Уильям Моэм - Собрание сочинений в пяти томах. Том четвертый. Рассказы.
Взгляды их встретились. Миссис Кросби сидела как-то неестественно тихо. Она была похожа на птицу, завороженную взглядом змеи. Так же неторопливо он продолжал:
— Но эта записка совершенно меняет дело. Я ваш адвокат, я должен представлять ваши интересы в суде. Вы рассказали мне, что с вами случилось, и я буду защищать вас, опираясь на эти сведения. Может быть, я верю вам, может быть, я сомневаюсь в правдивости ваших слов. Обязанность защитника состоит в том, чтобы убедить присяжных, что улики, которые им представили, не дают оснований признать подсудимого виновным; а личное мнение защитника по поводу того, виновен ли в действительности его клиент, никакого значения для дела не имеет.
С удивлением он заметил мелькнувшую в глазах Лесли улыбку. Это его задело, и он продолжал уже более сухо:
— Вы не станете отрицать, что Хэммонд приехал к вам по вашему настойчивому и, я бы даже сказал, истерическому приглашению?
На какой-то миг миссис Кросби в нерешительности задумалась.
— Да, я посылала записку Хэммонду с одним из наших боев. Он ездил на велосипеде. Это можно легко узнать.
— Напрасно вы думаете, что все менее сообразительны, чем вы. Записка наведет на такие подозрения, которые до сих пор никому и в голову не приходили. Я умолчу о впечатлении, которое копия записки произвела на меня. Я не хочу ничего знать сверх того, что спасет вас от петли.
Миссис Кросби пронзительно вскрикнула. Побелев от ужаса, она вскочила.
— Как, вы думаете, меня повесят?
— Если будет доказано, что вы убили Хэммонда не в порядке самозащиты, то присяжные заседатели обязаны будут признать вас виновной. Вас обвинят в убийстве. Судья обязан будет вынести смертный приговор.
— Но что они могут доказать? — с трудом выдохнула она.
— Я не знаю, что они могут доказать. Это знаете вы. Я не желаю знать. Но представьте, у суда возникают подозрения, начинается расследование, допрашивают туземцев — что тогда раскроется?
Она вдруг как-то обмякла. Он не успел ее подхватить — она свалилась на пол. Обморок. Он окинул взглядом комнату — воды не было, а ему очень не хотелось, чтобы помешали их разговору. Сложив ее на полу поудобней, он встал рядом на колени, ожидая, пока она придет в себя, Когда она открыла глаза, он был немало смущен, увидев в них смертельный страх.
— Лежите спокойно,— сказал он,— сейчас вам станет легче.
— Не давайте меня повесить,— шепнула она.
Она в истерике зарыдала, он вполголоса ее успокаивал.
— Ради бога, возьмите себя в руки,— говорил он.
— Да, еще минутку.
Поразительное мужество. Он видел, какого усилия ей стоило овладеть собой, но вскоре она опять была совершенно спокойна.
— Теперь я встану.
Он подал ей руку и помог подняться. Поддерживая ее за локоть, он подвел ее к креслу. Она устало села.
— Помолчите немного,— сказала она.
— Хорошо.
Наконец она заговорила, но сказала совсем не то, что он ожидал. Она легонько вздохнула.
— Боюсь, теперь мне не выпутаться.
Он не ответил, и опять наступило молчание.
— А нельзя как-нибудь получить записку? — спросила она наконец.
— Я подозреваю, что мне не рассказали бы о ней, если бы лицо, владеющее запиской, не намерено было ее продать.
— Кто это?
— Китаянка, которая жила у Хэммонда.
На скулах Лесли вспыхнули и погасли розовые пятна.
— Она запросила большую цену?
— Надо полагать, ей прекрасно известно, чего стоит эта записка. Едва ли она обойдется дешево.
— Значит, вы собираетесь отдать меня в руки палачей?
— Вы что же, думаете, что так легко перехватить нежелательную улику? Да это ничем не отличается от подкупа свидетелей. Вы не имеете права делать мне подобное предложение.
— Что же со мной будет?
— Правосудие должно свершиться.
Она очень побледнела. Тело ее судорожно передернулось.
— Я вручаю свою судьбу вам. Я понимаю, что не имею права просить вас о чем бы то ни было незаконном.
Мистер Джойс, привыкший к ее всегда выдержанному тону, был невыносимо тронут этим чуть надтреснутым голосом. И в глазах ее была такая покорная мольба, что, казалось, откажи он — и взор этот будет преследовать его до могилы. Все равно несчастного Хэммонда уже не вернуть к жизни. Любопытно, однако, как могла появиться такая записка. Заключить по ней, что убийство было предумышленным, было бы несправедливо. Двадцать лет мистер Джойс прожил на Востоке, и за эти годы чувство профессиональной чести у него уже несколько притупилось. Он уставился в пол. Он решился на поступок, которому, он понимал, нет оправдания,— от этого его коробило, и он мрачно негодовал на Лесли. Очень неловко он сказал:
— Я плохо знаю финансовые возможности вашего мужа.
Залившись розовой краской, она метнула на него быстрый взгляд.
— У него довольно много акций оловянных компаний и небольшая доля в двух или трех каучуковых плантациях. Наверное, он бы смог раздобыть деньги.
— Придется ему рассказать, для чего.
Минуту она молчала. Она думала.
— Он еще любит меня. Он пожертвует всем для моего спасения. Записку ему показывать обязательно?
Мистер Джойс насупился, и, заметив это, она быстро продолжала:
— Роберт ваш старый друг. Не делайте ничего ради меня, но, умоляю вас, постарайтесь уберечь от лишних страданий простого, доброго человека — он ведь никогда не причинял вам ни малейшей неприятности.
Мистер Джойс не ответил. Он поднялся, и миссис Кросби с присущей ей грацией протянула ему руку. Разговор с мистером Джойсом потряс ее, вид у нее был измученный, но она отважно пыталась выдержать любезный тон.
— Я вам так благодарна, что вы взяли на себя столько хлопот. Трудно выразить, как я вам признательна.
Мистер Джойс вернулся в контору. Сев за стол у себя в кабинете, он отодвинул бумаги и погрузился в размышления. Воображение рисовало самые невероятные картины. Его познабливало. Наконец, как он и ожидал, раздался осторожный стук в дверь. Вошел Ван Цисэн.
— Я хотел бы пойти позавтракать, сэр,— сказал он.
— Пожалуйста.
— Но прежде я хотел узнать, сэр, нет ли у вас ко мне какого-нибудь поручения?
— Нет. Вы назначили мистеру Риду другое время?
— Да, сэр. Он будет в три часа.
— Хорошо.
Ван Цисэн дошел до двери и положил длинные тонкие пальцы на ручку. Потом, как бы вспомнив что-то, он вернулся к столу.
— Не желаете ли вы передать что-либо моему приятелю, сэр?
У Ван Цисэна было великолепное произношение, но звук «р» ему не давался, и получалось «плиятель».
— Какому приятелю?
— В связи с запиской миссис Кросби, сэр, которую она написала покойному Хэммонду.
— Ах, вот вы о чем. А я и забыл. Я говорил с миссис Кросби, но она отрицает, что писала что-либо подобное. Очевидно, это фальшивка.
Мистер Джойс вынул копию из кармана и протянул ее Ван Цисэну. Тот словно и не заметил этого жеста.
— В таком случае, сэр, у вас, я думаю, не будет возражений, если мой плиятель передаст записку прокурору?
— Разумеется. Но я не совсем понимаю, какая от этого выгода вашему приятелю.
— Мой плиятель считает, что он обязан действовать в интересах правосудия, сэр.
— Я никогда не стал бы мешать человеку, стремящемуся исполнить свой долг, Цисэн.
Взгляды адвоката и клерка встретились. Губы их не дрогнули даже от подобия улыбки, но они прекрасно поняли друг друга.
— Я не сомневаюсь в этом, сэр,— сказал Ван Цисэн,— однако, внимательно ознакомившись с делом Кросби, я вынес впечатление, что записка подобного рода может нанести непоправимый ущерб нашему клиенту.
— Я всегда был самого высокого мнения о вашей юридической проницательности, Цисэн.
— У меня появилась мысль, сэр, что, если бы мне удалось через моего плиятеля уговорить китаянку отдать нам записку, мы бы избежали многих неприятностей.
Мистер Джойс лениво рисовал профили на промокательной бумаге.
— Ваш приятель, разумеется, деловой человек. На каких условиях он согласен расстаться с запиской?
— Записка не у него. Она у китаянки. Он только родственник китаянки. Она очень невежественная женщина, сэр, и, пока мой плиятель ей не растолковал, она не понимала ценности записки.
— И во сколько же он ее оценил?
— Десять тысяч долларов, сэр.
— Да вы рехнулись! Где миссис Кросби взять десять тысяч долларов, как по-вашему? И, кроме того, уверяю вас, записка поддельная.
Говоря это, он не спускал глаз с Ван Цисэна. Его вспышка ничуть не тронула клерка. Он спокойно стоял у стола, полный внимания и почтения.
— Мистер Кросби владеет восьмой долей в Бетонгской каучуковой плантации и шестой долей в каучуковой плантации на Селантан-ривер. У меня есть плиятель, который одолжит ему необходимую сумму под залог этой собственности.
— У вас широкий круг знакомых, Цисэн.
— Да, сэр.
— Так вот, пусть все они отправляются к дьяволу. Я никогда не посоветую мистеру Кросби дать хоть на пенни больше пяти тысяч за записку, появление которой легко объяснить.
