо из чудес. Напряжение погони как рукой сняло, наступило полное умиротворение. Ледбиттер блаженствовал, словно мистик, дождавшийся откровения. Сомнения и тревоги остались позади. Одного мельком брошенного взгляда было достаточно: он нашел то, о чем мечтал.
Впрочем, он и виду не подал, что обрадован. Сразу же сделав выбор, он еще долго с кислым выражением лица рассматривал другие модели.
Совершенство не поддается анализу и существует как единое целое. Тем не менее складывается оно из многих компонентов. Непременное требование Ледбиттера к идеалу заключалось в том, что это должен быть лимузин. Лимузины дороги и, главное, очень редки, что особенно увеличивает их ценность. Кроме того, в лимузинах имеется раздвижная стеклянная перегородка, как бы второе ветровое стекло. Существовало несколько разновидностей таких перегородок. Некоторые, например, были снабжены рукояткой, которой манипулировали пассажиры на заднем сиденье. Водитель же оставался не у дел. Такая конструкция решительно не устраивала Ледбиттера. Его все больше и больше раздражала болтовня пассажиров с бесконечными восклицаниями «милочка», «радость моя» и прочими нелепостями. Стеклянная перегородка призвана оберегать его покой, а не покой пассажиров. Благодаря этому полезному приспособлению он наконец-то будет избавлен от необходимости слушать их дурацкие разговоры. А кроме того, они уже не смогут приставать к нему с вопросами, почему он повез их именно этой, а не другой дорогой — для этого им придется специально раздвигать перегородку. Господи, почему клиенты так обожают совать нос не в свои дела!
