Дзюнъитиро Танидзаки - МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)
— А в чем, позвольте спросить, главным образом заключаются ваши обязанности, господин Номура? — спросил наконец Тэйноскэ, чтобы сказать хоть что-нибудь.
Последовал рассказ Номуры о том что его обязанности сводятся к руководству и надзору над технологией разведения форели в префектуре Хёго и что, как ему удалось установить, лучшая форель водится в Тацуно и Такино.
Тем временем г-жа Дзимба развернула бурную деятельность. Она отозвала Сатико в сторонку, посовещалась с нею о чем-то, затем подошла к Номуре, пошепталась с ним и после этого направилась к телефону. Вернувшись, она снова позвала Сатико для переговоров, после чего наконец водворилась на своё место.
Теперь уже Сатико подала знак Тэйноскэ, что хочет с ним посоветоваться.
— Что такое?
— Понимаешь, надо решить, в каком ресторане заказать ужин. Ты слыхал о китайском ресторане «Пекин»? Он находится где-то на взгорье.
— Нет, не слыхал.
— Господин Номура часто бывает там и хотел бы устроить ужин именно в этом ресторане. Я сказала госпоже Дзимба, что не возражаю против китайской кухни, но сегодня мне будет трудно сидеть на стуле, поэтому я предпочла бы ресторан, где можно сидеть по-японски. Она уверила меня, что, хотя это и китайский ресторан, там есть одна, а то и две японские залы, и тут же по телефону просила приготовить для нас одну из них. Как, ты не возражаешь?
— Мне всё равно, лишь бы тебе было удобно… Только постарайся не вскакивать каждую минуту.
— Но она всё время меня вызывает…
Сатико вышла в дамскую комнату и отсутствовала минут двадцать. Когда она наконец вернулась на своё место, лицо у неё было ещё бледнее, чем прежде.
— Сатико-сан, — снова окликнула её г-жа Дзимба, но Тэйноскэ не выдержал и сказал:
— С вашего позволения, я выслушаю вас вместо жены. — Тэйноскэ подошёл к г-же Дзимба. — Видите, ли, Сатико всё ещё неважно себя чувствует…
— Что вы говорите?.. Мне хотелось посоветоваться вот о чем. Я распорядилась, чтобы нам подали две машины. Быть может, мы сделаем так: в одну сядут господин Номура, госпожа Юкико и я, а в другой поедете вы с госпожой Сатико и мой муж?
— Это пожелание господина Номуры?
— Нет, отнюдь. Просто я подумала, что так будет лучше. Как вы на это посмотрите?
Тэйноскэ стоило немалых усилий скрыть вскипающее в нём раздражение. Зная о том, что присутствие на сегодняшних смотринах сопряжено для Сатико с немалыми физическими неудобствами и, возможно, даже чревато дальнейшими осложнениями, а кроме того, видя, что ей действительно нездоровится, ни г-жа Дзимба, ни её супруг не сочли возможным хоть как-то выразить ей своё участие. Возможно, они избегают упоминать о нездоровье Сатико из суеверия, и всё же как-нибудь косвенно проявить к ней сочувствие они, безусловно, могли бы.
Впрочем, быть может, он, Тэйноскэ, несправедлив к ним? В конце концов, разве не вправе они считать, что после всех проволочек со смотринами Сатико просто обязана принести такого рода жертву? Должно быть, они рассуждают так: смотрины нужны не им, а Юкико и ради сестры Сатико вполне может чуточку потерпеть и не думать, будто своим присутствием здесь оказывает им одолжение.
По-видимому, они руководствуются теми же соображениями, что Итани, — Сатико с мужем должны быть благодарны за проявленное ими желание помочь засидевшейся в невестах Юкико.
А может быть, дело вовсе не в этом, размышлял далее Тэйноскэ. Со слов Сатико он понял, что Дзимба занимает должность начальника отдела в той самой компании, которую возглавляет двоюродный брат Номуры — Дзёкити Хамада. Скорее всего, супруги Дзимба слишком озабочены тем, как угодить, чтобы думать о ком бы то ни было ещё. Тэйноскэ трудно было судить, сама ли г-жа Дзимба, движимая чувством долга по отношению к Хамаде, это придумала или на эту мысль навёл её Номура, но затея посадить Юкико в одну машину с Номурой показалась ему нелепой. У него даже возникло ощущение, что над ним попросту решили посмеяться.
— Так как вы считаете? Если, конечно, Юкико-сан не станет возражать…
— Видите ли, Юкико при её характере, конечно же, не станет возражать. Но мне кажется, если обстоятельства сложатся благоприятно, подобных возможностей будет ещё сколько угодно…
— А-а, понимаю. — Как видно, г-жа Дзимба наконец рассмотрела, выражение лица Тэйноскэ и криво усмехнулась, наморщив нос, отчего он стал похож на креветку.
— И потом, совместная поездка с господином Номурой вконец смутила бы Юкико. Одним словом, эффект был бы совершенно противоположен тому, на который хотелось бы рассчитывать…
— Да-да, я понимаю, Я предложила это так, на всякий случай…
Однако главный повод для раздражения ожидал Тэйноскэ впереди. Узнав, что ресторан «Пекин» стоит на возвышенности, у станции «Мотомати», он заранее спросил, сможет ли машина подъехать к самому входу, и его уверили, что сможет. Машина действительно подвезла их к самому входу, но, чтобы попасть в ресторан, нужно было преодолеть несколько крутых каменных ступеней. К тому же выяснилось, что приготовленная для них зала находится на втором этаже. Сатико, опираясь на руку Тэйноскэ, с большим трудом осилила лестничный марш. Они поднялись наверх заметно позже других. Увидев их, стоявший в коридоре Номура как ни в чем не бывало радостно воскликнул:
— Взгляните, господин Макиока, какой отсюда прекрасный вид на море!
— В самом деле. Лучшего места, для сегодняшней встречи, пожалуй, нельзя было и придумать, — с готовностью поддакнул стоявший рядом с ним Дзимба.
— Когда глядишь отсюда на порт, кажется, будто вдруг перенёсся в Нагасаки. В этом пейзаже есть нечто экзотическое, не правда ли?
— Как верно вы это подметили, господин Номура! В самом деле, очень похоже на Нагасаки, — с прежней живостью откликнулся Дзимба.
— Я частенько бываю в китайских ресторанчиках в Нанкинском квартале и никогда не подозревала, что в Кобэ есть такое прелестное заведение, — вступила в разговор г-жа Дзимба.
— Этот ресторан находится рядом с моей службой, мы здесь часто обедаем, — пояснил Номура. — И, доложу вам, кормят здесь совсем неплохо.
— Ах, вот как? Кстати, об экзотике, не кажется ли вам, что этот ресторан построен очень оригинально? — спросила г-жа Дзимба. — Такое строение можно было бы, наверное, увидеть в каком-нибудь китайском портовом городе. Обычно ресторанчики, которые держат китайцы, такие невзрачные на вид, а здесь всё особенное — взгляните на перила, на резьбу, на эти вазы.
— Там, в порту, стоит какой-то военный корабль, — заметила Сатико, скрепя силы стараясь быть любезной. — Интересно, чей на нём флаг?
Госпожа Дзимба на несколько минут отлучилась для переговоров с метрдотелем. Вернувшись, она сразу же направилась к Сатико. Лицо её выражало смущение.
— Сатико-сан, милая, мне очень жаль, но японские залы у них сейчас заняты, и нас просят пройти в китайский кабинет… Когда я звонила сюда, меня заверили, что непременно приготовят для нас японскую залу. Но, видите ли, здесь служат одни китайцы и, сколько им ни повторяй, до них ничего не доходит.
Тэйноскэ с самого начала заподозрил неладное, когда, поднявшись на второй этаж, увидел готовый к приёму гостей китайский кабинет. Разумеется, винить г-жу Дзимба за то, что подошедший к телефону служитель плохо понимает по-японски, было бы несправедливо, и всё же Тэйноскэ казалось, что она попросту не потрудилась сделать так, чтобы её поняли. Если бы г-жа Дзимба хоть чуточку сочувствовала Сатико, этого недоразумения не произошло бы. Между тем ни Дзимба, ни Номура не сочли нужным хотя бы выразить сожаление, что так получилось, и как ни в чем не бывало продолжали восхищаться видом на порт.
— Ну как, вы согласны потерпеть, Сатико-сан? — спросила г-жа Дзимба таким тоном, каким ребёнок выпрашивает понравившуюся игрушку, и обеими руками сжала ладонь Сатико, как бы опасаясь, что та не согласится.
— О, да здесь прелестно! — воскликнула Сатико, войдя в китайский кабинет. Раздражение Тэйноскэ беспокоило её сейчас куда больше, чем собственное недомогание. — Послушай, — сказала она мужу, — почему бы нам не приехать сюда как-нибудь с Эцуко и Кой-сан?
— Да, девочке будет интересно посмотреть на корабли в порту, — уныло произнёс он.
Наконец всё уселись за круглый стол. Место Сатико оказалось напротив Номуры. Подали закуски, сакэ и китайское вино шаосин. Застольную беседу начал Дзимба, заговоривший об аншлюсе, по поводу которого было много шума в газетах. Затем речь зашла об отставке Шушнига и вступлении Гитлера в Вену.[56] Разговор происходил преимущественно в форме диалога между Дзимбой и Номурой, Тэйноскэ почти всё время молчал, лишь изредка вставляя какое-нибудь короткое замечание. Сатико, сколько могла, старалась не показывать вида, но за сегодняшний вечер самочувствие её заметно ухудшилось, а сидение на жёстком стуле, как она и предвидела, причиняло ей дополнительные неудобства. Всё это вместе с опасением, что она может испортить вечер, невольно сказывалось на её настроении. Тэйноскэ приходил во всё более сильное раздражение, но, видя, как напряжена Сатико, понимал, что ради неё должен взять себя в руки и попытаться хотя бы при помощи вина выглядеть более оживлённым.
