Ион Арамэ - Рассвет над волнами (сборник)
— А ты как тут без меня? — спросил он Амалию, рассказав о своем выходе в море.
В его вопросе Амалия уловила безразличие. Она подумала, что после такого ответственного выхода в море семейные проблемы кажутся совсем незначительными, и пожала плечами:
— Справляюсь со всякими делами. Ничего особенного, никаких примечательных событий.
— Я не о событиях спрашиваю. Я имел в виду твое настроение.
И вновь ей показалось, что он спрашивает для проформы. Так бывает, когда встречаешь знакомого, которого долго не видел, и задаешь вопрос: «Ну, как дела?», не ожидая на него ответа.
— Спрашиваешь так, из вежливости или тебя оно на самом деле интересует?
— Амалия, — произнес он укоризненно, — что значит из «вежливости»? Случилось что-нибудь?
Она вдруг почувствовала, что должна выговориться, высказать все, что наболело:
— Ты хочешь знать правду? Хорошо. Да, мне трудно. Я было отвыкла от одиночества, а сейчас чувствую себя, как никогда, одинокой. Ужасно тяжело. Особенно вечерами, когда выключаю телевизор… Пытаюсь читать, а сама все прислушиваюсь, не щелкнет ли замок в двери. Мне кажется, что я слышу, как ты возвращаешься. Думаю, что случится чудо и ты вернешься. Поздно засыпаю, вижу страшные сны. Вот так.
— Понятно, — сказал он, приблизившись к Амалии. — Тебе надо свыкнуться с мыслью, что ты не единственная из жен, которым время от времени приходится скучать. Я постараюсь компенсировать эти дни твоего одиночества.
— Оставь свои заверения и ложись спать.
— Ты права, а я, кажется, уже сплю, — устало улыбнулся Нуку.
— И так будет всегда?
— Что ты! Я же говорил тебе, что это особый случай: пришлось демонтировать станцию. Хорошо, что у меня отличные электронщики. Я больше вертелся возле них, чем помогал. По правде говоря, едва дождался, когда они разберутся в своих схемах, чтобы пойти прилечь. Мне еще не хватает тренировки. Другие после нескольких дней пребывания в море привыкают к режиму.
— Сколько секретов в морской профессии!
— Такова ее специфика, — засмеялся Нуку. — В каждой профессии есть что-то присущее именно ей…
— Я покину тебя на пару часов. Ты не обидишься, что я не остаюсь с тобой?
— А зачем тебе оставаться? Смотреть, как я сплю?
— Мне надо в школу. Коллега попросила заменить ее на два урока: она покупает мебель. Всего два часа, а потом я весь день буду с тобой.
— Я очень по тебе соскучился…
— И только сейчас мне об этом говоришь? — улыбнулась Амалия и чмокнула его в щеку.
Нуку обнял ее за талию:
— Я буду ждать тебя.
Амалия легко подтолкнула его к двери в спальню, а сама пошла в ванную привести себя в порядок. Посмотрев на часы, с удивлением подумала: «Он здесь, он вернулся, я так тосковала по нему, но, вместо того чтобы сказать ему об этом, подтруниваю над ним».
Ей вдруг захотелось сказать ему добрые, теплые слова о тех чувствах, которые переполняли ее в течение стольких дней. Торопливо, потому что уже опаздывала на уроки, она вошла в спальню. Нуку лежал прямо на покрывале лицом вниз и спал. Амалия сложила вдвое простыню и заботливо укрыла его. Этот почти материнский жест тоже стал своеобразным выражением чувств. Сколько любви она вложила в него! Так мать целует во сне ребенка и укрывает его, чтобы он не простыл. «Проявление чувств и должно быть бессознательным, в противном случае это обычная предусмотрительность», — подумала Амалия, и ей стало смешно от этой мысли. Разве мать, после того как ребенок проснется, рассказывает ему, как заботливо укрывала она его, спящего? Нелепо. Есть в жизни такие поступки, которые надо скрывать, ни в коем случае не афишируя их, в противном случае они предстанут как опошленная сентиментальность.
Амалия тихо прикрыла за собой дверь и вышла на улицу. Утро было прохладное. На траве, пробивавшейся сквозь трещинки в асфальте, блестели в утренних лучах солнца капельки росы. Солнце как-то неожиданно выплыло над крышами зданий и, отражаясь в стеклах открытых окон, залило живительным светом улицу. «Такое утро — дар природы», — подумала Амалия.
Прошел рейсовый автобус на Констанцу и исчез за поворотом, там, где заканчивался бульвар. Пробежали мимо несколько ребятишек, за спиной у которых смешно подпрыгивали ранцы. Они поздоровались с Амалией не замедляя бега. «Наверное, опаздываю», — догадалась Амалия. На душе у нее было светло, она думала о Нуку: хорошо, что он вернулся, что ей теперь есть зачем торопиться. Она прибавила шаг и, улыбаясь прохожим, часто застучала каблучками по влажному асфальту.
На углу бульвара она услышала, как ее кто-то окликнул. Она повернула голову, остановилась и рассмеялась:
— И вы опаздываете, мисс Попеску? Это прекрасно, вдвоем легче будет оправдаться перед завучем.
— У моей малютки температура, — объяснила Дойна Попеску, — пришлось вызвать врача. Хорошо, что муж был дома — он и сходил за врачом. Девочке сделали укол, ей полегчало, но она не спала всю ночь. Разве это объяснишь нашему завучу? Я будто вижу, как он приходит ко мне на урок, чтобы послушать, как я даю модальные глаголы.
— Бедняжка, как мне тебя жаль! — посочувствовала Амалия.
— Бедняжка? Ты что, жалеешь меня? Из-за одной-то ночи! Ты бы видела, как она ходит. Какая она смешная и миленькая! Когда я прихожу домой, открываю дверь и слышу ее вопросительное «Мама?», забываю обо всех невзгодах.
— А если бы твоего мужа дома не было?
Дойна Попеску повернула к ней усталое лицо, в ее покрасневших от бессонницы глазах стояло удивление.
— Ну и что? Уж как-нибудь справилась бы. В прошлом месяце он ездил в командировку в Тульчу по делам стройки. Я обратила внимание, что ребенок кашляет. Тут же позвала соседку, попросила посидеть с девочкой, а сама сбегала за врачом. Ко всему привыкаешь. Но счастье иметь ребенка с лихвой возмещает все неприятности. Да ты и сама в этом убедишься.
— Я? — рассмеялась Амалия. — Пока передо мной такой вопрос не стоит…
— А когда он перед тобой встанет? — спросила Дойна Попеску, — В сорок лет? Ребенок тебе нужен сейчас, когда на все хватит сил — и на стирку пеленок, и на бессонные ночи возле кроватки…
Амалия промолчала. Некоторое время они шли ускоренным шагом.
— У нас еще пять минут в запасе, — обрадовалась Амалия, взглянув на часы, когда они подошли к школе. — Если бы я не встретилась с тобой, наверняка опоздала бы. За тобой не угонишься.
— Тренировка. Не успеваю вовремя выходить из дому, поэтому часто приходится наверстывать по дороге. Заботы способствуют быстрой ходьбе.
— Удивительно, откуда в тебе столько энергии? — смеялась Амалия, шагая вслед за подругой через две ступеньки.
В учительской завуч, как всегда при галстуке, поправлял маятник кабинетных часов. Молодые учительницы поздоровались с ним, и он, улыбнувшись, вежливо им поклонился.
* * *После первого урока Джеорджеску-Салчия в учительской с загадочным видом подошел к Амалии. Перед ней лежал на столе раскрытый классный журнал.
— Извини, я хотел бы взглянуть на оценки некоторых учеников… Да, кстати, в субботу у меня соберется та же компания, что и в прошлый раз. Я бы хотел пригласить тебя с мужем, если, конечно, он пожелает…
Амалии стало смешно. Она представила, как подскочит Нуку от наивных вопросов Лии и Мии.
— Почему же? Я думаю, это доставит ему удовольствие. Заодно хоть немного сменит обстановку — он только что вернулся из плавания.
— Вот и прекрасно. Я позабочусь, чтобы было хорошее красное вино…
— Он не пьет.
— Ну хотя бы чуть-чуть. Нельзя же ограничивать гостей.
— По какому случаю на сей раз? Опять празднуете какое-нибудь событие?
Джеорджеску-Салчия посмотрел в сторону двери. Учителя задерживались, и, пока у него еще оставалась минута-другая, он принялся торопливо объяснять:
— Ну, не то чтобы событие… Я собираюсь прочитать первую главу романа. По секрету скажу, что ею я обязан тебе.
— Мне? Но я же ни строчки в эту главу не вписала.
— Это не так. Ты вдохновила меня на ее написание, оказала моральную поддержку.
В этот момент в учительскую стремительно вошел Адам и так искусно швырнул на полированный стол классный журнал, что тот, скользнув по гладкой поверхности, остановился перед Джеорджеску-Салчией:
— Забирай, коллега. Я немного задержался. Ученики виноваты, но я не в претензии. Десятый класс, а как зрело мыслят! Знаешь, какие вопросы они мне задавали? Еле-еле справился… Ах, простите, я не помешал? Мне кажется, что я прервал интересную беседу.
— Я рассказывал коллеге, что обязан ей написанием первой главы романа, — объяснил Джеорджеску-Салчия.
— Полагаю, что да, — многозначительно произнес Адам. — Все так и есть, могу подтвердить. В ней есть несколько фраз, которые ты, Амалия, обронила на вечеринке у нашего коллеги. Конечно, в другом контексте.
