Бут Таркингтон - Великолепные Эмберсоны
Это объяснение, имевшее место в библиотеке еще до того, как старый Сэм пригласил всех к столу, заставило мисс Минафер всполошиться.
— Как, Джордж! Что ж ты нам не сказал об этом? — обратилась она к племяннику и, широко разведя ладони в доказательство отсутствия злого умысла, сказала остальным: — Он ни словом не обмолвился, что Люси уезжает!
— Может, побоялся, — предположил Майор. — Подумал, что не сдержится и, пока говорит, разрыдается! — Он похлопал внука по плечу и шутливо добавил: — Так ведь, Джорджи?
Джорджи промолчал, но сильно покраснел, и Майор уже не хмыкнул, а расхохотался, однако мисс Фанни, не отводившая от племянника взгляда, поняла, что в этом пылком румянце больше жара, чем смущения. Глаза его загорелись скорее от негодования, чем от стыда, а затрепетавшие ноздри говорили о сдерживаемой насмешке, а не о волнении сердца. Фанни была от природы любопытна, а после смерти брата это качество сделалось ее второй натурой. Она не упустила из вида и то, что последнюю неделю по вечерам Джордж сидел дома; наведя осторожные справки, она узнала, что со дня посещения завода Джордж выезжает в одиночестве.
Фанни весь вечер искоса наблюдала за ним и ничуть не удивилась, что ужин закончился небольшим скандалом. После того как подали кофе, Майор подшучивал над Юджином по поводу завода-конкурента, недавно построенного в пригороде и уже начавшего приносить доход.
— Или они прогонят тебя из бизнеса, или вы, объединившись, прогоните всех пешеходов с улиц, — сказал пожилой джентльмен.
— Если и начнем прогонять, то утешайтесь тем, что улицы станут раз в пять или десять длиннее, — парировал Юджин.
— Это еще как?
— Неважно, на каком удалении находится центр города, важно, сколько времени займет дорога туда. Этот город и так растет — велосипеды и экипажи делают свое дело, но автомобиль расширит эти границы, и город захватит предместья.
Майор был настроен скептически:
— Размечтался ты, сынок! Но хорошо, что это только мечты, потому что если город станет настолько большим, то цены на недвижимость в старых районах могут пострадать.
— Боюсь, так и будет, — согласился Юджин. — Если, конечно, вы не предпримете ничего, чтобы сделать жизнь в этих старых районах привлекательнее, чем в новых.
— Это вряд ли! Как можно сделать что-то привлекательнее, если всё в угольной пыли, а нынешние городские власти и пальцем пошевелить не хотят?
— Это беда, — быстро ответил Юджин. — Ничего с этим не поделаешь, а на Нэшнл-авеню уже растут многоквартирные дома. Два в соседнем квартале, штук десять в полумиле отсюда. Моя родня, Шэроны, продали свой дом и теперь строятся в предместье, пока оно еще считается предместьем. Через пару-тройку лет они окажутся в городской черте.
— Боже правый! — горестно воскликнул Майор. — Значит, твой заводик разорит всех твоих старых друзей, Юджин!
— Если, конечно, мои старые друзья не спохватятся вовремя, избавившись от дыма и неповоротливого городского правления. Мое дело предупредить, а вам лучше внять предупреждению.
— Вот ведь! — Майор засмеялся. — А ты веришь в чудеса, Юджин, — если считать экипажи, велосипеды и автомобили чудесами. Ты всерьез думаешь, что они способны изменить ландшафт?
— Они уже меняют его, Майор, и процесс необратим. Автомобили…
Тут его прервали. Это сделал Джордж. Он молчал с самого начала ужина, но внезапно заговорил — громко и дерзко, голосом хозяина, не допускающего пустой болтовни и не терпящего возражений.
— Автомобили всем только во вред, — сказал он.
На миг воцарилась тишина.
Изабель недоуменно посмотрела на Джорджа, а ее щеки и виски начал медленно заливать румянец, тогда как Фанни с загоревшимися глазами ждала продолжения сцены. Юджин казался чуть удивленным, словно грубили вовсе не ему. Майору выходка внука сильно не понравилась.
— Что ты сказал, Джордж? — спросил он, хотя всё прекрасно расслышал.
— Я сказал, что автомобили всем во вред, — ответил Джордж, повторив не только слова, но и интонацию. Потом добавил: — И всегда будут во вред. Зря их вообще изобрели.
— Наверное, ты забываешь, что мистер Морган делает машины и внес большой вклад в их разработку, — сердито сказал Майор. — Если б ты не был таким невнимательным, я бы подумал, что ты хочешь его оскорбить.
— Вот ведь несчастье, — холодно ответил Джордж. — Я б такого не пережил.
Вновь повисла пауза, Майор в ужасе уставился на внука. А вот Юджин залился смехом.
— Я не уверен, что он ошибается насчет автомобилей, — сказал он. — Со всеми их скоростями, это может быть шаг назад для нашей цивилизации — если брать в расчет духовность. Возможно, они не сделают прекраснее ни мир, ни людские души. Хотя не знаю. Но они есть и уже поменяли жизнь даже больше, чем многие из нас думают. Они существуют, и почти всё вокруг изменится благодаря им. Будут воевать по-другому, будут по-другому жить в мире. Вряд ли они способны кардинально перекроить человеческий разум, но здесь можно только гадать. Ведь если внешний мир претерпевает огромные сдвиги, то и внутри что-то обязательно поменяется, и Джордж, возможно, прав, хорошего тут не жди. Может, лет через десять или двадцать, увидев перемены в душах человеческих, я откажусь защищать бензиновый двигатель и соглашусь с мнением Джорджа об автомобилях, подтвердив, что "зря их изобрели". — Он добродушно засмеялся и, глядя на часы, извинился, сказав, что у него встреча и следует поспешить, хотя он сам хотел бы остаться. Юджин пожал руку Майору, пожелал Изабель, Джорджу и Фанни доброй ночи, сердечно улыбнувшись всем троим, и ушел.
Изабель подняла непонимающие, обиженные глаза на сына.
— Джордж, милый, что ты хотел этим сказать? — спросила она.
— То, что сказал, — ответил он, зажигая одну из сигар Майора, и лицо его было таким непробиваемым, что навевало мысли (иногда справедливые по отношению к непробиваемости) об упрямстве.
Бледная и тонкая рука Изабель, лежащая на скатерти, бездумно поглаживала изящные серебряные подсвечники, пальцы при этом дрожали.
— Он же обиделся! — пробормотала она.
— Не понимаю, с чего бы, — сказал Джордж. — О нем я ничего не говорил. Да и обиженным он мне не показался — настроение у него было превосходное. С чего ты взяла, что он обижен?
— Я его знаю! — вот и всё, что она прошептала в ответ.
Майор исподлобья неодобрительно смотрел на внука.
— Значит, "о нем" ты ничего не сказал, Джордж? — Взгляд его был тяжел. — Полагаю, что если б с нами ужинал священник, он бы тоже не обиделся и понял, что нет ничего личного и оскорбительного в словах о том, что церковь всем только во вред и зря ее придумали. Боже милостивый, что у тебя в голове?
— В каком смысле, сэр?
— Кажется, молодежь нынче пошла другая, — продолжил старик, качая головой. — Теперь, конечно, принято ухаживать за красоткой и при этом намеренно выходить за рамки и настраивать против себя ее отца, насмехаясь над его занятием! Боже милостивый! Это новый способ завоевывать женщину!
Джордж вспыхнул от негодования и хотел нагрубить, но сдержался и успокоился. Майору ответила Изабель:
— Нет! Юджина невозможно настроить против себя — это не в его характере! — он никогда не станет врагом Джорджи. Боюсь, он обиделся, но уверена, он понял, что Джордж говорил, не думая о том, что его слова значат… то есть не осознавая, что они могут оскорбить Юджина.
Джордж опять хотел вмешаться, но подавил порыв. Сунув руки в карманы и развалившись в кресле, он курил, не отрывая глаз от потолка.
— Ладно, — сказал дед и встал. — Посиделки не задались.
Он предложил руку дочери, и она охотно присоединилась к нему. Когда они выходили, Изабель уверяла отца, что все его ужины чудесны и этот не был исключением.
Джордж не двинулся с места, и Фанни, последовавшая за Майором и Изабель, обогнула стол, задержавшись у кресла, в котором с тем же непробиваемым выражением лица и сигарой в зубах сидел племянник, глядя в потолок и не обращая ни малейшего внимания на тетку. Фанни дождалась, пока голоса отца с дочерью смолкнут в коридоре, потом быстро заговорила срывающимся от волнения шепотом:
— Джордж, ты избрал верную линию поведения, ты всё делаешь правильно!
Она поспешила прочь, шурша черными юбками, а Джордж остался лениво недоумевать в комнате. Он не понимал, с чего вдруг она решила поддержать его, но ее одобрение ничуть его не волновало, поэтому он тут же обо всем забыл.
На самом деле он не был ни таким спокойным, ни таким непробиваемым, каким казался. Он получил некоторое удовлетворение, легонько поставив на место человека, чье влияние на дочь заключалось в презрительной критике Джорджа Эмберсона Минафера и "философии жизни" Джорджа Эмберсона Минафера. Люси, уехав без предупреждения, пыталась, наверно, наказать Джорджа. Ну, не тот он человек, чтобы позволять себя наказывать: он им еще покажет… раз они первыми начали!
