Пэлем Вудхауз - Том 13. Салли и другие
Прибавим еще несколько соображений. Раньше, чем читатель почти инстинктивно воскликнет: �Но это же гитлеровская Германия!�, стоит подумать о том, о чем напомнила Дороти Сейэрс ни Вудхауз, ни другие англичане еще не знали самого страшного Ей поверить можно, она все тяжелые годы выступала по радио у себя, в Англии, необычайно пылко, и для нее Гитлер (если вспомнить слова Честертона) был поистине хуже Ирода. Чутье у нее несопоставимо сильней, чем у Вудхауза, но и она признается, что многого не знала.
Однако было чутье и у него, только касалось оно не живых людей, а некоего духа или воплощавших этот дух мнимых, выдуманных персонажей. Может быть, одно из самых детских (не подростковых!) свойств Вудхауза � искренняя нелюбовь к сильным, агрессивным, важным. Именно он создал Спода, главу английских фашистов. Даже у Хаксли, в �Контрапункте�, похожий персонаж неоднозначен, а у Вудхауза � напыщенный злой дурак. Заметим, это � фашист, вроде сэра Освальда Мосли. Тогда �фашистов� и �нацистов� различали, и некоторые, далеко не тупые люди � скажем, тот же Ивлин Во � склонялись к тому, что Муссолини все же лучше �Советов�, мало того � лучше тогдашней английской демократии. Тема эта � исключительно важная, и если кто захочет к ней вернуться, мы охотно это сделаем. Однако сейчас и здесь для нас существенно, что Вудхауз такими сомнениями не грешил. Как и для Дороти Сэйерс, для него �оба хуже�: и весь спектр нацизма-фашизма-фалангизма, и коммунисты (вспомним его �диктатуру пролетариата� в рассказе �Арчибальд и массы�). Мучают людей, лезут к ним, лишают свободы � и все, это очень плохо. Совсем другое дело, что живой человек, даже обижавший его лично, оставался для него живым человеком. Законченных злодеев и законченных злодейств ему увидеть не пришлось, поэтому бессмысленно гадать, что бы он тогда сделал. Очень может быть, что жалость к жертве победила бы сочувствие палачу. Именно с кроткими, мирными людьми такое нередко бывает.
Теперь � конкретные обвинения и конкретные свидетельства. Все они в книге Иэна Спраута подкреплены документами.
Никакого сговора не было. Выпустили Вудхауза из лагеря по двум причинам. В том году, осенью, ему исполнялось 60 лет, а Германия, как ни странно, Женевскую конвенцию соблюдала. Правда, вышел он на несколько месяцев раньше, но выпустили сразу несколько человек, вероятно � по году рождения, а кроме того, немцы хотели поспекулировать на его славе, предполагая почему-то, что он играет в Англии чуть ли не роль Гете (именно Гете, так кто-то и сказал). Словом, выходя из лагеря, Вудхауз о предстоящих радиобеседах не знал.
Когда он приехал в Берлин, гостиницы были переполнены. В отель его пристроил старый приятель по Голливуду. Тогда особой роскоши там не было, а если для иных гостей и была, Вудхаузы в их число не входили. Жили они скромно, брали на ужин хлеб из ресторана, маленький мясной рацион отдавали собачке. Сравнивать их быт стоило бы не с бытом наших людей в очередях и коммуналках (теплушку он испытал), а с привилегиями и удобствами тех, кого Андрей Семенович Немзер назвал �прикормленной верхушкой�. Подростком я эту жизнь знала, и думаю, что двум старым англичанам приходилось хуже. Точнее � и хуже, и лучше. Они жили скуднее, в чужой стране, да еще при мерзком режиме. Не обсуждая сравнительные свойства режимов, заметим только, что от них не требовали �сознательности�, да и вообще какого-либо вранья; и в этом им было лучше. Вудхауз писал, что хотел, и вот что удивительно: он настолько сумел уйти от злобы и страха, что написал свои лучшие идиллии � �Радость поутру� и �Полную луну�, а чуть позже � �Дядю Динамита�.
