Василий Шукшин - Ваш сын и брат
Занималось утро. Спокойно, все шире и вольнее растенкался над городом свет, и как-то ближе и роднее стали канзаться люди, которых очень много в этих каменных домах… И все-таки никому нет никакого дела, что у Максима болеет мать.
Он оделся и пошел на вокзал – к людям.
На вокзале выбрал себе местечко на диване, сел и стал наблюдать за пассажирами. И самому тоже захотелось вдруг ехать. И показалось, что он едет. За окном – поля, леса, деревеньки, все мелькает. А в деревнях – тоже люди. И так хонрошо сделалось на душе, спокойно.
…Неожиданно прямо перед собой Максим увидел стекнлянную дверь, завешенную изнутри марлей, а над дверью – табличка: "Медпункт". Он встал и пошел туда.
На белом стульчике, за белым столом, облокотившись, сидела белая старушка и дремала. Когда вошел Максим, она подняла голову.
– Здравствуйте, – сказал Максим.
– Ну, – ответила старушка. – Чего?
– Мне рецепт надо.
– Какой рецепт?
– На змеиный яд.
Старушка не поняла.
– На какой змеиный яд?
Максима толкнула в грудь надежда: старушка хочет спать и, чтобы отвязаться, подмахнет рецептик.
– На змеиный яд – лекарство такое.
– Я не выписываю рецептов.
– А кто выписывает?
– Врач.
– А когда он будет?
– В девять. – Старушка начала терять терпение. – А для чего те рецепт-то?
– А вы не врач?
– В больницу надо идти за рецептом. А мы не лечим.
– Так это ж медпункт?
– Ну и что, что медпункт. Мы – по травмам. Или сердце у кого… В больницу надо идти.
– А у вас печать есть? Больничная…
Старушка рассердилась.
– Тебе чего надо-то? Что ты привязался ко мне?
– Ладно, спи.
Максим вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
В девять часов он пошел на стройку, отпросился с работы и направился в поликлинику.
В бедой стеклянной стенке – окошечко за окошечком – белая девушка. Она долго "заводила" на Максима карточку, потом подала ему талончик. Максим посмотрел – четырнадцатая очередь, на тринадцать тридцать.
– А поближе нету?
– Нет.
– Девушка, милая… – Максим почувствовал, что опять начинает говорить жалостливым тоном, но остановиться не мог. – Девушка, дайте мне поближе, а? Мне шибко надо. Пожалуйста.
Девушка не глядя на него порылась в талончиках, выбранла один, подала Максиму. И тогда только посмотрела на него. Максиму показалось, что она усмехнулась.
"Милая ты моя, – думал растроганный Максим. – Смейся, смейся – талончик-то вот он". Его очередь была шестой, на одиннадцать часов. У кабинета врача сидело ченловек десять больных; Максим присел рядом с пожилым мужчиной, у которого была такая застойная тоска в глазах, что, глядя на него, невольно думалось: "Все равно помрем все".
"Прижало мужика", – подумал Максим. И опять вспомннил о матери и стал с нетерпением ждать доктора.
Доктор пришел. Мужчина, еще молодой.
Вышла из кабинета женщина и спросила:
– У кого первая очередь? Никто не встал.
– У меня, – сказал Максим и почувствовал, как его поднняла какая-то сила и повела в кабинет.
– У вас первая очередь? – спросил его мужчина с тоской в глазах.
– Да, – твердо сказал Максим и вошел в кабинет совсем веселым и, как ему показалось, очень ловким парнем.
– Что? – спросил доктор, не глядя на него.
– Рецепт, – сказал Максим, присаживаясь к столу.
Доктор чего-то хмурился, не хотел подымать глаза.
– Какой рецепт? – Доктор все перебирал какие-то бунмажки.
– На змеиный яд.
– А что болит-то? – Доктор поднял глаза.
– Не у меня. У меня мать болеет, у нее радикулит. Ей врачи посоветовали змеиным ядом.
– Ну, так?..
– Ну а рецепта нету. А без рецепта, вы сами понимаете, никто не даст. – Максиму казалось, что он очень толково все объясняет. – Поэтому я прошу: дайте мне рецепт.
Доктора что-то заинтересовало в Максиме.
– А где мать живет?
– В Сибири. В деревне.
– Ну?.. И нужен, значит, рецепт?
– Нужен. – Максиму было легко с доктором: доктор нравился ему.
Доктор посмотрел на сестру.
– Раз нужен, значит, дадим. А, Клавдия Николаевна?
– Надо дать, конечно.
Доктор выписал рецепт.
– Он ведь редко бывает, – сказал он. – Съезди в дваднцать седьмую. Знаешь где? Против кинотеатра "Прибой". Там может быть.
– Спасибо. – Максим пожал руку доктору и чуть не вынлетел на крыльях из кабинета – так легко и радостно сделанлось.
В двадцать седьмой яда не было.
Максим подал рецепт и затаив дыхание смотрел на аптенкаря.
– Нет, – сказал тот и качнул седой головой.
– Как "нет"?
– Так, нет.
– Так у меня же рецепт… Вот же он, рецепт… Вот же он, рецепт-то!
– Я вижу.
– Да ты что, батя? – с таким отчаянием сказал Макнсим. – Мне нужен этот яд.
– Так нет же его, нет – где же я его возьму? Вы же моженте соображать – нет змеиного яда.
Максим вышел на улицу, прислонился спиной к стене, бессмысленно стал смотреть в лица прохожих. Прохожие все шли и шли нескончаемым потоком… А Максим все смотрел и смотрел на них и никак о них не думал.
Потом еще одна мысль пришла в голову Максиму. Он резко качнулся от стены и направился к центру города, где жил его брат.
Квартира у Игната премиленькая. На стенах множество фотографий Игната; и так и эдак сидит Игнаха – самодонвольный, здоровый, – напряженно улыбается.
Максима встретила жена Игната, молодая крупная женщина с красивым, ничего не выражающим лицом. Привстала с тахты…
– Здравствуй, Тамара, – поздоровался Максим.
– Здравствуй.
Максим сел в кресло, на краешек.
– Ты что, не работаешь сегодня? – спросила Тамара.
– Отпросился, – откликнулся Максим, доставая сигаренты. – Можно я закурю?
– Кури, я сейчас окно открою.
С улицы в затхленький уют квартиры ворвался шум города.
Максим склонился руками на колени.
– Ты чего такой? Заболел?
– Нет. – Максим распрямился. – У тебя знакомых апнтекарей нет? Или врач, может?..
– Н-нет… А зачем тебе?
– Мать у нас захворала. Надо бы змеиный яд достать, а его нигде нету. Весь город обошел – нигде нету.
– А что с ней?
– Радикулит, гад такой.
– Нет у меня таких знакомых. Может, у Игната?..
– Он скоро приедет?
– А он не уезжал никуда.
– Как?.. А мне мать написала…
– Они хотели ехать… в Болгарию, кажется, а потом отменнили. Он там сейчас – в цирке.
– Я тогда пойду к нему. – Максим встал.
– Ты что-то не заходишь к нам?..
– Да все некогда… Ну, пока.
– Господи, Максим!.. Я совсем забыла сказать: мы же занвтра домой едем. Туда – к вам.
– Да?
– Конечно.
Максим долго стоял в дверях, смотрел на Тамару.
– У нас Степан пришел, – к чему-то сказал он.
– Это который в тюрьме был?
Максим улыбнулся.
– Он один у нас…
– Ну да, я понимаю. Он пришел, да?
– Ага, пришел. А вы когда едете?
– В восемь, кажется.
– Я, наверно, успею проводить.
– Приходи, конечно, – разрешила Тамара.
– Ну пока – до завтра.
– До свиданья.
Игнат
Вахтер в цирке поднялся навстречу Максиму.
– Вам к кому?
– К Воеводину Игнату.
– У них репетиция идет.
– Ну и что?
– Репетиция!.. Как "что"? – Вахтер вознамерился не впускать.
– Да пошли вы! – обозлился Максим, легко отстранил старика и прошел внутрь.
Прошел пустым, гулким залом.
На арене, посредине, стоял здоровенный дядя, а на нем, одна на другой, – изящные, как куколки, молодые женщины.
– Але! – возгласил дядя. Самая маленькая женщина на самом верху встала на руки. – Гоп! – приказал дядя. Манленькая женщина скользнула вниз головой.
Максим замер.
Дядя поймал женщину. И тут с него посыпались все оснтальные.
Максим подошел к человеку, который бросал в стороне тарелки.
– Как бы мне Воеводина тут найти?
Человек поймал все тарелки.
– Что?
– Мне Воеводина надо найти.
– На втором этаже. А зачем?
– Так… Он брат мой.
– Вон по той лестнице – вверх. – Человек снова запуснтил тарелки в воздух.
Игнат боролся с каким-то монголом. Монгол был устраншающих размеров.
– Э-ээ… Друг ситцевый! – весело орал Игнат. – У нас так не делают. Куда ты коленом-то нажал?!
– Сево? – спросил монгол.
– "Сево, сево!" – передразнил сердито Игнат. – На дуншу, говорю, наступил! Дай-ка я тебе разок так сделаю… Монгол взвыл.
– А-а!.. Дошло?
Игнат слез с монгола.
– Максим!.. Здорово. Ну, иди погуляй пока, – сказал он монголу. – Я с брательником поговорю. Здоровый, бугай, а бороться не умеет.
– Неужели ты его одолеешь? – усомнился Максим.
– Хошь, покажу?
– Да ну его. Игнат, я письмо получил из дома…
Пошли в уборную Игната.
– …Але! – возвещает дядя на манеже. – Гоп! – Маленьнкая женщина опять бесстрашно скользит вниз.
Человек с испитым лицом бросает вверх тарелки и поет под нос (для ритма, должно быть):
…Или я не сын страны, -
Или я за рюмку водки
Не закладывал штаны…
Какой-то шут гороховый кричит в пустой зал:
