Айрис Мердок - Дилемма Джексона
Джексон назвал водителю адрес по памяти. Он добросовестно записал его под диктовку миссис Белл, но забыл бумажку дома. Именно потому, что он записывал адрес очень внимательно, ему нетрудно было теперь его вспомнить. Дом находился в северной части Лондона, «неподалеку от Божьего», как заметил таксист, в Сент-Джонс-Вуд, на Лиссон-Гроув. Машина и в самом деле остановилась у какой-то церкви. Расплатившись с шофером, Джексон перешел на другую сторону и двинулся вдоль улицы.
Дом представлял собой большое викторианское здание, подступавшее прямо к тротуару. Теперь в нем сдавались квартиры. Джексону, как он помнил, нужна была квартира номер три, которая, скорее всего, находилась на втором этаже. Он посмотрел на окна и подумал: «Зачем теперь все это, раз Мэриан нашлась? Она не убежит. Скоро ее уговорят забыть обо всем и вернуться к обычной жизни. К чему мне копаться в том, о чем она сама, судя по всему, вспоминает с ужасом и страхом?» Джексон снова перешел через дорогу, поднялся на невысокое крыльцо, увидел панель с кнопками и позвонил в третью квартиру. Тишина. Почувствовав невольное облегчение и уже приготовившись уходить, Джексон все-таки позвонил еще раз. Послышался мужской голос:
— Да?
Захваченный врасплох, Джексон пробормотал:
— Э-э-э… здравствуйте…
Тишина. Потом тот же голос:
— Кто там? Кто вы?
— Ваш брат, — ответил Джексон, сознавая, как по-идиотски это звучит.
Теперь этот человек наверняка отключит связь!
Однако незнакомец не отключил ее. После короткой паузы он сказал:
— Входите.
И лишь теперь повесил трубку домофона.
Джексон вошел, закрыл за собой дверь, постоял в вестибюле, потом услышал, как этажом выше щелкнул замок. Он поднялся по ступенькам, увидел распахнутую дверь, вошел и, закрыв за собой дверь, прошел в комнату.
Молодой человек с длинными светлыми волосами, сидевший за столом, заваленным бумагами, уставился на него широко открытыми карими глазами с нескрываемым раздражением. Впрочем, взгляд его не был лишен и некоторого любопытства. Из-под стола виднелись вытянутые вперед длинные ноги. «Наверное, испанец, моряк, — мелькнула мысль у Джексона. — На грека тоже похож. И вероятно, очень упрямый».
— Ну, и что означает эта шутка? — холодным, ровным голосом спросил молодой человек.
«Австралиец!» — догадался Джексон.
— Ради бога, простите меня, просто я хотел с вами поговорить, — начал Джексон и тут же мысленно спросил себя: «А что, собственно, я могу ему сказать?»
Он чувствовал себя таким усталым.
— Почему вы назвались моим братом? Откуда вам известно, что у меня есть брат?
— Один человек сказал, что я на вас похож.
— Какой человек? Вы знакомы с кем-то, кто меня знает?
«Если хорошенько подумать, — размышлял Джексон, — то никто и не говорил, что я на него похож. Ах нет, тот парень, посыльный из конюшни, сказал, но только после того, как я назвался кузеном».
— Один человек, который видел вас, сказал, что я на вас похож.
— Но кто был этот человек?
— Не знаю, он просто позвонил в дверь и, когда я сказал, что я ваш брат…
«Я сейчас упаду в обморок от усталости, — подумал Джексон. — Мне следовало подождать, но, с другой стороны…»
— Значит, вы всем незнакомым людям говорите, что вы мой брат? Но откуда, черт бы вас побрал, вы вообще обо мне узнали?
— Вы человек знаменитый, — ответил Джексон.
— Я вовсе не знаменитый, и вы вовсе на меня не похожи. Вы лжец. Что у вас на уме? Вы гомосексуалист?
— Нет.
— Наверное, вы пьяны или сбежали из сумасшедшего дома. Как вас зовут?
— Джексон.
— Джексон. А имя?
— Просто Джексон.
— Ну что ж, Джексон, предлагаю вам убраться отсюда. Вы плетете небылицы. Похоже, у вас такая игра: наугад звонить в двери. Вы сказали, что я знаменит. Ну и как же меня зовут?
— Видите ли… — замялся Джексон. — Вы правы, я не знаю вашего имени…
— Значит, вы мерзкий лжец. Убирайтесь-ка отсюда подобру-поздорову, мистер Джексон, не то я спущу вас с лестницы. Видал я таких, как вы! Вы охотитесь за деньгами, запугивая людей тем, что якобы что-то о них знаете. Но меня вам не запугать, вы просто настырный, отвратительный наглец. А теперь — выметайтесь…
Мужчина резко встал, очень быстро обогнул стол и, прежде чем Джексон успел что-либо предпринять, заломил ему руку за спину и поволок к двери. Джексон этого не ожидал. А впрочем, чему тут удивляться? Каким же он оказался дураком, все сделал не так. Нужно было подождать, подумать, сначала выстроить все в голове, сочинить что-нибудь вразумительное и с этого начать. Но теперь другого выхода не оставалось — он лягнул противника в голень и, почувствовав, что хватка ослабела, развернувшись, сграбастал свободной рукой рубашку на его груди, после чего освободившейся рукой чувствительно толкнул мужчину в плечо, заставляя отступить. Через несколько секунд все было кончено. Они стояли, уставившись друг на друга, незнакомец угрожающе сопел, поправляя рубашку. Джексон тоже приводил одежду в порядок. «Мне просто повезло, — думал он при этом, — ведь я совсем обессилел от усталости. И я понятия не имею, что делать и говорить дальше».
— Простите, — сказал он. — Я не хотел. Давайте не будем горячиться. Я хочу с вами поговорить.
— Убирайтесь, Джексон, — ответил мужчина, — Я могу убить вас, вы же понимаете.
«Нужно не позволять ему молчать, — сообразил Джексон, — и постараться дать какой-нибудь знак, ах, мне бы сделать это с самого начала!»
— Мне так неловко, простите меня, — повторил он. — Странно, что я даже не знаю вашего имени. Единственное, что мне известно, это что вы катались верхом с ней…
Что-то болело у него внутри, он оглянулся в поисках стула.
Хозяин квартиры вернулся за стол, сел и поднес руку к шее.
— Вы ее муж?
Увидев стул у стены, Джексон сел. «Теперь начинается другая игра, — подумал он. — Как я должен вести свою партию?»
— Нет, не муж, — ответил он, — всего лишь слуга, посыльный. Она не вышла замуж…
— Что за человек ее жених? Она к нему вернулась?
— Нет, не вернулась. Послушайте, мне очень неловко, я только вношу дополнительную неразбериху…
— Вы знаете, я помог ей написать записку, в которой она сообщала, что не хочет выходить за него, и вечером, пока она спала, съездил и отвез записку к тому дому.
«Значит, вот как оно было, — мысленно отметил Джексон, — Так или иначе, теперь я могу идти». Он встал.
— Не уходите, — попросил мужчина. — Посидите со мной немного.
Джексон сел, поглядывая на дверь.
— Послушайте, — сказал мужчина, — я не знаю, что вы за человек, просто я чувствую себя как в аду. Говорите, вы посыльный…
— Ну, в некотором роде…
— Вы бы не могли кое-что передать ей от меня? Меня зовут Кантор.
Джексон уже знал, что произойдет в ближайшие несколько минут. Он испытывал жалость к этому человеку и удивлялся, что оказался в подобной ситуации.
— Что я должен ей передать? — спросил он.
— Что я ее люблю, прошу простить и выйти за меня замуж.
Джексон, успевший все обдумать, сказал:
— Пишите записку. Сделаю что смогу.
Кантор достал из ящика стола листок бумаги и начал быстро писать. Потом положил записку в конверт и, не запечатывая, протянул Джексону. Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Джексон встал, положил конверт в карман и направился к выходу. В этот момент Кантор внезапно вскочил и выбежал из-за стола. Джексон остановился. Кантор подошел к нему и, протянув руку, вложил в ладонь Джексона что-то еще. Джексон увидел, что это банкнота в сто фунтов. Он довольно долго смотрел на нее, потом, улыбнувшись, разжал пальцы и боком вышел в дверь, прикрыв ее за собой. Банкнота осталась лежать на полу. Спускаясь по лестнице, Джексон не услышал ни звука у себя за спиной.
Туан и представить не мог, что, проговорив с Джексоном большую часть ночи, так и не сможет уснуть. После того как Джексон ушел, он тихо бродил по квартире в домашних туфлях, взволнованный, расстроенный, иногда останавливался, задыхаясь, чуть не плача. Он тщательно проверил шпингалеты на окнах, и без того надежно запертых от грабителей, задвинул щеколду и замкнул все замки на входной двери, а потом спрятал ключи в карман домашней куртки. Как необычно, невероятно, неожиданно было то, что под его крышей и под его защитой оказались сразу обе сестры Берран!
При этой мысли ему пришлось остановиться и сделать глубокий вдох. Разумеется, он знал их через дядюшку Тима, поддерживал с ними знакомство через Бенета, но никогда не надеялся по-настоящему сблизиться с ними. Он чувствовал себя увереннее с их матерью, появлявшейся всегда неожиданно и любившей поддразнивать его, — для нее это была своего рода игра, а он не имел ничего против, поскольку рядом с ней ощущал себя вроде бы старше.
